Эви подбежала к нему, присела рядом и вслух прочитала надпись на плите:

– Истрат Святой-из-Фоэты… Это… Это же твой отец… – она помнила рассказы Териана о его детстве. Да и девушка не могла ошибиться – вид Даэва был потерян, словно он только что похоронил своих родных, а не столетия назад.

– А рядом… – элийка протёрла надпись на втором камне. – Мирен Святая-из-Фоэты. О, Айон… – она обняла Териана и погладила его по щеке.

Несколько минут продлилось молчание, нарушаемое только громким дыханием асмодианина. Потом он поднялся, оправился и заговорил, глядя на древний мрамор:

– Раньше фамилий не было. Называли людей по профессии и месту рождения… Будь я жрецом, меня бы звали Териан Святой-из-Фоэты. А так я просто Териан. Или Лекас. Называй, как хочешь… У Даэвов нет фамилий. Есть только имя смертного и имя Перерождённого.

– Мне нравится имя Териан… – Эви взяла асмодианина за руку и заглянула в глаза.

Он улыбнулся и продолжил:

– Надпись на элийском… Ваш язык почти не изменился от того, что был до Катаклизма. Поэтому я легко вас понимаю и могу говорить, словно всю жизнь прожил в Элиосе. Только к этому дурацкому «расефиэль» никак привыкнуть не могу… – он сморщился и вздохнул. – Раньше так не говорили.

Эви понимающе кивнула и нежно погладила Даэва по плечу.

– А что там? – она показала на маленькую строчку у самого основания плиты.

Асмодианин наклонился, стер с неё пыль и прочитал:

– «Мать бессмертного защитника Лекаса-Териана», – он улыбнулся. – Хм-м, не знал, что здесь тоже это пишут.

– А здесь написано: «Отец бессмертного защитника Лекаса-Териана», – прочла элийка на соседней плите.

– Да… Я так и не смог с вами проститься…

– Смотри, – Эви отбежала чуть в сторону. – Здесь ещё одна могила. Чья, интересно… – она удивлённо посмотрела на Териана.

Даэв подошёл к ней и протёр табличку. Прочтя имя про себя, он покачал головой, а его взгляд мгновенно погрустнел.

– О, Айон… Сиара…

– Кто?.. Это… – девушка задумалась, кем она могла приходиться Териану. – Твоя жена?

– Нет, – покачал головой Даэв. – Вовсе нет…

– Я помню, ты рассказывал о ней. Но что случилось потом, я не знаю… – она смущённо спрятала взгляд.

– Да ничего не случилось… – промолвил асмодианин. – Мы были вместе, пока я учился в Санктуме. Потом началась война за Теобомос. Я оставил её на острове, обещал, что вернусь… Но не вернулся… – он тяжело вздохнул. – После поражения в Теобомосе, почти все легионы людей согнали в Эйрон, где сейчас Элтенен и Интердика. Бритра поработил местных жителей и обратил их в нежить, а… мы сражались с ним. Я помню, как разрушился купол, что отделял земли людей от владений балауров… Служители Вечности успели его восстановить, но драканы поняли, что барьер больше не неприступен, – Даэв подержал паузу и продолжил. – После событий в Эйроне мне, как центуриону, даровали бессмертие. Людям нужны были Даэвы, поэтому Служители не скупились на это. Перерождали почти каждого, кто мог держать в руках оружие, пока обычных людей не осталось совсем мало… Это было за три года до Катаклизма. Но мы уже тогда понимали, что катастрофы не избежать… Я вернулся в Санктум уже с крыльями. Сиара увидела меня и заметила светящиеся глаза. В тот момент я прочёл в её взгляде разочарование… Она сказала мне, что я сделал свой выбор… и ушла. Больше я её не видел.

Эви выслушала Даэва и тоже загрустила от этой истории. Спустя какое-то время она спросила его:

– Ты любил её?..

Териан почти сразу ответил:

– Да.

– А после неё?

– Никого, – он вздохнул и покачал головой. – После Катаклизма стояла задача выжить, а не заводить любовь. А когда всё вроде бы устаканилось, началась война с Элиосом. Потом появились и балауры – всё завертелось, и я забыл, что бывают чувства…

– А сейчас?.. – девушка внимательно посмотрела в глаза асмодианину но, кажется, боялась его ответа. Ведь она знала, что любит его, а если он… то тогда… она не знала, что делать.

– Во мне просыпается что-то. Что-то тёплое. Но заслуживаю ли я этого? – Даэв сощурился и посмотрел вдаль. – Мне слишком много лет, Эви…

Элийка боялась этих слов. Внутри неё разрослось волнение. Ему слишком много лет… К чему он сказал это? На что намекнул? Но следующие слова расставили всё по своим местам:

– Я хотел умереть. Очень хотел. Вечная жизнь остобалаурила. Я искал смерти и… нашел её, – он сделал паузу. – Потом появился смысл: вновь спасти мир от драканов. Но если подумать… то сколько можно?.. История накручивает круги – люди меняются, но события то и дело повторяются. Уже в который раз. Да, верно говорят, что история не терпит ошибок, но что делать, если люди совершают их снова и снова? Знаешь, Эви, я устал от войны. Мне хочется покоя, Френос прав. Но что-то всё равно держит меня в этом мире. Какая-то часть прогнившей насквозь души держится за ниточку и не отпускает… – Териан перевёл взгляд на девушку и замолчал. Он собирался продолжить, но сдержал подступившие чувства.

«И теперь я понял, что эта ниточка – ты, Эви…» – уже про себя сказал асмодианин, прожигая взволнованное лицо девушки глазами.

Он опустил глаза и вздохнул. Конечно, он понимал, что девушка не только ему в правнучки годится, а в прапрапрапра… – не сосчитать! Даэв чувствовал, что этот союз может испортить ей жизнь, и наверняка испортит, поэтому и не признался ей ни в чём. Но Териан не солгал, сказав, что он погибнет. Развоплотится окончательно, пускай он и так обречён на гибель. Возможно, эгоизм, возможно, мимолётный страх перед смертью заставил душу Даэва проникнуться к этой девушке. Другого объяснения он не находил.

Эви приблизилась к нему и, заглянув вдруг засверкавшими от слёз глазами, прошептала:

– Я понимаю тебя, Териан Лекас…

Териан схватил её за плечи и обнял, пускай пейзаж был совершенно не романтичным. Да плевать. Он видал и хуже.

«Всё», – подумал асмодианин, коря себя за опрометчивость и легкомысленность.

Эви закрыла глаза. Она хотела сказать Даэву, что любит его, но не смогла. Боялась осуждения. Опасалась, что чувства могут быть не взаимны. Тогда что значил тот поцелуй? Мимолётное желание? Девушка сочла, что для Териана это была лишь ошибка.

Элийка молчала в объятиях мужчины и думала о том, что с ней произошло. Почему, будучи помолвленной, она вдруг прониклась чувствами к бессмертному асмодианину? Из-за сурового взгляда? Когтей? Чувства опасности, что так привлекает молодых девушек? Или из-за таинственной и грустной истории его жизни? Лишь Айон знает…

Спустя минуту Териан вздохнул и отстранился. Его взгляд вновь упал на могильные плиты. Он мысленно поблагодарил Френоса за всё. Хотя тот, по сути, не сказал ничего. Но как много это значило!

Вдруг у основания третьего надгробия асмодианин тоже заметил похожую строчку. Он, не раздумывая, наклонился, и, стерев пыль, прочёл:

– Мать бессмертного защитника Акариоса-Териана…

Глаза Даэва округлились. Он вскочил с места и уставился на туманную полосу желтеющего горизонта.

«Мой сын был Даэвом?..» – ошарашенно спросил себя он.

Имя Акариос ему многое говорило. Териан знал предостаточно элийских легенд. Но это была не легенда, а факт, о котором было известно даже ему. По рассказам из книг, Акариос был одним из самых великих Даэвов Элиоса. Он был легионером того самого элийского отряда, что первым ступил на холодные земли Асмодеи. В составе легиона Бури во главе с Дельтрасом Акариос оказался в пустыне Морхейма, где произошла роковая встреча элийцев и асмодиан. Есть разные версии того, что произошло там, – но исход во всех был один. Только двое элийцев вернулись сквозь пространственный разлом. Двое Даэвов: Тритон и Акариос. Остальные встретили свою смерть в Асмодее. Даже бессмертные не смогли возродиться на кибелиске, а обратились в стигмы в тот же миг…

Акариос был одним из тех, кто принёс в Элизиум вести о враждебных существах, именующих себя асмодианами. Он возглавил легионы и повёл их в Бездну. Так началась Первая Асмодианская война.