– Лопаты отыскали в зимнем саду, – заговорил негромко, перекрывая тихий шелест голосов, – две штуки. Копать будем по очереди. Начнём в сумерках, когда станет прохладнее, работать будет легче. Если есть какие-то предложения или вопросы, поднимайте руки.

В подвале воцарилось молчание.

Рядом с Лайзой пошевелилась привалившаяся к её плечу измученная Кэт. Она, бедолажка, даже не проснулась. Рыжая погладила тёмные спутанные волосы девушки. Мало каждодневных кровопотерь, так её ещё и тошнило постоянно.

– Значит, решено, – негромко объявил Билл и поднёс к глазам часы Джека, подслеповато на них сощурившись. – Сейчас половина пятого. В восемь пойдём копать.

– А если начальство будет против? – поняла руку Хлоя. Рука слегка дрожала.

– У нас нет выхода, – Билл спустился с ящика, упрятав часы обратно в карман. На подвальной полке стояли большие, притащенные из гостиной, чтобы всегда можно было знать время. – До одиннадцати мы должны управиться. Теперь, если по этому делу больше вопросов нет… Дженни…

– Да, я иду. – Джейн торопливо встала, чуть одёрнув платье. На подоле уже пара кровавых пятен и грязь. Это у их-то чистюли. – Ужин будет к семи.

За ней молча поднялся Джим-подпольщик, потом Зак. Этот, правда, не молча, а что-то бухтя себе под нос.

Лайза закрыла глаза. Это хорошо, что всё. Очень хотелось спать.

Удивительно, но Джима с испытаниями тиранили чуть меньше, чем остальных. Он не знал, к чему это относить – благосклонность нового, как он выразился, начальства, или ещё какие странные причины. Да и не волновало как-то. Вот только новые идеи по побегу приходить перестали – а на очереди ещё пара экспериментов с кислотой, для которых последнюю ещё предоставить надо.

Перед ужином Джим сидел в гостиной, медленно перематывая собственные ладони. Рядом Лайза – уставилась в пустое жерло камина невидящими глазами. Нужно будет заняться её перевязкой. Ладошки рыжей тоненькие, узенькие, шипы будто насквозь прошивают. А с нынешним дефицитом лекарств и до заражения недалеко.

Джим тихо вздохнул и будто в ледяной воде захлебнулся – вместо воздуха лёгкие заполнил вязкий холодный кисель той стороны, обволок сердце…

И биться оно стало тише…

Тише…

Только тупая боль холодными иголками пронизала грудину.

Оставалось только чертыхнуться про себя и вспомнить – сколько осталось таблеток?

Три…

Одну теперь точно придётся потратить.

Сердцем принадлежащий горячему, – прошелестело над ухом. Комната начала подёргиваться серебристо-синим маревом, и в нём, в мареве, пунктиром мелькал размытый силуэт. – Просил передать… он жив… он идёт…

Шёпот тонул в киселе, заливался в уши, и Джим будто глох от этого.

Но он услышал.

Та сторона ушла, отпустила, а он всё ещё не мог отдышаться, поверить. Скорее машинально, чем осознавая, полез в сумку, выщелкнул очередную таблетку нитроглицерина.

Две…

Арсень – жив. А раз он жив, то Джим эту реальность на куски порвёт и неровно залатает, но тоже выживет. И Джек выживет.

Тянущая боль, мерзко отдающаяся за ушами, медленно сходила на нет, таяла, а губы слегка растянула непривычная улыбка.

– Джим… – хрипловатое от камина. Лайза смотрела на него хмуро и устало. – Ты чего, а?

Джим остановил на ней взгляд, всё ещё улыбаясь.

– Лыбишься чего? – Рыжая начинала злиться. Джим отрицательно покачал головой.

– Это…

Не говорить же ей…

Решит что рехнулся

А может и рехнулся

– Ничего, Лайза, – Он спрятал улыбку, опуская глаза. – Подумал просто, что Мэтту с Алисой там тоже несладко. Две змеи в одной консервной банке.

– Никаких факелов, – Билл хмуро оглядывал ряд обитателей, выступивших с предложением потом над могилами постоять с факелами и свечками. – Света нет, керосин и тряпки на вес золота. Если для чего понадобятся?

Исами, перебирая в пальцах деревянные бусины браслета, отошла от разочарованных людей к крыльцу. Кусты боярки и шиповника покрылись цветами, на каштанах покачивались белые соцветия-метёлки. Кое-где ещё светлели в траве нарциссы, им на смену уже приходили лиловые ирисы. Гудели умиротворённо запоздавшие шмели – на мир уже опускались тёплые сумерки, готовясь скоро перетечь в ночь.

И в дальнем конце двора, уродливо взбугрив молодую ярко-зелёную траву, лежали комья влажной чёрной земли. Мужчины, копающие яму, сменяли друг друга, но ладони у всех всё равно были изранены, и долго работать никто не мог. Черенки быстро окрасились кровью.

Девушек не подпустили, и они кучкой стояли поодаль, под дубом. Некоторые утирали украдкой глаза, Кэт и вовсе отошла к дубу, прислонившись к нему головой. Забинтованные руки обняли дерево, светлыми пятнами выделяясь на тёмной шершавой коре.

В дверях стояли дежурные. Это на случай, если Мэтту вздумается захлопнуть дверь и оставить их во дворе без воды, еды и укрытия.

Исами задумалась и не заметила, когда к ней успел кто-то подойти.

– Я нашла тонкие восковые свечи, – Джейн показала ей сумку. – Для освещения всё равно не пойдут, а мы сможем хоть как-то проводить…

Она не договорила.

Исами молча коснулась её плеча, Джейн кивнула в ответ. Осталась рядом.

– Спасибо, что заботишься о Джоне.

Голос Дженни был тихим, но она точно хотела быть услышанной.

Исами поискала его взглядом. Тоже в очереди на копание. Ему столько раз в одиночку приходилось копать могилы… А вот руки ранить не привык. Бледный от кровопотери, ещё не отошёл полностью от отравления таблетками.

– Джейн, он для меня учитель. Я всегда буду на его стороне, но не более.

– Не в этом дело. – Джейн покачала головой. – Ему одиноко. Всё же он был моим другом, а сейчас больше некому его поддержать.

– Поддержи ты. Никогда не поздно.

Девушка исчезающе улыбнулась и стала смотреть на растущую кучу земляных комьев.

Над двором сгустились сумерки, запах цветов стал явственней, когда могила была готова. Тела вынесли из дома, завёрнутые в простыни.

Исами знала, через некоторое время они пожалеют о простынях. Когда кровь будет заливать руки, а бинтов не останется.

Мёртвых опустили на дно ямы.

Джейн держала сумку, а Закери бегал между собравшихся людей и раздавал свечки. Кто-то щёлкнул зажигалкой, поджигая свою свечу, затем от фитиля передал огонь соседу, и дальше, дальше… Люди подходили друг к другу, тянули свечи, множа огоньки. В темноте один за другим зажигались крошечные язычки пламени. Тёплые золотистые ореолы замерцали между тёмных фигур.

Тогда она тоже снялась со своего места, подошла к окружившим яму людям. Зак протянул ей свечу, Исами кивнула в ответ. Это была не её традиция, но сейчас она была с ними.

Над головой шумели еле слышно ветви дуба. Стоящий рядом Рой молча протянул ей свою зажжённую свечку. Исами протянула свою, касаясь незажжённым фитилём огонька. Пламя разделилось надвое, живой ореол замерцал вокруг ещё секунду назад мёртвого фитиля.

Исами чуть прикрыла веки, и тёплый свет разлился окрест, мягкий, безопасный, золотистый.

Если бы я могла разделить пламя с тобой, как разделила воду

Я надеюсь ты жив. А если нет, прошу, приди. Я зажгу протянутую тобой свечу живым огнём или позволю тебе погасить мою мёртвым.

Ресницы дрогнули, вверх, и реальность вновь ворвалась в зрачки. У края ямы стояли Билл и Джек. Старший слегка придержал молодого под локоть, чтобы в темноте не наступил на край ямы.

В сумерках слышались тихие всхлипы.

– Мы собрались сегодня здесь, чтобы проводить навсегда наших товарищей, – хрипло заговорил Билл, щурясь на огонёк своей свечки. – Я не умею говорить красивых слов. Вы хорошо держались, а может, завтра рядом с вами ляжет кто-то из нас. Мы до последнего будем бороться за свободу, даже если останется кто-то один, он не отступит. Покойтесь с миром, мы будем вас помнить.

Зашуршали нестройным хором голоса – люди повторяли последние слова. Огоньки всколыхнулись.

Исами вздрогнула – по спине пробежался знакомый холод. Она обернулась. Призраки были рядом. Они сквозь стены выходили во двор, неясно мерцая. Каждый призрак нёс в руках мерцающую голубоватым свечу. Они замирали поодаль, только Аластриона подошла ближе. Исами видела её силуэт сквозь дымку. Дева остановилась в двух шагах от неё.