– Пока не думал на этот счёт, ведь ты вроде как согласна была, – вполне серьёзно отозвался ликан, продолжая близко стоять.

Это было неприятно. Никакой одежды. Я раза три в жизни видела мужскую грудь. Как-то не довелось, знаете ли, и я этим крайне горжусь. Видела голый мужской зад. Жалела об этом долго и до сих пор, честно говоря, передёргивает. А тут во всей красе. Считается ли это нарушением моих принципов? Смотреть на голых мужчин – это к чему причисляется? К зрительному разврату? Или визуальной половой связи? Довольно глубокий вопрос.

– Я же ничего не сделала, – подняла высоко брови. – Я не расстёгивала рубашку, не нагибалась перед Вами, не делала пошлых намёков. С чего же Вы решили обратно?

Тот поднял подбородок, разглядывая моё лицо из полуопущенных ресниц. Опять приценяется?

– Тебе понравились мои прикосновения, ты возжелала меня, и я вполне адекватно отреагировал на твой позыв, – словно что-то обычное произнёс Лорин спокойно и даже плечом дёрнул. – Теперь ты делаешь такое лицо, будто ничего не было.

– Когда такое было? – тут же спросила я.

– Ну, как же? – он улыбнулся, пугая меня своей странно-зловещей улыбкой. – Я подошёл к тебе, ты лежала и предоставляла себя. Для удостоверения я облизал тебе живот, и ты выделила ферменты, которые пьянят похлеще самогона. Ты меня захотела, я, как видишь, тоже не особо против.

Обычные вещи! Идиот. Это был волк! Я не могла захотеть животное! Конечно у меня всё внутри сжалось!

– Я даже не хочу Вам ничего объяснять, – вдруг поняла я. – Вы говорите такие глупости, от которых мурашки по спине бегут. Захотеть… волка? Ну да, я же так похожа на старую изголодавшуюся по мужскому телу женщину и кидаюсь на всех, кто может помочь мне удовлетворить мои низменные потребности. Одно лицо.

Старалась убрать сарказм из голоса. Не хватало теперь мне над ним издеваться и унижать его. Говорю же, это заразно. И, кстати, как это – «захотеть»? Стоит парень. Красивый. Улыбается тебе. Что внутри должно такое ёкнуть, чтобы дама полезла на него с явственными намерениями плодиться и размножаться? Должно быть нечто такое, от чего голову сносит и туманит разум. А может, всё вполне осознанно происходит, да? Видишь парня, подходишь, делаешь то, что хочется, где-то уединяетесь и разбегаетесь. Что там такое-то?! Может, духи какие? Нашёптывают, сидя на плече: «Подойди к нему, а то старой девой останешься!». Лет в сорок – это паника, как минимум. Наверное, так и есть. Другого разумного объяснения не могу найти. Как может нравиться целоваться? Глотать слюни друг друга – это высшая степень доверия, что ли?! А если он заразный? Вдруг его до этого рвало… Фу! Прекрати накручивать!

– Мой нюх меня не обманул, – покачал он головой. – Ты можешь сколько угодно оправдываться, но я знаю, что ты не такая целомудренная, какой хочешь казаться.

Я часто заморгала, пытаясь переварить и принять эту мысль. Виновата я. Да, конечно.

– Хорошо, Лорин, – решила я заканчивать этот отвратительный разговор. – Я не буду оправдываться. Давайте мы просто останемся каждый при своём мнении, хорошо? И не лучше ли нам поговорить о будущем?

Тот рассмеялся. Редко он это делает. В принципе, смех всегда украшает, но не пошлая или злая улыбка после него.

– Прав был Франк, таких экземпляров мы ещё не встречали, – оглядывая меня заинтересованным взглядом, выдал ликан. – И о каком будущем жаждет поговорить прелестная леди?

Да, сарказм неприятен. Особенно, когда его направляют на тебя. Прямо так и сквозит издевательствами. И кто такой Франк?

– Идём к дороге, Вы меня всё-таки убиваете или отпускаете, милостиво указывая нужное направление, – перечислила я вполне просто. – Выбор за тем, кто сильнее.

Я часто видела, как кошки подолгу не убивают пойманных мышей. Просто переломят им лапку и наблюдают, как они хромают, пытаясь спастись. В конце концов они их даже не едят. Те, кто по-настоящему голодные, едят сразу, а эти лениво так лапкой её подталкивают, мол, беги, серая, беги. Та рыпается и радует кошку. В итоге мышка умирает от нанесённых увечий, а кошка идёт и занимается своими обыденными делами. Чем-то напоминает мою ситуацию. Прихлопнет, чуть отпустит, и так несколько раз. Раздумывая над следующим шагом, он наслаждается жертвой, ведь все они прекрасны, ибо их жизни принадлежат только ему. Он решает, умереть ей или нет. Наверное, эта власть опьяняет. Ты почти Бог. Решаешь, кому сделать подарок, а кого наказать. Неужели он так живёт всю жизнь?

– Ну, последнего не будет, натура у меня такая, – усмехнулся Лорин, продолжая обдавать мои губы своим дыханием. – А вот первые два я готов рассмотреть.

– Вы явно хотите, чтобы я что-то сделала, дабы Вы меня не убивали, не так ли? – сразу спросила я.

Я держала голову чуть отвёрнутой от него. Если бы повторяла все его действия, то мы скорее всего бы тыкались носами друг в друга. Но он меня выше. На полголовы где-то. Моя голова чуть задрана, его опущена. Один уровень, как никак.

– Быстрый секс и мы снова пойдём к остальным, дабы ты смогла вновь повеселить Морика и поумилять Виера, – выдвинул он свои условия.

Вздохнула. Слово-то какое. Вроде простое, а сколько в нём… плохого. Разумеется, этого не будет. Но он действительно готов в лесу? Вот прямо тут? На влажном мху, окружённые комарами и зловонными выделениями.

– Есть и второй вариант? – тут же с сожалением спросила я.

Тот еле заметно прищурился, словно удивлённый моим ответом. Будто не ожидал этого. Что странно. Я же говорила, что готова принять смерть не раз. Почему же это так его… не устроило?

– Свернуть тебе шею, чтобы-таки подарить тебе успокоение, – криво улыбнулся Лорин. – Выбирай.

Медленно и судорожно втянула воздух. Смешно, но я почти не боюсь. Видимо перед концом страх отступает. Медленно стянула сумку с плеча (да, она пережила всё вместе со мной, а это достойно уважения), позволяя ей скользнуть на землю. Пора, Богдана. Мама заждалась. Отец скоро тоже окажется там, но я выживу его оттуда. Жалею лишь о том, что не попрощалась с Авдеем. Он хоть и своеобразный пацан, но – брат, который вполне нормально ко мне относился. С ним хотелось попрощаться, но даже если бы я тогда не сбежала, то навряд ли застала бы его дома. Возлежал бы с какой-нибудь девушкой, да обещания на ухо шептал.

– Так и знал, – вздохнул мужчина и размял плечи. – Давай только не на земле, она сырая. Повернись к дереву и нагнись.

Он раздавал мне указания словно отправлял за хлебом в пекарню. Я смотрела на него широко открытыми глазами. Он не понял? Его глаза были совершенно обычными. Зелёные, спокойные. Ни удивления, ни огорчения.

– А нельзя просто свернуть шею без всего этого? – не поняла я, сжимая и разжимая кулаки. – Я читала, что это довольно просто.

Нужно столько всего преодолеть, чтобы свернуть шею? Зачем? Сильно пихни меня, и скорее всего себе что-то сломаю. Возможно, даже шею.

На этот раз его лицо как-то изменилось. Посерело даже. Глаза… серьёзные, но без прежней повседневности, знаете? Словно он этого не ожидал, но привык держать себя в руках. Довольно непонятно. Что не так-то?

– То есть, ты решила принять смерть? – начал он, как-то недобро сощурившись. – Вместо сношения со мной?

Не совсем, но видимо просыпающаяся злость в его голосе говорила о том, что он недоволен моим выбором. Странно, я думала, он хочет избавиться от меня, просто не находил причины. Всё-таки какие-то правила у этого животного существуют. Всё тайное раскрывается в конце. Жизнь – это книга. В самом конце ты узнаёшь, кто же был убийца, и умрёт ли главный герой. Забавное сравнение. Сердце несколько раз колыхнулось, словно предчувствуя беду, но меня задавила обречённость и жуткая апатия. Ничего нет. Просто ничего.

– Я решила принять смерть потому, что поняла, какая жизнь меня ждёт, – произнесла я, и на лице, против воли, расцвела какая-то благодарная улыбка. – Служить Вашей грелкой, быть уборщицей, кухаркой, а возможно, обслуживать Ваших друзей, как самая настоящая куртизанка.