Но кому он нужен? Кому нужен этот чёртов перстень? И главное зачем? Человек, у которого нет магической силы, не сможет им воспользоваться. И ведь о нём никто не знает. Разве что Сильвио... Или кто-то всё же знает? И этот кто-то знает, где он, Данте, живёт, и что он колдун, знает время его отсутствия и присутствия в «Маске». Последний факт привёл Данте в ужас. Он не привязан ко времени: уходит и приходит, когда вздумается, и никак нельзя это предугадать. Но этот незваный гость знает всё!

Данте стало страшно. Кто-то охотится за перстнем. Или за его хозяином — за самим Данте. Что же делать?

Данте вжался в спинку софы, обхватив голову руками. Он сейчас сойдёт с ума. Всё навалилось так внезапно, одним махом. Не то, чтобы он боялся каких-то мифических преследователей — у Данте отсутствовало чувство самосохранения, — но его пугало, что некто знает о перстне и знает, что он колдун. Нет, он не хочет больше быть изгоем, не хочет, чтобы в него тыкали пальцами. Пять лет он избегал магии, и вот всё сначала. Если в городе узнают о колдовстве, падре Антонио — известный поборник христианской морали — и его богобоязненные прихожане разорвут Данте на клочки.

Обняв колени, юноша тихонько заскулил. Это чувство дикого страха было сродни той панике, которую он испытывал в детстве при виде крыс. Страх перед крысами жил в душе Данте до сих пор, только притупился с годами. Но крыс тут нет, а страх, такой же неконтролируемый, есть.

Зашумели крылья — Янгус села Данте на плечо. Почувствовав поддержку, юноша пришёл в себя, и к нему вернулась способность мыслить. Надо бежать отсюда. Это единственный выход, пока он не угодил в беду. Но куда? Данте подумал о «Лас Бестиас». Клементе, когда уезжал, звал его с собой. Он не поехал, и зря. И у Клема свадьба скоро. А он обещал прийти. Да, тяжело и больно туда возвращаться, но там он будет не один. Там Клементе, Гаспар... Там его место. А здесь, в городе, он чужак и своим никогда не станет.

Отыскав в куче разбросанных вещей мешок, Данте запихал туда всё, что попалось под руку. Через час его небогатый багаж был упакован. Данте расплатился за комнату, попрощался с сеньором Нестором и с Янгус на плече покинул «Маску». Вывел Алмаза из конюшни и, держа его под узду, пошёл к мосту.

Через полчаса в «Маску» прибежала девушка. Нежно-лиловая шляпка её съехала набекрень, открыв взорам растрёпанные тёмные локоны. Вся дрожа, она о чём-то расспросила сеньора Нестора, затем вышла на улицу и, прижав к груди тонкие ручки, побрела прочь. Крупные слёзы блестели на её щеках, словно россыпи бриллиантов.

Но стояло Данте, раненному вероломством Эстеллы и терзаемому страхом пред неким злоумышленником, вернуться в «Лас Бестиас», как он тотчас пожалел об этом. Каролина, отозвавшаяся на его робкий стук в дверь, смерила Данте мрачным взглядом и, впустив его, с поджатыми губами ушла в кухню.

— Гаспар! Клем! Идите-ка сюда! Смотрите, кто к нам пожаловал! Герцог-то наш голубых кровей снизошёл до нас! — это были первые слова, которые услышал Данте с порога. Он до последнего надеялся, что Каролина признает вину, — увы, она не испытывала угрызений совести.

Данте так и стоял у двери с Янгус на плече, не решаясь заходить, когда появились Клементе и Гаспар. На губах Клема заиграла улыбка.

— Как же хорошо, что ты вернулся! — воскликнул он.

— Мы уж думали, ты совсем нас бросил, — растерянно вставил Гаспар, опуская глаза.

Данте решил, что ему стыдно. Да, в конце концов, Гаспар человек хороший и виноват лишь в том, что позволяет Каролине любые выходки. «Мог бы разок поставить её на место», — подумал Данте. При своих либеральных взглядах на жизнь и на институт брака, одно он считал неизменным — командовать в доме должен мужчина.

— Пойдём. Ты с дороги устал, наверное, — сказал Клем. — А мама как раз ужин приготовила.

— Угу...

Данте прошёл за Гаспаром и Клементе в кухню. Янгус вела себя тихо. Не издавая ни звука, она сидела у Данте на плече и тянула его за волосы в качестве моральной поддержки.

Когда все трое вошли в дверь, Каролина расставляла на столе тарелки. Она гневно зыркнула на Данте, перевела взгляд на мужа.

— Говорила ж я тебе, Гаспар, что он приползёт обратно. Нечего было искать его по всей округе. Деваться ему всё равно некуда. Вот, я оказалась права. Я всегда права. Явился, как ни в чём не бывало, неблагодарный. Да опять это чудище крылатое с собой приволок.

Данте, опустив ресницы, прижался щекой к мягким пёрышкам Янгус.

— Всё сказала, дорогая? Может успокоишься, наконец? — раздражённо сказал Гаспар. — Данте, садись за стол.

Данте присел на краешек стула, так и не поднимая глаз.

— Кыш! Пошла отсюда! Нечего перьями трясти над столом! — Каролина спихнула Янгус с плеча юноши. Птица, обиженно вскрикнув, улетела в гостиную. — Животным за столом не место! Всё, хватит, слишком я вас распустила! Отныне в этом доме всё будет по правилам, которые диктует Господь. Кого это не устраивает, может выметаться! А то взяли моду: хочу-не хочу, буду-не буду, бегают туда-сюда, приходят, уходят, когда вздумается, тащат всякую гадость в дом. Сил больше нет никаких!

Ужин прошёл в молчании. Данте кусок в горло не лез, и он не съел ничего, кроме яблока и стакана молока. Клементе, погруженный в свои мысли, лениво расковыривал кусок мяса на тарелке, а Гаспар запихивал в рот всё, что попадалось под руку. В конце концов, уронил на пол графин.

— И ты туда же, — проворчала Каролина, отвлекшись от еды на сбор осколков. — Ведёшь себя как ребёнок.

— Я... я... пойду... в комнату... у меня голова болит, — выдавил Данте.

— Иди, иди, ясное дело, ужин тебе не нравится. Наверное, аристократочка яствами закормила.

Данте бегом выскочил из-за стола, чувствуя, что сейчас задохнётся. Острые когти вонзились в плечо. Над ухом щёлкнул клюв и раздалось жалобное бульканье.

— Янгус... ты, наверное, есть хочешь, — вздохнул Данте. — Пойдём в сад, я нарву тебе фруктов.

Ночью Данте не сомкнул глаз. Насытившаяся бананами и грушами Янгус мерно дрыхла на своей старой жёрдочке, которую, к счастью, никто не догадался выбросить, а Данте всё рассматривал потолок. Он ещё надеялся, что Каролина оттает, и заодно усомнился в своей правоте. Может быть, он плохой и заслужил всё это? А вдруг, действительно, его наказывает тот самый Бог, в которого он не верит? Растерянность, боль, обида, презрение к себе за непохожесть на других смешались воедино в сердце Данте. Он сам виноват. Он разочаровал Каролину и должен как-то заслужить её прощение.

Однако, ни на следующий день, ни через неделю кардинально ситуация не поменялась. Данте вёл себя тихо, не спорил, не перечил, даже помогал Каролине по хозяйству, но женщина находила всё новые лазейки для придирок. Закончилось всё плачевно — две недели спустя Гаспар и Каролина разругались в пух и прах.

— Это всё из-за тебя! — кричала Каролина на Данте. — Ты разрушаешь нашу семью! Мы с моим мужем никогда не ссорились, жили душа в душу! Это твоих рук дело! Вместо того, чтобы покаяться во грехах, ты настраиваешь моего мужа против меня и против Бога! Неблагодарный! Я заменила тебе мать, всю душу в тебя вложила, а ты бегаешь из дома в поисках лучшей жизни! На денежном мешке жениться захотелось! Тоже мне аристократ нашёлся! Что ж ты приполз-то обратно, как побитая собака? Выгнала она, небось, тебя? И правильно сделала! Богатые женятся на богатых! Зачем ты ей такой нужен? Никто и звать никак. Отверг хорошую невесту! Меня не послушался, вот и получил что хотел!

Данте крыть было нечем. Каролина во всем права: Эстелла его отвергла, нашла себе богача, и он действительно приполз обратно, не найдя себе места в городе. Да и существует ли где-то место для него? Скорее нет, чем да.

Закончилось эта история безоговорочной победой Каролины. Клементе тактично самоустранился. Гаспар, выбросив белый флаг, примирился с супругой и теперь во всём с ней соглашался, а Данте окончательно замкнулся в себе, как улитка, спрятался в раковину и не желал выползать из неё.