Вне себя от злости, а главное, от новой загадки, он ходил кругами по кабинету, зная, сколько бы «против» ни было – «за», прискорбно больше.

«Черт бы побрал тебя, стерва! Я сделаю это!»

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i197/1001/a6/5e672f78f40b.jpg

====== Часть 2. Глава 12. Непредвиденные обстоятельства ======

Без четверти одиннадцать. Я знаю, он придет, просто у него нет выбора. Сижу в своем кабинете, изучаю инструкцию к маггловской видеокамере. Все вроде бы понятно, я пробовала. Да, интересная вещь, похоже на колдографию, только пользователь сам решает, сколько времени будет создаваться движение. Профессор Бербидж рассказывала на маггловедении о некоторых интересных бытовых предметах немагического населения, в том числе и о видеокамерах. Не думала, что придется использовать это странное изобретение в подобных целях.

Люциус обязан прийти, от этого зависит его положение в глазах Лорда – то, чего он не может лишиться. Жестоко подставить лорда Малфоя ничего не стоило, но подставился ли он? Пьянство сыграло на руку, кажется, роль удалась. Может, отец прав, и я слишком многое доверила расчетливому, хладнокровному Люциусу? Но тогда почему хочется ликовать? Потому что я знаю, что ровно в одиннадцать он войдет в дверь моего кабинета и согласится на глупую шалость, влекущую за собой огромную подоплеку. Однако нельзя сильно рассчитывать на свою самоуверенность, все старания могут привести к нулевому результату.

Без десяти одиннадцать. Он должен прийти… А если я просчиталась? Если ошиблась? Это может все разрушить, он зол, действительно в ярости. Он прав, но эта ярость была спровоцирована, так почему я сижу и беспокоюсь, перешагнет ли гордый Люциус порог этого дома? Быть может, именно гордость важнее, чем прислуживание Лорду? Нет, так быть не должно, даже он обязан поступиться гордыней и отдаться на волю обстоятельствам, мило предоставленным мной. Мерлин! Это же так легко! Я не прошу чего-то сверхъестественного, всего лишь мелочь, одолжение. Я хочу попробовать, узнать его, почувствовать вкус власти над ним, а не быть безвольной тряпицей для надругательств. Смогу ли я переступить почувствовать себя спокойнее с другим мужчиной? Почти смогла, когда была Нарциссой, мне было хорошо, уютно, тепло, я отчетливо знала, чего хотела… Я хотела Люциуса, думала о нем, не засоряла голову лишней информацией, просто отключилась… Да, я определенно знаю, чего хочу.

Без пяти… Странный мандраж, ведь если он согласится, примет условия, это будет победой. Моей победой. Ощущение, как перед стопроцентным выигрышем в русскую рулетку. Дыши ровно, держись прямо… Аллегра, сегодня вершится относительная часть хитросплетений, новый человек станет неотъемлемой частью твоей жизни, переступит черту невозвращения. Я обещаю, что эту ночь ты запомнишь надолго, ты уже почти мой… Я вижу в серых глазах желание, непонятную тревогу, некое смятение. Люциус, ты обязан…

Без двух одиннадцать… В этой комнате немного душно: тишина, огонь, время, раскаленные головешки, запах кабинета… Что заставляет сердце биться быстрее? Гореть огнем предвкушения, просто ждать, сидя в отцовском кресле, перелистывая дело Уэмпшира, которое изучено наизусть. Свет зимнего солнца преломляется в замерзших сосульках на окне, рисуя причудливый узор радуги на полу. Я смотрю на странную аппликацию, потому что заняться больше нечем. Ненавижу ожидание, хочется кинуться в гостиную к камину, ждать его там, увериться, что все страхи – всего лишь моя неуверенность в собственных силах, а я обязана быть уверена в себе. Этот человек должен стать моей опорой.

Мне так надоело одиночество, я так хочу хоть раз заснуть и не видеть кошмаров, что выматывают меня каждую ночь: трупы в лужах крови, жуткие твари и смерть того, чья жизнь дороже собственной… Сколько можно шарахаться от теней в пустом доме, думая о привидениях, мечтая, чтобы кто-то избавил от одиночества. Все что есть – это боль, боль одиночества, потери духа, желаний. Пустые надежды, безвыходная участь – идти за несбывшимся, за далеким, нереальным призраком мужчины, сохранить ему жизнь, даже если положить за это свою и сотни чужих. Я – ничтожество, жертвующее всем миром, ради одного человека.

- Добрый день, мисс Кэрроу, – прозвучал голос, вырывая меня из мыслей самоуничижения.

Я не почувствовала сигнальных чар волшебной палочки, совсем ушла в непонятный мир прошлого, будущего, настоящего.

- Добрый день, Люциус.

Презрительный взгляд, его обладатель был весьма недоволен раскладом.

- Вы принесли то, о чём я просила? – скорее, утверждение.

Люциус держал в руках сверток темной ткани и серебряную маску. Не стоит его раздражать, итак, взвинченный до предела, он бессловесно плевался ядом. Веяло неприязнью, но он пришел, значит, согласен на небольшую жертву во имя благого дела, и потом, настолько ли я ему противна? Я медленно поднялась с кресла и взяла в руки портативную видеокамеру, на которую гость отреагировал брезгливым взглядом. Однако маггловская вещь просто необходима за счет того, что в ней нет магии.

- Идемте.

Он следовал за мной по коридорам поместья сквозь множество гостиных и проходных. Я ощущала его гнев, преследующий ощутимыми вибрациями. Обречен – самое подходящее определение. Все же пришел, я не просчиталась, нужно больше верить в свои силы. Небольшая гостевая комната с опущенными шторами, серая, безликая, одна из множества. Посередине стоял стул, а напротив – тренога для технических средств. Я установила камеру и поставила её на режим ожидания. Достав из кармана фотографию девочки, я скрылась в ванной.

~~

Ненависть. В ушах стоял звон, Люциус участвовал в детской игре. Молчание, Аллегра ушла в прилегающую комнату и оставила его в одиночестве, в помещении без запахов, без лишних предметов – ковер, и тот отсутствовал, однако паркет был начищен до блеска. Узкая кровать – это не подходило под интерьер аристократического семейства. Аллегра специально преобразовала помещение, сделала его больничной палатой, тюремной камерой, убежищем пленников. Картины, мелкие подсвечники, статуэтки и даже зеркало – все отсутствовало, никак не напоминая о том, что это жилое пространство. Всего лишь тесная каморка в квартирном доме. Света было мало, но хватало для оптического обмана, чтобы не показывать недостатки перевоплощения, ведь точного облика девочки они не знали.

Послышался скрип двери, из-за которой вышел невозмутимый ребенок в порванном коричневом платье до колен, с чуть перепачканным лицом и отчетливым кровоподтеком на губе. Плотные колготки сборили на худеньких ножках, а русые волосы были слегка растрепаны, но не наигранно, ровно так, как этого требовал режиссер постановки. Абсолютный холод в глазах девятилетнего чада выдавал содержимое.

- Голос, вы слышали ее голос? – спросила Аллегра своим собственным голосом.

Люциус поморщился, глядя на главную героиню театра, но промолчал.

- Похоже? – сказала она детским тоненьким голосочком. – Похоже, хотя бы на ребенка?

- Вы считаете, что сможете обмануть Уэмпшира, не зная особых примет в голосе? Да, Мери немного пониже ростом, – хладнокровно произнес Люциус.

Девочка состроила гримасу недовольства и сложила тоненькие ручки на груди, уменьшаясь в росте. Интересно, что она чувствует при перевоплощении? Меняется тело, сдвигаются кости, это, должно быть, больно…

- Я буду изображать напуганную Мери, кричащую, охрипшую, это собьет с толку. Одевайтесь, – равнодушно произнесла Аллегра чуть ли не в приказном тоне.

Люциус облокотил трость на входную дверь, нерасторопно накинул черную бархатную мантию и приготовился надеть маску. «Девчушка» подошла к треноге и поманила Люциуса к себе.

- Нажмете вот эту красную кнопку, когда будем готовы, так же выключите.

Безумство, он актер, но не приспособлен к такой внезапности.

- Что я должен делать?

Она пожала плечами.

- Ничего сверхъестественного, просто стойте рядом, схватите за шкирку под конец представления, когда я начну кричать и плакать.