Либертад рот открыла, подойдя к ограде и увидев Данте, на руках у которого лежала вся зелёная Мисолина. И с ними был ещё какой-то незнакомый светловолосый парень.

— Чего это всё значит? — спросила Либертад грубоватым тоном.

— Здравствуйте, сеньорита, — Клементе попытался быть вежливым. — Мы тут случайно выручили из неприятности вот эту девушку. А Данте уверен, что она живёт здесь. Она упала в обморок и мы её привезли.

— Да какая я вам сеньорита? — отмахнулась Либертад. — И вообще-то сеньорита, то есть сеньора Мисолина тут больше не живёт. Она живёт в доме своего мужа, — уточнила горничная.

— Её муж умер, — не стал ходить вокруг да около Данте. — Так куда мне её нести?

Либертад, пребывая в оцепенении, впустила Данте и Клементе в дом. Открыла парадную дверь, и Данте аккуратно внёс туда Мисолину. Клем шёл чуть позади, растеряно глядя в пол и чувствуя себя не в своей тарелке.

Первой, с кем юноши столкнулись в гостиной, была Берта. Напевая песенку про ядовитого паука, она поливала кактусы из розовой лейки с цветочками. На шум повернула голову и так и застыла с лейкой в руках.

— Сеньора, тут эти господа... — начала Либертад, но Берта её прервала.

— Что такое? Чего опять этот человек тут делает? — Берта помахала лейкой в сторону Данте.

— Ну так я и говорю, сеньора Берта, — растолковывала горничная, — тут эти господа принесли сеньориту... то есть сеньору Мисолину. Она без сознания, и они говорят, что её муж вроде как умер.

— ЧТО-О-О? — Берта шмякнула лейку на журнальный столик и выпятила подбородок, придав лицу грозный вид. — Ну-ка ты, убийца, — она взглянула на Данте, — признавайся чего ты сделал с Мисолиной?

— Вы ошибаетесь, сеньора, — вместо Данте ответил Клем. — Мы ничего с ней не делали. Она попала в историю, а её мужа, в общем... его убили, а мы принесли её сюда, потому что Данте сказал, что это сестра его жены.

— Какой такой жены? — взбесилась Берта, раздуваясь как рыба-ёж. — Эстелла замужем за Маурисио Рейесом, понял, мерзавец! Так что никогда к ней не подходи!

— Куда мне её отнести? Скажите, где мне её оставить, и я уйду, — тихо молвил Данте, игнорируя выкрики Берты. Ему, конечно, не привыкать к ненависти, но зачем, зачем Клем вытащил его из петли?

Либертад поманила Данте на второй этаж, что Берту отнюдь не обрадовало.

— Смотри там в оба, — велела она служанке. — Как бы этот ирод чего не натворил. А то подожжёт дом или насыплет отравы под ковры, чтоб мы все тут померли.

Данте, смерив её грустным взглядом, ничего не ответил и пошёл следом за Либертад.

Дверь в девичью спальню Мисолины оказалась заперта на ключ, поэтому Данте ещё с четверть часа простоял с Мисолиной на руках — Либертад шарила по дому в поисках запасного ключа. Наконец, дверь в комнатку, оббитую выгоревшим зелёным жаккардом, была открыта и Данте водрузил девушку на кровать, высокую, с изящной спинкой и ножками, укрытую балдахином из прозрачной вуали — настоящее белое облако.

— Ей бы лекарь не помешал, — сказал Данте, глядя на Мисолину, которая напоминала труп в гробу.

Данте обернулся к Либертад. Однако, взгляд горничной был прикован к комоду розового дерева с нарисованными на нём маками. Там стоял портрет Мисолины в чёрной рамке, перетянутый по диагонали чёрной лентой, где красовалась надпись: «Покойся с миром. Аминь». Рядом стояла зажжённая свеча.

— Что это? — обалдев, Данте заговорил шёпотом.

— Откуда ж я знаю? — так же шёпотом ответила Либертад. — Я в эту комнату не заходила с тех пор, как сеньорита Мисолина замуж вышла. Сеньора Роксана её заперла да не велела тута убираться. Кто-то видать поставил сеньорите свечку за упокой.

— Семейка дебилов! — не сдержался Данте и стремглав направился к двери. Надо уходить отсюда быстрее. Атмосфера в этом доме давящая, его тут все ненавидят, да и друг друга тоже.

Либертад, убрав свечу, сорвала чёрную ленту с портрета Мисолины и вынула его из траурной рамки.

Данте спустился вниз, намереваясь сбежать, но в гостиной уже собралась куча народа. И самое плохое — здесь была Эстелла. Произошло то, чего он и боялся. Эстелла стояла рядом с Бертой и стройным блондином в чёрном. «Кажется, это её дядя», — припомнил Данте. С ними находился ещё один мужчина, Данте незнакомый. То был представительный брюнет с пышным хвостом и холёными усиками и бородкой. Клементе, чуть поодаль от остальных, яростно жестикулировал в компании Сантаны, одетой в нежно-голубое платье в синий горошек.

Он не хочет, чтобы эти люди его видели! Он не хочет встречаться с Эстеллой! Ноги стали ватные, в горле пересохло, и Данте попятился назад, вздумав где-нибудь спрятаться. Тут много комнат, наверное, не страшно, если он укроется в одной из них. А когда все уйдут из гостиной, он выйдет и сбежит.

Но планы Данте на корню зарубила Либертад. Спускаясь по лестнице, она задела локтем статуэтку Пегаса — несколько штук этих прекрасных крылатых коней украшали перила. Статуэтка упала и разбилась вдребезги.

— Чёрт возьми! — выругалась Либертад громко. — Понаставили тут!

Вся компания обернулась на шум и уставилась на горничную и на Данте, что стоял у подножья лестницы. Либертад, недовольно пыхтя, начала собирать осколки Пегаса, а Данте не знал куда деваться от всех этих взглядов.

Двое мужчин приблизились к нему. Это были Ламберто и Эстебан. Последний принялся вытаскивать осколки из руки Либертад — она поранилась. А Ламберто заговорил с Данте.

— Значит, это вы тот молодой человек, что принёс Мисолину? — спросил он. — Но мы так и не понимаем, где же вы нашли её?

— Разве мой брат вам не объяснил? — пробормотал Данте, глядя в пол.

— Брат?

— Да, Клементе.

— Ах, тот светловолосый юноша! Так он ваш брат? — изумился Ламберто. — Вы совсем непохожи.

— Ну да...

— Так вот, ваш брат сказал, что вы сами всё объясните. Пойдёмте сюда, — Ламберто позвал Данте за собой.

Данте подчинился и подошёл к толпе, чувствуя себя всё глупее.

— Как вас зовут? — поинтересовался Ламберто.

— Данте, Данте Ньетто.

— Очень приятно, маркиз Ламберто Фонтанарес де Арнау к вашим услугам, — и Ламберто пожал Данте руку.

Данте на ходу выдумал историю: они с Клемом гуляли по улице Святой Мерседес и увидели на дороге Мисолину, которой было плохо. Она им сказала, будто её муж умер, а потом брякнулась в обморок. И они привезли её сюда. Конечно, врать не хорошо, но Данте не хотел позорить Мисолину перед её семьёй. Если сочтёт нужным, она сама им всё расскажет.

— Бедная моя внучка, — не удержалась от вздоха Берта. Стоя рядом с Эстеллой, она обмахивалась веером из листьев кактуса, который она сама и смастерила.

— А откуда вы узнали наш адрес? — полюбопытствовал Ламберто.

Данте вспыхнул.

— Дело в том, что я... я.. я просто знаю, что эта сеньорита жила здесь, — выдавил он глухо.

— А вы что ж, маркиз, ещё не поняли? — вмешалась Берта. — Этот человек и есть тот мерзавец, что опозорил нашу Эстеллу.

Данте сжал кулаки, полуопущенные ресницы его дрожали. На Эстеллу он не смотрел, хотя она стояла почти рядом. Красивая, как и всегда. В шёлковом розовом платье, расшитым серебряным шнуром, с высокой причёской и кокетливой тиарой на голове. Красивая... самая красивая... Его девочка... Нет, уже не его.

Сердце Данте готово было разорваться. Надо уходить отсюда. Он сделал своё дело — привёз Мисолину, а дальше не его забота. Он сверкал на Клементе глазами, давая ему понять, что им надо идти. Но тот ни на шутку увлёкся болтовнёй с Сантаной. Девушка что-то активно ему рассказывала, и он хихикал. Про Данте, про Мисолину и про всю эту ситуацию он забыл напрочь.

— Нам, наверное, надо идти, нам пора, — промямлил Данте, потихоньку нацеливаясь на дверь.

— Ну что вы, как можно! — воскликнул Ламберто огорчённым тоном. — Вы наши гости. Вы сделали такое дело — выручили из беды Мисолину. А то она могла бы умереть на дороге. Господа, вы пренепременно должны с нами отобедать. И это не обсуждается! — объявил маркиз.