Сакмис подошла к двери и положила ладонь на тяжёлую ручку, но выходить не спешила. Она чувствовала, что Гелион не выжил там в Элизиуме и скоро его душа тоже прибудет в эту обитель.

Женщина не ошиблась. Затхлый воздух комнаты завертелся в вихре, развевая волосы воительницы. Она отвернулась от ветра и стала молча ждать. Ждать, пока ветер не успокоится и сзади не донесётся родной крик.

Гелион всегда кричал, когда возрождался. Говорят, каждый Даэв по-своему переживает свою смерть. Кто-то видит родной дом, гуляет по саду, пока его душа летит в Эфирном потоке к холодному кибелиску. Кто-то летит под небесами и падает вниз, а когда достигает земли, открывает глаза и оказывается в реальности – сидящим нагим перед вырезанным в камне ликом Леди Ариэль. Кто-то сгорает заживо, кто-то погибает в море – все бессмертные видят разные картины, но конец во всех сюжетах один: в каждом из видений они погибают, чтобы воскреснуть в другом мире. Смерть в реальности означает рождение в ином измерении – мире призраков и воспоминаний, а гибель там – возрождение в настоящем. Смерть порождает жизнь, а жизнь порождает смерть – так говорится в книгах мудрецов и так понимается одно из Слов Айона.

Сакмис не раз спрашивала у Гелиона, что он видит после смерти. Но он никогда не отвечал ей. Женщина слышала его крик и пыталась представить, что могло вызвать такие эмоции у непоколебимого бесстрашного Даэва. Боль? Вряд ли: бессмертные привыкли к ней. Переживание старых воспоминаний? Возможно, ведь Гелион мало что рассказывал о жизни, в которой называл себя Аскалоном. Но воительница думала, что там не просто обрывки памяти – там нечто большее. Может, перед возрождением Гелион видит самый страшный момент в его прошлой жизни. Или будущей. Не зная, как понять это видение, он никому о нём не рассказывает. Сакмис давно перестала расспрашивать его по поводу этого, но ей было жаль его. Каждый раз, когда она слышала его беспомощный крик, она хотела попасть туда, в мир его видений, и спасти от них, поскорее вытащить в реальный мир, но не могла. Переживать одно и то же снова и снова – ещё одно бремя Даэва, возложенное навеки вместе с Божьим благословением.

Гул ветра стих. Это значило, что мужчина скоро придёт в себя. Сакмис застыла и прислушалась. Сзади доносилось хриплое дыхание, переходящее в низкий стон. И вдруг оно прервалось, озарив помещение оглушительным истошным криком. Он был похож на мольбу о спасении, на голос преступника, которого сжигают заживо на костре.

Женщина зажмурилась – она не хотела видеть его лицо в этот момент. Сакмис и так знала, что сейчас его мужественное тело перекошено адской болью, и если она посмотрит на него сейчас, то Гелион отпечатается в её памяти и таким: беспомощным, кричащим, словно младенец, что минуту назад появился на свет.

Когда оглушительный стон стал стихать, а дыхание выравниваться, женщина осторожно обернулась. Возле каменных ног Ариэль сидел мужчина. Он тихо хрипел и мотал головой из стороны в сторону. Воительница подошла к шкафу, достала ещё одну тунику и накинула её на спину Гелиона. Бессмертная присела рядом с ним и пальцем подняла его за подбородок, чтобы вновь увидеть светящиеся карие глаза.

– Сакмис… – прохрипел мужчина.

Воительница улыбнулась и помогла ему встать. Военачальник искривил лицо и выпрямился. Он поправил тунику, бросил полный недоверия взгляд на кибелиск и направился к двери.

– Куда ты? – Сакмис шагнула к нему и остановила.

– Они придут сюда… – промычал он. – Какой позор. Они… они напали на меня в Святилище Элизиума. Трусы. Предатели.

– Гелион, я не… – женщина облокотилась о стену и непонимающе замотала головой. – Это не могли быть мои легионеры. Они бы никогда… Я клянусь, что…

– Это не твои легионеры, – зарычал военачальник. – Я узнал ту девчонку. Проклятую волшебницу – зазнобу Даймона. Как её… Бело… Бела… Белатрисс.

– Это Даймон? – ошарашенно воскликнула Сакмис. – Он тебя предал?

– Если это так… – Гелион вздохнул и оскалился. – Я его развоплощу… Этого… выродка… – он закричал и ударом о стену раскровил себе ладонь.

– Зачем ему это? Он всегда был тебе верен.

Мужчина услышал приближающиеся шаги за дверью.

– Сейчас и спросим… – прошипел он.

Дверь резко открылась, и перед глазами военачальника предстали с десяток облачённых в броню фигур. В центре как всегда без шлема важно стоял сам Даймон.

Гелион скорчил гримасу и плюнул ему в лицо. Тот закрыл глаза и вытерся нарукавником.

– Как ты посмел? – воскликнула Сакмис и бросилась на него, но стража схватила её и скрутила. – Ты! Жалкое отродье! Кому ты продался? Балаурам? Асмодианам? Я всегда знала, что ты лицемерная тварь! Мерзкий трус…

Даймон заткнул ей рот ладонью, но та продолжила брыкаться и что-то мычать. Тогда мужчина надавил посильнее и прошептал ей на ухо:

– Я никому не продавался.

Он отпустил воительницу, и четверо бойцов унесли её прочь из комнаты. Сакмис не переставала кричать ругательства вслед, но Даэв больше её не замечал.

– Простите меня, господин Гелион, – сказал он и перешагнул через порог комнаты. – Но Вам придётся пройти со мной.

Тот усмехнулся и вытер кровь с раненой руки о нагрудник Даймона.

– Попробуй сказать мне это, будучи без оружия…

Даймон промолчал в ответ и кивнул бойцам. Они вмиг скрутили бессмертного и вывели его из помещения. Процессия прошлась по короткому коридору и начала спускаться вниз по лестнице на первые этажи дворца. Гелион шёл сам, его руки и плечи держали сзади, чтобы тот не вырвался.

– И где вся охрана? – озираясь по сторонам, спросил он.

Даймон не ответил.

– М-м-м… Перебил и их? Интересно, сколько клятв ты нарушил за один день?

– Я не убивал Ваших стражей, – промолвил надзиратель. – Они связаны, но целы и невредимы.

– Значит, ты и Цитадель захватил? – в издевательской усмешке проговорил пленник.

– Нет, только это крыло дворца. Никто не знает, что здесь произошло.

– Пока не знает. Ты думаешь, никто не догадается о случившемся? Вести из Элизиума придут быстро.

– Я обо всём позаботился, – равнодушно ответил Даймон, шагая рядом с Гелионом.

Аскалон ухмыльнулся и замолчал. Кучка воинов с пленным военачальником спустилась на первый этаж и остановилась около просторного коридора, ведущего в холл дворца.

– И куда мы идём? – презрительно глядя на обидчика, спросил Гелион.

– В безопасное место, – буркнул Даймон и кивнул одному из стражников.

Тот воткнул тряпку в рот пленнику, достал из-за пазухи мешок и натянул его на голову военачальника. Руки сзади заковали в кандалы, а поверх туники надели чёрную мантию.

Надзиратель дал знак шагать. Процессия медленно выступила в холл. Здесь было пустынно – знать и офицеры находились в столице, у входа во дворец дежурило лишь несколько патрульных.

– Стоять! – крикнул один из стражей Цитадели, когда мимо проходили воины с закованной фигурой. – Это ещё кто?

– Агент Пандемониума, как я и говорил, – уверенно ответил Даймон. – Ведём его в Элизиум к господину Гелиону для дачи показаний.

– Вот же мразь… – замотал головой патрульный. – И это у нас в Цитадели… Пожёстче с ним!

Даэв кивнул и велел спутникам шагать дальше. Гелион начал что-то мычать и брыкаться, но Даймон ударил его по задней стороне шеи, прикрикнув:

– Заткнись! – и тот замолчал.

Колонна шагала ещё долго, Гелион знал каждый уголок Цитадели Тэминона, поэтому понимал, куда его ведут.

Около погрузочного склада товаров на причале стояло небольшое парящее судно. Процессия обошла расставленные тут и там деревянные ящики и перебралась на корабль.

– Склад пуст – свидетелей нет, – подтвердил Даймон, оглядываясь по сторонам. – Отчаливай!

Судно дёрнулось и поплыло прочь от острова к Эфирному барьеру, защищающему этот форт элийцев. Гелиона посадили на скамью не дали возможности двигаться – несколько рук крепко держали его за плечи.

Через час корабль пришвартовался, и пленника насильно повели с борта на землю.