Гарри взял саев член за ствол, и, сдвигая назад кожицу, оголил головку. Бесподобно! Сай едва слышно пискнул, но тут же понизил высоту издаваемых звуков на несколько ступеней и задышал басовито, с хрипотцой.
Он так трогательно закусил себе нижнюю губу, что Гарри почувствовал: на этот раз держаться будет, пожалуй, даже посложнее, чем в прошлые разы в любимом мальчике.
От происходящего Сольвай пришёл в экстаз и, не сдерживая мелкую дрожь, начавшую колотить его непроизвольно застывшие в статическом напряжении мышцы, наблюдал, как Гарри, глядя ему прямо в глаза, протяжно лизал гладкую поверхность головки члена, одновременно дроча ствол. На секунду Гарри задержался и поцеловал дырочку на самом конце головки, лизнул несколько раз острым кончиком языка, — будто током дали! — спустившись ниже, щекотно и влажно тронул уздечку. Сай запрокинул голову и простонал. Звуки усиливали ощущение внутренней сладостной вибрации.
Приспичило петь. Но Гарри не поймёт, и выглядеть это сейчас будет диким стёбом. Музыка просто обрушилась на Сольвая со всех сторон, он немного ошалел, не в состоянии её чётко расслышать, как будто прыгнул в штормовую, пенящуюся и неистово бурлящую воду и сам стал этой водой, стихией, средой, эфиром, биомом любви. В голове замелькали рифмы (ну с ним вечно так в самые «подходящие» моменты!), обрывки стихотворных фраз, забиваемые толчками наслаждения куда-то под череп как гвозди – молотком. Было бы здорово потом, «в спокойном плавании», вспомнить хоть некоторые из них – небанальные вышли бы песни, но только вряд ли: Сай сейчас и имени-то своего почти не помнил.
Гарри всё делал медленно, с расстановкой, лаская так нежно, как только умел.
Нас-лаж-де-ни-е…
Саю захотелось выключить свою голову, просто щёлкнуть кнопкой – и в башке пустота. Вот бы так! Уж очень ему не нравились собственные мысли, так некстати оживившиеся и расползшиеся по извилинам. Он прям чувствовал, как эти таракашки шебуршат там, в голове, лапками и трындят какую-то дребедень, ни капли не подобающую моменту сего грандиозного соития со ртом любимого мужчины. Когда так прёт, когда это с тобой делает Гарри – грех думать, ужасный грех! «Интересно, что все эти волшебные отклики тела – единственно обеспечение функции размножения меня как единицы биологического вида. Природе похую, что я чувствую к Гарри, что к нему чувствует моя душа, она, эта природа, — туда её абстрактную и всесильную! – заранее, что ли, запрограммировала меня на то, чтобы я от прикосновений именно вот в этом месте терял самообладание, пьянел и выстреливал сперматозоидами. Обидно. Коитус per os, здрасьте, Конрад Лоренс! (1) А с другой стороны, раньше уж сколько этих минетов было, а такого чистого кайфа я не испытывал никогда. Всё познаётся в сравнении… Значит, всё-таки есть разница, кто именно держит твой член во рту, кто смотрит на тебя при этом снизу вверх, чьё горло ты заполнишь семенем? Уй-й-й! А вообще всё это как игра, как театральная постановка. Я могу сейчас что-то сказать, выдать реплику, подвигать рукой и ногой, но при этом внутри меня ничего не изменится – означает ли это, что мы с Гарри всего лишь актёры, что участвуем в некоем проекте и более ничего? Он старается хорошо выполнить своё дело, сыграть свою роль, я тоже стараюсь – правильно ему ответить, не слажать со своей стороны, не провалить выход партнёра. Итог – грандиозное впечатление у зрителей. Но наш зал пуст, так для кого мы стараемся? Для самих себя? Слишком абстрактно… Кыш, дурные мыслюги! Не хочу вас! Хочу только Гарри, всё своё существо, каждый нервный импульс подарить только ему, запомнить каждое мгновение, не отвлекайте! Не отнимайте у меня ни кусочка Гарри! Я так давно ждал его…»
Посасывая, Поттер очень активно работал языком. Его ладонь плавно двигалась по стволу, заставляя вены на нём сильно вздуваться. Он выпустил головку изо рта — и Сольвай вновь увидел улыбку на его лице. Искорки пробежали в гарриных глазах. Он взялся за головку и принялся гладить её пальцами, кончиками ногтей пощекотал кожицу яичек, заставив Сая содрогнуться от кайфа – первая судорога прокатилась рваной серией у того по всему телу. Гарри принял её, как свою – у него от напряжения заныли плечи и шея. Лаская член ладонью и языком, он опускался всё ниже и ниже — и вот губы коснулись тестикул. Помогая себе рукой, он засосал одно из яичек и стал играть с ним языком, затем проделал то же самое со вторым. Взглянув на Сая, не только проверяя реакцию, но и откровенно балдея от выражения лица любимого мальчика, уже не сдерживающего свою мимику, Гарри очень осторожно взял зубами кожицу яиц и оттянул. Лишь только почувствовав, что наслаждение партнёра перерастает в дискомфорт, он резко отпустил, чем вызвал в теле Сая новый приступ оргазменной судороги.
Не дав ему, пыхтевшему как паровая машина, перевести дыхание, Гарри направил почти воспалённый саев пенис себе в рот и попытался заглотнуть как можно глубже. Полностью насадиться не удалось (если честно, то у Поттера не было достаточной практики «глубокой глотки» — это Вуд в подобных вещах рулил), и он принялся, двигаясь ртом вверх-вниз, сосать член так сильно, что на щеках образовались ямочки.
Притихший было от наслаждения и даже немного зажавшийся Сай стал сам поддавать вперед и назад, вгоняя головку Поттеру в самое горло. Тот поначалу испытал приступ тошноты, но очень скоро приспособился придерживать член рукой, не давая пройти слишком глубоко.
Когда член во рту стал непроизвольно подергиваться, Гарри понял – Сай сейчас рванёт. И точно – тот кончил, извергая (иначе не скажешь, ибо эякуляция была долгой и мощной) сперму прямо ему в глотку. Первая струя ожгла, вторая ударила в нёбо, заполняя рот липкой безвкусной массой. Что-то Гарри сумел проглотить, что-то вышло наружу, просочилось в тесное пространство между губами и членом. Сай громко стонал, выгибаясь тазом вперед, конвульсивно следуя направлению своих залпов.
Когда всё закончилось, любовники без сил упали в подушки и в первые мгновения даже боялись смотреть друг на друга.
Передохнув несколько секунд, Гарри зашевелился, вытерся, погладил Саю расслабленно покоящиеся на постели руки, склонился к его животу, размазал белёсые капельки ладонью, потёрся щекой об обмякший член и подышал на него – целовать, а тем более работать языком больше совершенно не хотелось. «Оказывается, минет – это трудная штука, так выматывает», — подумал Гарри, подвигав побаливающими челюстями, и сам положил вспотевшую ладонь Сольвая на свой стояк, который за всеми оральными впечатлениями явно заскучал в ожидании. Стоило тому сообразить, что нужно делать, и всего несколько раз просто сжать гаррин упруго покачивающийся член – и на руку брызнуло густым и горячим. Поттер выгнулся, пытаясь успеть вогнать свою головку в саев кулак, и стремительно поднялся на локте, резко толкаясь бёдрами — любовники стукнулись лбами. Довольно болезненно – Гарри чуть не выругался, а Сай громко ойкнул, сморщившись. Разразился хохот, который плавно перешёл в затяжной поцелуй…
Они лежали и… просто лежали, разглядывая потолок, балдахин, друг друга, вроде бы оба хотели спать, но засыпать именно сейчас казалось каким-то кощунством.
— Ты как?
— А ты?
— Я? О, грандиозно!
— Я тоже «О!». Ты ещё скажи «даст ист фантастиш!»
— Det er fantastisk! (2) – не задумываясь, ответил Гарри по-датски.
Сай удивлённо поднял брови:
— Учил, что ли?
— А то! – гордо подмигнул ему Гарри.
Две почему-то смущённые улыбки. И опять раскаты смеха, напугавшие тишину Сталкера.
Гарри хотел было притянуть Сая за шею, потрепать по волосам, но тому категорически не понравилось такое отношение: что он, маленький? Он пихнул Поттера ногой в колено, боднулся и сам схватил, прижал к себе гаррину голову. Тот не сопротивлялся, а только, улучив момент, поцеловал Сольвая возле соска…
— Ну что там в твоей коробке, покажи? — Поттер лениво потянулся.
— Не, потом сам всё увидишь. Кстати, штука-то магическая, редчайшая, как к обычному букинисту попала, вот интересно? Знаешь, что думаю, — Сай даже с кровати решил свеситься, чтобы находку свою под нее поглубже запихнуть; Поттер его едва за руку поймал, между делом с удовольствием попялившись на такие лакомые ягодицы.
