– Исключено, ты сама видела, что люди гибнут целыми легионами! Не хочу приказывать тебе, поэтому ты по своей воле прямо сейчас отправишься в Интердику. Трисс откроет портал.
– Поддерживаю, – произнёс Дариус и хотел обнять Эви, но та оттолкнула её и обиженно воскликнула:
– Мне надоело, что вы решаете, что мне делать. Я и так больше месяца полагалась на других… другого, а теперь хочу отвечать за свою жизнь сама!
– Твои родители соскучились по тебе, – сказала Белатрисс, пытаясь успокоить девушку.
– Я не переживу, если с тобой что-то случится, пойми, наконец! – Дариус схватил её за руку и силой притянул к себе.
– Вы передаётся меня из рук в руки, словно я – какая-то вещь! – закричала она. – Это возмутительно, – и побежала прочь.
– Эви! Эви! Мать балаурскую… – выругался Дариус и побежал за девушкой.
Даймон на секунду остановил воина, схватив его за плечо и промолвив:
– М-да, чувствую, весёлой у тебя будет семейная жизнь.
Юноша проигнорировал и рванул за своей Эви.
– Глупая ещё… – печально заключила Белатрисс, когда Дариус уже скрылся в толпе солдат.
– Да, – кивнул бессмертный. – Не понимает, что даже если не станет жертвой шальной стрелы, то уж, как пить дать, будет обузой всему легиону.
– Хм, если она такая обуза, – задумалась девушка. – То, почему такой Даэв как Териан Лекас возился с ней так долго?
– Балаур его знает, – нахмурил брови Даймон. – Но тот факт, что его прокляли, не дает мне покоя…
– Почему это? – удивилась Белатрисс и заглянула в глаза супругу. – С чего тебя волнует асмодианский Даэв?
– Не волнует. Я с ним слишком часто виделся в сражениях, и он… странно всё это. Гордость расы оказалась проклятой, – лишь ответил мужчина. – Ладно, кажется, Дариус догнал девчонку. Открой разлом в крепость Интердики. Я прослежу, чтобы она вернулась.
Трисс согласилась, и парочка, не торопясь, направилась к офицеру и девушке, всё ещё выясняющим отношения.
========== Часть 4. Глава 7. ==========
Комментарий к Часть 4. Глава 7.
Отредактировано.
Белуслан.
Воздух около статуи с изображением Асфеля завибрировал. Будто из ниоткуда появилась чёрная густая дымка. Она закрутилась в бешеном вихре и спустя минуту стала медленно оседать на землю. Маленькие чёрные песчинки начали складываться в структуры. Через несколько минут стало понятно, что это нечто – человек. Смутные очертания ног, туловища, спины и головы неторопливо принимали форму. Фигура сидела на коленях, согнув спину. Определённо, это был мужчина. Из пыли медленно выстраивались его кости, мышцы, сухожилия. Зрелище было весьма странным, даже пугающим, особенно для людей, незнакомых с природой бессмертных. Наконец, дымка резко исчезла, фигура дёрнулась и упала набок, скукожившись и скорчив лицо от непереносимой боли.
Мужчина широко открыл глаза и начал кататься по спине, поджимая ноги к животу, и кричать. Дико кричать. Это походило более на оглушительный стон. Жалобный голос асмодианина доносился даже до далёких снежных гор, чьи вершины спрятались за густыми облаками. Так продолжалось около десяти минут, затем боль, сковывавшее всё тело Даэва, стала медленно утихать. Не сразу и не полностью. Он перестал стонать и… заплакал. Да, бессмертный заплакал. Громко, жалостливо, словно мать, потерявшая своего единственного сына. Только от физической боли. Невероятно сильной, нестерпимой и беспросветной.
Когда Даэв смог прийти в себя, он лёг на спину и тяжело задышал. Асмодианин медленно открыл глаза, и первым, кого он увидел перед собой, кроме низких облаков, затянувших небо, были три фигуры, с важным видом стоявшие рядом со статуей кибелиска. Они были облачены в чёрные латные доспехи, лица скрывали шлемы с высоким пером, а на груди красовался большой бронзовый паук. Один из незнакомцев наклонился к Даэву, промолвив на асмодианском:
– С добрым утром, принцесса, – и с размаху ударил металлической перчаткой бессмертного в висок. Тот не ожидал удара, мгновенно обмяк и отключился.
***
Даэв очнулся и обнаружил, что он привязан к стулу руками и ногами. В ушах невыносимо громко звенело – последствия удара. Асмодианин попытался открыть глаза, но тут же пожалел – прямо на него был направлен свет яркой Эфирной лампы. Мужчина застонал, сощурился и отвернулся. Где-то спереди послышался скрип отодвигающегося стула. И шаги. Быстрые шаги. Вдруг кто-то резко схватил бессмертного за волосы и силой направил его лицо к ослепительно яркому фонарю. Тот пытался сопротивляться, но силы его ещё полностью не восстановились. Тяжёлая дверь в противоположном конце комнаты громко хлопнула – кто-то вошёл. Через несколько секунд из темноты донёсся знакомый высокий голос:
– Здравствуй, Териан Лекас. Давно не виделись, – он запнулся. – Во имя Маркутана, выключите этот свет… – велел мужчина стражникам, стоявшим около него.
Эфирная лампа спустя мгновение погасла. Пленник смог нормально смотреть перед собой, но ещё ослеплённый после яркого света он пока не видел ничего, только по голосу он знал, кто стоял рядом.
– А я предупреждал, что мои люди будут караулить тебя у кибелиска… Я, кажется, забыл поблагодарить тебя за кражу писем, – ехидным тоном продолжил призрачный асмодианин. – Но ничего. Я уверен, мои люди сделают это за меня. Ну, а мне пора возвращаться. Кстати, с тобой хочет поболтать старый друг – я думаю, ты не будешь против, – засмеялся он.
– Слут… Слутге… – пытался произнести какое-то слово Даэв, но не мог.
– О, – воскликнул голос. – Как мило, что ты не забыл моё имя! Надеюсь напоминать о себе и впредь.
До ушей Териана донёсся удаляющийся звук шагов нескольких человек и скрип двери. Прежде чем выйти, фигура остановилась в проёме и бросила пленнику:
– Отдыхай, набирайся сил. Поверь, они тебе ещё понадобятся! – пропел Слутгельмир. – До скорой встречи, Териан Лекас! – и дверь громко захлопнулась.
Наступила зловещая тишина. Глаза Даэва, наконец, привыкли к темноте, и бессмертный смог осмотреться. Его камера была очень тёмной: ни окон, ни решёток – лишь тяжёлая металлическая дверь в другом конце комнаты. Асмодианин сидел на стуле в углу помещения, крепко привязанный к нему, да так, что не пошевелиться. В другом углу у стены стояло что-то типа ржавого железного шкафа в человеческий рост. Посреди комнаты находился большой стол и стоящая на нём лампа. Больше ничего. Стены, потолок камеры были все в чёрной плесени, по ним обильно сочилась жидкость.
«Мы под землёй…» – сделал вывод Даэв.
В ушах ещё звенело, голова раскалывалась на части, будто в мозг вонзили несколько кольев и раздвигали череп в разные стороны.
Стражники покинули камеру вместе со Слутгельмиром, оставив пленника одного. В комнату больше никто не заходил. Сколько продолжалось одиночество бессмертного, было не ясно: может – день, может – неделя.
Даэв изнемогал от жажды. Эфира в камере не было, поэтому для поддержания сил необходима была обычная еда и вода. Териан то и дело отключался, затем снова приходил в себя. Так продолжалось всё время заточения, пока, наконец, дверь не заскрипела.
Внутрь вошли двое – Даэв понял это по шагам. Они приблизились к асмодианину и разрезали верёвки на его руках и ногах. Подхватив пленника под руки, они потащили его к выходу. Териан мог бы сопротивляться, даже, возможно, вырваться и убежать, но сил не было совсем. И желания. Ему было всё равно, куда его поведут – он понимал, что из темницы его уже не выпустят. Никогда.
Даэва повели по лестнице вверх – когти на ногах больно бились о каменные ступени. Затем была ещё одна дверь. Троица вошла внутрь и поставила бессмертного прямо у входа. Он пытался сохранить равновесие, но иногда это не получалось, тогда охранники подхватывали его и ставили обратно.
– Стой, отродье… – шипел один из стражников.
Териану насильно открыли рот и вылили в глотку маленький флакон прозрачной жидкости.
«Эфир…» – блаженствуя, догадался Даэв.
Усталость и жажду как рукой сняло. Головокружение прошло – к бессмертному быстро вернулись силы. Он уже мог самостоятельно стоять на ногах. Патрульные отпустили его, вышли из комнаты и закрыли за собой дверь. Териан огляделся. Это было не очень большое, но весьма богато обставленное помещение: антикварный стол, несколько кресел, шкаф, две маленькие дверцы, ведущие в спальню и уборную. Стены были тёплого бордового цвета. Окон не было, но на потолке висела здоровая люстра с сотнями зажжённых свечей.
