— Я ж говорю, как друг, — щёки Сантаны залились румянцем. — Мне он показался интересным. У нас есть что-то общее. Так он брат Данте, да? Никогда бы не подумала. Они не похожи.

— Они неродные братья, Данте приёмный в их семье, — объяснила Эстелла. — Санти, что у тебя за манера, вечно ты кидаешься в крайности!

— Ой, кто бы говорил! — захихикала Сантана.

— А разве Клем не сказал тебе, что он женат? И жене его скоро рожать. Так что тебе там ловить нечего, прости.

— Женат? — Сантана явно была огорчена. — Он мне не сказал. Как жаль... — и она вздохнула, чем ещё больше изумила Эстеллу.

— А кто-то мне говорил, что не выносит мужчин, — фыркнула Эстелла.

Сантана промолчала, видимо, она сама пребывала в смятении, и о Клеме девушки больше не говорили.

— Ты же будешь мне писать? — спросила её Эстелла.

— Ну конечно! Жаль, что ты уезжаешь. Только мы с тобой помирились, и вот на тебе. Но я за тебя рада. Ты должна начать новую жизнь, Эсти, и забыть всё, что произошло в старой.

— Я тоже так думаю, — и Эстелла расцеловала подругу в обе щеки. На том они и попрощались.

Матильде решила остаться в Ферре де Кастильо и, провожая, супругов, жеманно чмокнула Маурисио в щёку. Эстелле не сказала ни слова.

Весь огромный багаж Эстеллы — сорок четыре чемодана, кошёлки, сумки и картонки всяких размеров и диаметра, и чуть менее большой багаж её супруга, отправились вперёд. Маурисио и Эстелла приехали в особняк налегке — Эстелла взяла только небольшую сумочку, куда сложила зеркальце, расческу, пудреницу, кружевной платочек и прочий дамский хлам.

Бабушка Берта утирала слёзы, обнимая Эстеллу и Маурисио — своих любимых внучков — и подарила им обоим по цветущему кактусу. А после, без перехода заявила, что сеньор Альдо Адорарти успешно нашёл свою дочь. И всё благодаря наводке Эстеллы. Оказалось, что Марина Риверо укрылась в индейском поселении неподалёку от «Лас Бестиас», где родила девочку по имени Джованна. Спустя пару лет она вышла замуж за красавца-метиса и все втроём они перебрались в «Лас Бестиас» и там и обосновались. Они уже умерли, но дочь сеньора Альдо Джованна живёт в посёлке. И это именно та Джованна, о которой рассказала Эстелла. Джо знала историю своего происхождения от матери, так что появление сеньора Альдо её не удивило. Тот очень хотел забрать её, её мужа и их сына в город, но они наотрез отказались переезжать. Зато непременно приедут на его свадьбу с Бертой уже через два месяца. Берта пояснила, что свадьба будет в скромном семейном кругу, а затем они с супругом уедут в путешествие на Ямайку.

Арсиеро с волнением в голосе пожелал Эстелле удачи, хотя сам был расстроен. Его карьера трещала по всем швам, оппозиция угрожала снять его с должности алькальда, а рехидором внезапно избрали его соперника, поэтому они с Роксаной вернулись домой в растрёпанных чувствах.

Дядя Эстебан обещал приехать к Эстелле в гости, да ещё и Либертад с собой захватить. Сама же Либертад расплакалась, провожая любимую хозяйку. Даже Урсула и Лупита вышли попрощаться с Эстеллой и сморкались в платочки. Только Роксана не дрогнула. Сухо пожелав счастливого пути, выразила надежду, что физиономию Эстеллы в своём доме она больше не увидит.

Эстелла хотела попрощаться не только с родственниками, но и с самим домом. Неизвестно, увидит ли она его ещё когда-нибудь. Сначала девушка побродила по первому этажу. Посетила кухню, кабинет, зашла в любимую оранжерею, где погладила Рамиро по ярким пёрышкам. Но наверху она застряла в своей девичьей спаленке. Столько воспоминаний оставляет она здесь, и хороших, и плохих, наполненных счастьем и болью! Воспоминаний той нежной наивной девочки, которой уже нет. Целый час Эстелла провела в комнате и даже полежала на постельке, хранившей её детские секреты. Она сгорала от желания снова стать той Эстеллой, какой была раньше. Но это, увы, невозможно. Слишком многое она пережила за два года.

Наконец, Эстелла вышла из спальни. Проходя по коридору, она увидела: в комнату Мисолины приоткрыта дверь. Сестрица, единственная из всех, с Эстеллой не попрощалась.

Из-за двери раздавались громкие голоса. Любопытство — это та черта, что ещё сохранилась в ней от той маленькой Эстельиты. И она не смогла пройти мимо, подкралась ближе и приложила ухо к щели.

— Ты будешь делать то, что я велю! — в приказном тоне говорила Роксана.

— Не дождётесь, мамуля, и не надейтесь, что я буду вам подчиняться! — пищала Мисолина. — Ваша власть надо мной закончилась! Вы сломали мне жизнь! Я вас ненавижу!

Хлоп! Эстелла вздрогнула — Роксана со всего маха стукнула Мисолину по щеке.

— Повторяю для тупых! Я выдала тебя замуж за графа де Пас Ардани не для того, чтобы ты, овдовев, осталась с носом. Ты читала завещание или нет, безмозглая ослица? Старый урод хитёр, ничего не скажешь. И ты получишь его деньги, только если родишь ему наследника.

— Я не могу родить ему наследника! — выкрикнула Мисолина. — Он сдох! Кроме того, он был импотентом!

— Не смей произносить такие слова в моём доме, дрянь! — Роксана опять размахнулась и стукнула Мисолину по губам. — Никто об этом знать не должен. Ты родишь наследника старику и получишь его деньги. Или я тебе обрублю уши, поняла?

— Этот ребёнок не его! — не сдавалась Мисолина.— Я не знаю, чей он, и рожать ублюдка не буду, лучше с моста прыгну!

— Родишь! Родишь как миленькая, — скрипнула зубами Роксана. — Только попробуй не получить такую кучу денег. Я тебя изуродую так, что ты больше никогда взглянешь на свою рожу в зеркало.

— Мисолина, ты что беременна? — ворвалась в комнату Эстелла.

Роксана злобно зыркнула на неё.

— Да, Мисолина беременна, — сообщила она. — А ты скоро станешь тётушкой.

— Но ты беременна не от мужа, да? — не унималась Эстелла. — Ловко же ты его облапошила! Хотя меня это не удивляет, ты всю жизнь была дрянью.

— Нет, Мисолина беременна от графа де Пас Ардани, своего покойного мужа. Но бедняжка умер, царствие ему небесное, так и не увидев наследника, — Роксана приблизилась к Эстелле вплотную. Секунда, и она, схватив дочь за горло, припечатала её спиной к стене. — Поняла? Если ты откроешь свой поганый рот, я вырву тебе язык! Пошла отсюда! Уезжай и больше никогда не возвращайся, иначе я тебя прибью! — Роксана с силой вытолкнула Эстеллу из комнаты и заперла дверь на ключ.

«Идиотка», — подумала Эстелла, потирая шею. Похоже, мать совсем рехнулась. В комнате Мисолины в это время раздались грохот, шлепки и возня.

— Ты будешь мне подчиняться! — визжала Роксана.

— Нет не буду!

— Будешь как миленькая! Ты отсюда не выйдешь, пока не родишь! Я тебя посажу на цепь, как собаку, и выпущу тогда, когда своими глазами увижу младенца, который станет нашей золотой жилой и приведёт нас к наследству старика!

— Пустите, ненавижу вас! — вопила Мисолина. — Чтоб вы провалились, вы мне не мать!

Эстелле дурно стало от таких криков и она спустилась вниз. Мисолину ей было нисколько не жаль, она всё это заслужила. И мало ей, пусть страдает, поделом. Не одной же ей, Эстелле, мучиться. А по Роксане Жёлтый дом не просто плачет, а уже бьётся в истерике.

Когда Эстелла вышла из особняка, чтобы сесть в экипаж, она увидела: у ворот стоят две лошади. Знакомые лошади — чёрная и белая. Алмаз и Жемчужина. Сердце девушки заколотилось. Несмотря на оклики Маурисио и дяди Ламберто, Эстелла ринулась к лошадям и, вся дрожа, обняла сначала одну, потом вторую. Лошади тоже признали девушку. Погладив их по гривам, Эстелла обнаружила на шее у Жемчужины тонкую верёвочку, к которой была подвешена маленькая коробочка.

Эстелла отвязала верёвку. Вскрыла коробочку. Внутри лежал необыкновенной красоты перстень — серебряный, с зелёным изумрудом. К нему прилагалась и записка. Эстелла узнала перстень — такой носил Данте. Дрожащими руками она развернула записку, жадно вперилась глазами в до боли знакомый мелкий почерк и прочла:

«Я знаю, что мы чужие друг другу, но моё сердце так не считает, поэтому я не держу на тебя обиды. Ты ничего мне не должна и я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Мы больше не увидимся, поэтому я осмелюсь попросить тебя, во имя той любви, что когда-то связывала нас, позаботься об Алмазе и Жемчужине. Забери их себе. И забери себе этот перстень. Он волшебный, но не бойся, он не причинит тебе зла. Помнится, Клариса хотела заполучить его. Если ты однажды встретишь её, отдай ей перстень, она знает что с ним делать. Мне он больше не нужен. Если я когда-то причинил тебе боль, прости меня. Всё, что я сделал, хорошего ли, плохого ли, это всё было ради тебя. Прощай и будь счастлива. Данте».