Рабочий день в разгаре: фракционные дела, свежераненые и довыздоравливающие, требующий окисления реагент, всё вперемешку. Обычный день.

– Я не уверен… его читают преимущественно дети, но на мой взгляд…

Привычным движением Джим складывает листок вчетверо, резко проводя пальцами по сгибам, и возвращает его лихорадочно поправляющему очки Энди. Забавный человек – ничто так не выводит его из спокойствия, как проблемы с печатным текстом. Док готов поспорить, что Апокалипсиса он не заметил бы, если бы тот не отвлёк его от чтения или математики.

– Ты зря ввёл деление на детскую и взрослую. Соедини в художественную, в алфавитном порядке.

– Но периоды…

– Не каждый знает года, но фамилии знает каждый. – Док резко остановился и снял с него очки. Внимательно всмотрелся в выпуклые линзы. – Сколько?

– Плюс десять.

– Не ухудшается?

– Нет.

– Замечательно. Бери в помощники Лайзу, идите расставлять. Пошлите ту троицу с третьего этажа искать картон, вечером сделаете бирки с пометами отделов. Это всё?

– Я хотел бы…

В гостиной его уже ждал пациент: подпольщик, имя Джим помнил плохо – то ли Джек, то ли Джордж. Прижимает к себе ладонь. На рубашке тёмное пятно, кажется, кровит сильно.

– Нет, Аристотеля не верну, пока не закончишь, – он рассеянно вернул очки последователю. Не нужно было слушать вопрос, чтобы догадаться, о чём он. Второго дня Файрвуд понял, что дело с библиотекой продвигается медленно, и изъял у Энди всю отвлекающую его литературу. Естественно, что сейчас математику сложно обходиться без этих книг, но ничего. Это – дополнительный стимул.

Как же я не заметил?

В университете… лучший друг…

Я-то грешил на гормоны и несдержанность…

Помнится, после учёбы мы не общались…

Размашистым шагом доктор прошёл к столику у дивана, кинул туда пакетик с желатином – возвращался в комнату за ним – и обратился к пациенту:

– Ловушка?

– Да… – подпольщик замялся и несколько смущённо продемонстрировал ему ладонь. Про себя Джим отметил, что его лицо, как и имя, он помнит плохо, значит, лечил редко. Осторожный человек. – В прихожей…

Джим осмотрел рану. Очень ровные края, неглубокая, но мясо проглядывает. Кровь запеклась мало, свежая.

Рука привычно нашарила в новой сумке пузырёк с перекисью водорода.

Арсень подарил…

Чёрт, тот поцелуй…

Он тоже? Или спьяну?

– Будет больно. Меч?

– Н… нет… – Джек… или Джордж скривился при виде выступающей розоватой пены. Или от боли, всё-таки, ранился не поверхностно. – Там новое… лезвия между досками.

А вот это уже походило на полезную информацию. Мало того, что Джим всерьёз вознамерился создать полный перечень ловушек во всех комнатах, прихожая волновала его особенно. Туман, холод, странные звуки, сажное «HELP». Последнего он не видел, но Арсень упоминал.

– Лезвия, говоришь? – пальцы действовали на автомате, без всякого вмешательства сознания: осторожно обтёрли смоченной в перекиси ватой место пореза, провели лёгкую пальпацию, принялись за наложение компресса. Джим же в это время внимательно оглядывал лицо пострадавшего. Не в его привычках было досаждать вопросами больным, это значит, что некоторое количество информации он должен получить сам. – Где? Запомнил?

– В шкафу, который под лестницей. – подпольщик сжал губы, но уже не шипел и не морщился. Похвальное достижение, если учесть, что к ранам не привык. – Я там напоролся.

– Больше нигде не заметил?

– Нет… но могут быть.

– Спасибо. – Последний слой бинта ровно лёг на свежую повязку, ловкие пальцы завязали небольшой узелок и обрезали болтающиеся концы. – Свободен. Придёшь завтра. Имя.

– Дж… Джим.

– Как у меня. Запомню.

Кивнув друг другу, они разошлись. Джим-подпольщик быстро вышел из гостиной, как решил док, чтобы не светиться контактом с ним. Судя по вчерашней реакции брата, его рейтинг среди противоположной фракции упал особенно низко. Не доку было осуждать подпольщика за нежелание с ним засветиться.

Джим-последователь, воспользовавшись свободной минутой, сел за стол и открыл порядком истрёпанный блокнот. Новый, подарок Маргарет, он решил не использовать, пока не закончится этот, блокноты в особняке были большим дефицитом.

Друг… Тони… Душевая…

Не нужно мне было… но и он зашёл не вовремя…

Тогда мы договорились, что это останется между нами…

Но, чёрт, какие же у него были горячие руки.

Джим прикрыл глаза. На его губах против воли появилась задумчивая улыбка. Душевые в университетском общежитии были сдельные, и Тони как-то застал его онанирующим. Никто не понял, каким образом, но через минуту они уже перешли к взаимной мастурбации.

Одно из ярчайших событий студенчества.

Слегка покачав головой, Джим вернулся к делу – к пополнению предварительного списка ловушек в прихожей.

– Лезвия… нужно попросить кого-нибудь проверить…

– Джим, обед, – извиняющийся голос Дженни. Она высовывалась из-за приоткрытой двери и постукивала пальчиком по запястью, как бы говоря, что время пришло. Джим кивнул.

– Да, спасибо. Чем ты радуешь нас сегодня?

– Продуктов мало. Пирог с рыбой и рисом и салат. Зато чай…

– Тот?

– Да… – Видя заинтересованность Файрвуда, девушка просияла, – я даже приберегла для тебя печений.

– Скоро буду, – он продемонстрировал ей блокнот, – допишу только.

Лаборатория действительно могла и подождать часок. А чай остынет.

Девушка ушла, только светлые волосы метнулись на фоне тёмного дерева двери.

Да, без Дженни обитатели уже давно либо попереумирали от голода, либо заросли грязью. Опять же, ощущение уюта эта девушка создавала потрясающее – всё отдохновение для измученных прохождениями и язвительными репликами Кукловода людей.

Замечательная девушка…

Когда-то я мечтал о такой…

А что теперь?

Ответа на вопрос не приходило. Джим даже применил свой любимый метод для концентрации – принялся жевать кончик карандаша, которым отмечал ловушки. Помнится, ему не раз влетало от Джека за погрызенные карандаши, но это было в школьное время. Сейчас влетает за более серьёзные вещи.

С Тони они переписывались, но тот перестал отвечать на втором году. Побывав на встрече выпускников, посвящённой пятилетию выпуска, Джим краем уха услышал, что что-то с ним случилось. «Он покинул наши ряды», – сказал кто-то из пришедших. Что это значило – так и осталось загадкой.

Что теперь?

Неспешное потягивание чая, милая воркотня Дженни по поводу ухода за комнатными цветами и нехватки полотенец, запах тёплого печенья с абрикосовым джемом.

И вопрос, рефреном звучащий в голове.

Что теперь?

– Спасибо, Дженни, – негромко поблагодарил он девушку, которая, поговорив с ним, уже принялась за перемывание посуды. Она всегда старалась побаловать его вкусненьким – вот, печений оставила, а вряд ли это было просто. Возможно, все усилия были исключительно в целях поддержания сил единственного доктора особняка, но это не имело значения. Он каждый раз благодарил её после еды, и каждый раз искренне.

Дженни обернулась. Её тёплая улыбка приятно грела сердце, нисколько не хуже её удивительного чая.

– Как всегда, Джим. И всё равно мне кажется, что ты мало ешь.

– Поверь, я не голодаю.

Он усмехнулся. Она посмеялась в ответ и вернулась к посуде.

В гостиную Джим возвращался, будто неся за пазухой тёплого котёнка, состоящего из воздуха и света. Правда, этот котёнок стал мурлыкать намного тише, стоило ему увидеть в комнате Маргарет, сидящую на диване и со слабым интересом разглядывающую пакетик желатина. Заметив в комнате Джима, она встала, и на её лице появилось донельзя смущённое и виноватое выражение.

– Джим… – она замялась и принялась с преувеличенным интересом разглядывать лежащий перед ней желатин. Он не дал ей договорить, подошёл, усадил, мягко надавив на плечи, и сел рядом.

– Переживаешь из-за вчера?

Девушка не решалась поднимать на него взгляд. Кивнула.