Палочки у Гарри с собою, слава Мерлину, не было; и он метнул в мерзкого распутника и брехуна любимой чашкой — раздался звон, и осколки весело поскакали вниз по ступенькам... к океану...
Этот мелодичный звук поддержала настырная трель ди-фона, неожиданно ожившего в кармане гарриных брюк — получилось впечатляющее, и главное, своевременное двуголосье.
— Привет, это я, что делаешь? — как-то невнятно, похоже, скрывая волнение, спросил Сай. В динамике ему отчётливо были слышны вопли и падение мебели!..
— Да так, ничего особенного, — на автомате, с лёгким запалом, как бегущий пёс, ответил Гарри, — Гуля вашего тут убиваю. Перезвоню. Хорошо долетели? — И отключил сеанс связи с Лас-Вегасом.
Мартинсен, тем временем, от аврорской чашки сумел уклониться, да как-то невероятно ловко и даже не быстро, а суперстремительно, его безупречный пиджак не окрасился разводами кофейной гущи, что окончательно взбесило аврора, но перед рукопашной, которой явно было не избежать, тот решил всё же расставить точки над «и»:
— Глумиться пришёл, гад! — заорал Поттер на громилу, что был на семь-восемь дюймов выше него. — Или шантажировать решил?! Кому продался?! Ты что, моего сына трахнул и...
— Я люблю вашего сына, и он согласен!
А вот этого муда... мудрому и сдержанному наследнику древнего и до сих пор вполне процветающего рода носферато говорить было не надо. Особенно так быстро.
Гарри замер и выпучил глаза. Много он повидал в жизни удивительного, из каких только передряг не выходил почти играючи, но такое... На появление любой опасной волшебной твари Главный мракоборец Британии сработал бы мгновенно, рефлекторно на обездвиживание или уничтожение — в зависимости от ситуации, на угрозу, даже скрытую, исходящую от тёмного мага или маггла-бандита тоже среагировал бы достойно и не раздумывая, а вот Это в белоснежном костюме... Почувствовал, что не дышит он только, когда не хватило голоса на «Палочка, Акцио!». Но магический инструмент понял взорвавшегося небывалым гневом хозяина и на расстоянии — «Остолбеней!» Поттер орал уже с нею в руке, тыча в противника, будто клинком, орал, как на первом уроке, нервно, по-петушиному, не понимая толком, что делает.
Бросить ещё какое-то заклинание Гуль ему не дал. Он, признаться, всерьёз перетрусив, уставился на кончик волшебной палочки, ожидая, что вот-вот с ним случится что-то очень нехорошее — с покрасневшим от ярости как рак Главным аврором шутки плохи. Но шли секунды, горло пересохло, сердце бухало — а ничего особенного не происходило. И вдруг волшебная палочка Поттера начала дымиться, сначала тихонько, несмело, потом на её конце занялся крошечный огонёк, разгораясь, словно на промасленной лучине. Гарри охнул от неожиданности, попытался притушить рукой, но обжёгся и отбросил палочку в сторону. Она зашипела змеёй, оставляя на траве вокруг себя кроваво-пепельную «проталину».
— Ах так?! — заорал он, бешено зыркнул на стоящего столбом Мартинсена и...
У того глаза сделались чёрными-чёрными, глубокими-глубокими, замигали алыми звёздами. И в них хотелось смотреть и смотреть...
.............................................................
Морской волк http://www.pichome.ru/TtL
“Это” в белоснежном костюме http://www.pichome.ru/TtY
(1) Коктейль Вернона — грог. Один из способов снижения масштабов пьянства на флоте предложил в середине XVIII века адмирал Эдвард Вернон: шестидесятиградусный ром заменялся неким подобием коктейля (одна треть рома и две трети воды с добавлением лимонного сока и сахара). Вернон был прозван моряками «старым Грогом» за то, что неизменно носил фаевый камзол (англ. gragram).
(2) «Шотландская застольная» — «Come fill, fill, my good fellow!» Л. Бетховен сочинил в 1817 году, автор стихов Уильям Смит, автор известного перевода на русский — Андрей Глоба.
Постой, выпьем в дорогу
ещё.
Бетси, нам грогу
стакан,
последний, ей-богу!
Бездельник, кто с нами не пьёт!
Налей полней стаканы.
Кто врёт, что мы, брат, пьяны?
Мы веселы просто, ей-богу!
Ну кто так бессовестно врёт?
Постой, выпьем в дорогу ещё...
Ей-ей, весело пьётся.
К чертям
всё, что не льётся.
Кто там
над нами смеётся?
Сосед, наливай, твой черёд.
Легко на сердце стало,
Забот как не бывало.
За друга готов я хоть в воду,
Да жаль, что с воды меня рвёт.
Постой, выпьем в дорогу ещё...
Теперь выпьем за Бетси,
ещё
выпьем за Бетси,
за рот
смеющийся Бетси,
А Бетси сама нам нальёт.
Ну да, нам выпить нужно
За всех за девиц дружно,
Давайте ж за девушек дружно,
А Бетси сама нам нальёт.
Постой, выпьем в дорогу ещё...
19-3
Очарование смерти, таинственный, неразгаданный за многие десятилетия Отделом Тайн код непреодолимой манкости, гипноз вампирского взгляда... Сладкие мурашки и нестерпимое желание отдать этому прекрасному существу всего себя: своё послушание, свою любовь, свою кровь — пей!..
— Ты... вампир?! — выдал Поттер внезапно пришедшую догадку и, сморгнув морок, даже не размахиваясь, с минимальной амплитудой, как профессиональный боксёр двинул Упырю кулаком в челюсть.
Тот не совсем по-мужски ойкнул, мысленно ловя удар (не привыкать, лишь бы зубы сберечь), и немножко присел. Поттер каким-то чудом промахнулся и завалился на противника всем корпусом. Оба оппонента были заметно удивлены. Отпрыгнув, Поттер двинул ногой, теперь уже с размаху (не то чтобы он был опытным кикбоксёром, но элементы рукопашки боевые авроры осваивали, а их начальник иногда, особенно в молодости, любил размяться на спарринге) — Мартинсен отпрянул лишь на дюйм, но так резко, что удар смазался, а атакующий, потеряв равновесие, шлёпнулся на задницу. Такого отборного английского мата Калифорния ещё не слышала!
Поттер понимал, что от вампира просто так не отвяжешься, и, вскочив как пружина, пытаясь сосредоточиться на настоящую специализированную атаку, а заодно прощупать слабые места в обороне умертвия, снова ринулся в бой. Неуклюже — и пусть, главное — не давать кровососу ни на миг опомниться и использовать свои способности на полную мощь.
Удар слева — блок, справа — гад поднырнул под локоть, коленом — он уже сзади. Прыткий, зараза! Когда же палочка восстановится? Не навсегда же он её вырубил. Колдовать невербально против вампира очень сложно, тем более против такого вёрткого, и... почему-то только обороняющегося. Главная сила мага в бою с вампиром — повернуть его дикую магию против него же, сейчас эта тварь Поттеру такой возможности не давала. Что-то задумал, паскудник? Отвлекает внимание?
Гарри изловчился и провёл хитрый приёмчик — Гуль устоял, пытаясь что-то сказать, и сам двинул аврору под дых. В пылу драки они свалились с террасы, пересчитав ступеньки и повалив цветочные шпалеры, но даже не заметили.
В это время на вилле Джеймс, проснувшийся, так и не узнав, кто же в зачарованном пустом замке одержал победу, король вампиров или рок-музыкант с маггловским калашом, увидел в окно, что на террасе дерутся отец и Ким. С минуту он тупо смотрел на этот сюр, потом бросился зачем-то будить Суслика:
— Там, эй, Ал, там, проснись же ты!
— Бездельник, кто с нами не пьёт! Три тысячи чертей! Бетси, грогу! Каракатицу тебе в задницу! Свистать всех наверх!
Джеймс даже не удивился — на это не было ни сил, ни времени, только чертыхнулся, оставил в покое морского волка, отвернувшегося к стенке, сладко устроившего щёку на ладони, и, ещё раз глянув в окно, крутанулся — и аппарировал. Как выяснилось через мгновение — без своей волшебной палочки. Так в семье Поттеров появился первый великий маг, способный на беспалочковую трансгрессию...
Первое, что он почувствовал, попав в конечный пункт аппарации — удар по голове. Хорошо, что не расщепился, но приятного мало. Промахнувшись на пару ярдов, Джеймс, возник из воздуха точно между Гарри и Кимом именно в тот момент, когда первый ударил во второго заклятием Серебряного Бича, а тот почти синхронно заехал агрессору кулаком по уху. В итоге новоявленный самородок получил нехилый тумак в затылок и вскрикнул от рези в животе — наконечник-булава имитирующего плотную металлическую цепь магического бича вспорол ему живот, хлынула кровь. Джеймс зажал выворачивающуюся рану руками, постоял, шепча «Больно-то как...», и повалился кулём.
