Джим уже улыбался, разогревая смесь крема и масла между рук.

– Верно, – снова глухо. – Джим, а Джим, а за измену это считается? Ну, если ты массаж каждому встречному-поперечному делать будешь?

– Считается.

– Эх… а я к тебе со всей душой…

– И задницей.

Джим уже скидывал обувь, собираясь забраться на пациента, когда тот внезапно повернул к нему голову. Окинул насмешливым взглядом.

– А ты и рукава засучил, да… впечатляюще.

– Сильно не впечатляйся, я массаж делать пришёл.

– А я что, против, что ли?

Джим забрался на кровать, перекинул ногу через Арсеня и не без удовольствия уселся на его задницу.

– Удобно? – поинтересовался Арсень глухо и насмешливо.

– Твёрдо, но сидеть можно.

– А всё почему?

– Почему?

Джим примеривался, вспоминая теорию. Три этапа, как он помнил – разглаживание, растирание и разминание. А вот конкретные действия забыл – не очень внимательно курс слушал. К тому же вспоминание затрудняла сама спина – периодически взгляд сбивался на рельефно выступающие мышцы, на мерное подрагивание грудной клетки – это от ударов сердца. Лицезреть это было приятно, но и не способствовало вспоминанию матчасти.

– А потому что меня надо откармливать. Буду толстый и мягкий. Мечта…

– Идиота. Помолчать ты можешь?

Ответом ему послужило совсем уж невнятное бурчание – Арсень уткнулся носом в подушку в попытке изобразить вселенскую обиженность.

– Ну, приступим…

Джим положил руки на верх трапециевидной мышцы, ближе к шее.

Кожа горячая

И задница, да…

Разглаживать по направлению к ближайшим лимфоузлам

Первым этапом нужно было разогнать лимфу, способствовать её лучшей циркуляции.

Слегка помяв трапециевидную – Арсень при этом блаженно замычал – Джим повёл ладони выше, к поперечно-остистой мышце. Надавил основаниями ладоней на выступающие позвонки. Прогладил по тому же маршруту, но сильнее и медленнее.

Потом – руки на лопатки.

А между ног – задница Арсеня. Джим её пахом чувствовал, упруго пружинившую от каждого движения бёдер.

Нет, руки на гребень лопатки.

Большим пальцем – по краю трапециевидной, остальными – по дельтовидной. Надавливая – к подмышечным впадинам, к ещё одному лимфоузлу. Так – несколько раз, каждый раз спуская ладони немного ниже. Большой палец всё равно шёл по краю трапециевидной мышцы.

Костлявый

Хоть в анатомический театр его

Все ж мышцы видно

Все чувствуются

Ладони чувствуют под собой широчайшую мышцу спины. Медленно, ощущая всей собой, каждая скользит со своей стороны, надавливает, разогревает и без того не холодную кожу.

Когда основания ладоней спускаются к наружной косой живота – вести уже надо не вверх, а вниз, к паховым лимфоузлам.

Чёрт

Арсень под ним, заткнувшийся, что примечательно, расслабленный. А под руками – мышцы, горячие, сильные мышцы. Они иногда перекатываются… когда Арсень начинает ёрзать… иногда – ощущением под ладонями – напрягаются слегка. Едва заметно, не взгляду, нет, ладоням.

Пахнет камфорным маслом. Кто-то говорил, запах неприятный… Джим его всегда любил.

Камфора… и мята

Ладони, разглаживая наружную косую живота, касаются рёбрами большой ягодичной. Слегка бросает в жар. Несильно. Надо помнить, что он – врач, что он делает врачебное дело.

Давай, вдох-выдох

Дыши глубже, всё пройдёт

Мысль не успевает. Руки реагируют быстрее, отзываясь на внутренний порыв, мизинцами поглаживают ягодичные.

Ожидаемо под ним – насмешливое хмыканье Арсеня.

У самого губы дрогнули в улыбке.

Дыхание чуть сбивается.

Элементарное медицинское действо

А над этой белобрысой бестией ничего не выходит без…

Ладони – на широчайшую мышцу спины, на самую середину. И – снова вниз, к ягодичным, несколько раз, сильными и плавными движениями.

Дыхание само собой глубже.

С разглаживанием покончено. Несколько мелких прядок выбились из хвоста и теперь щекочут скулы. Приходится встряхнуть головой.

Растирание дальше…

Это же у нас не только в направлении к ближайшим лимфоузлам, ещё желательно по направлению тока крови… И больше внимания позвоночнику.

Позвоночнику, а не заднице, Джим.

Кончики пальцев – на ременно-остистые, и сильными круговыми надавливаниями – вниз. Каждая рука со своей стороны позвоночника, ниже, ниже…

Трапециевидная…

Широчайшая…

Чуть прикрыв веки, Джим наклоняется к шее подпольщика. Касается кожи, пропахшей камфарой, кончиком носа. Не торопясь, с наслаждением, шумно втягивает запах. В грудной клетке острой, почти болезненной вспышкой жар – и медленно растекается, как лава, ниже; пульс учащается, в паху начинает приятно ныть.

– Не филонь, – насмешливое от подушки. – Нечего тут… пациентов развращать.

Носом уткнуться в горячую шею, чуть вдавливая кожу, скользнуть от ключицы к уху. Руки сами собой проходятся нажимом по всей спине вниз и с силой сжимают ягодицы.

– Ну, совсем… – Арсень явно пытается продемонстрировать возмущение.

Сквозь шум в опьяневше-лёгкой голове, но всё же – услышал. Приходится принять правоту Арсеня и заодно прежнее положение. Снова усесться на задницу и вернуться вернуться к массажу проблемной части.

Верх трапециевидной… поднимающая лопатку… и ременная.

Массирует тщательно. Всеми пальцами сжимает, медленно, с силой, но не до боли, чувствует упругое сопротивление тканей, каждую шершавинку кожи проглаживает подушечками, основанием, костяшками. Ощущается всё: кости, сухожилия, более мягкие, чем сухожилия, мышцы. Разум уже не контролирует руки. Взгляд скользит по телу Арсеня – спина, шея, особенно рельефные в этой позе дельтовидные, впитывает его – живого, горячего, ироничного фыркающего…

Язык проходится по пересохшим шершавым губам.

А пальцы – мнут. Сильнее…

Теперь размять

Спина уже горячая, покрасневшая. И ладони горят.

Задержать дыхание. На секунду.

Слегка закусить губу.

Как там в лекции… О-о чёрт

Разминать можно как душе угодно… Важно только… соответствие структуре… мышц…

Джим встряхивает головой, глубоко дыша, начинает мять с дельтовидных. Это, конечно, не совсем спина – но близко.

Чуть откидывает голову. Взгляд сопровождает каждое движение собственных пальцев по спине Арсеня – в сумрачной комнате с лампой перетекание серых и тёпло-медовых теней…

Сжимаются…

Медленно.

Сильно.

Скользят чуть вперёд, ведя собранную складку кожи… снова сжимаются…

В паху уже нехило напряжено, ёрзать по крепкому заду подпольщика… только не быстро, нет… Ещё раз… Снова закусить губу… голова запрокинута, нижняя губа прикушена. Каждое движение долгой тянущей истомой отдаётся во всём теле.

Это же нормальная отдача от энергичных движений руками и локтями, так?..

Врачебная… этика…

Пальцы впиваются… может, чуть сильней, чем надо, проскальзывая по горячей коже, совсем немного…

А руки спускаются с дельтовидных на малую и большую круглые, потом – на трапециевидную, на самый низ. Проминают её, скользят к широчайшей, ниже…

Арсень, хмыкнув, чуть подаётся задницей вверх, едва не вырывая быстрый, судорожный вздох.

Зубы сильней впиваются в нижнюю губу.

Сосредоточься

Ну!

Косые мышцы живота. Сбитое дыхание, уже захваты воздуха сквозь зубы, пальцы сами собой медленно проскальзывают между покрывалом и животом Арсеня, проходятся ими от пупка и ниже, ощущая под собой вмиг, сильным сокращением напрягшиеся мышцы, доходят до ремня джинсов и возвращаются на спину. Подпольщик в отместку начинает ёрзать. Несильно, вроде бы.

Но внутри что-то мучительно плавится, болезненно и сладко вздрагивая каждый раз, как Арсень, скотина, дрыгает своей задницей.

– Доктор Файрвуд, – он почти мурлычет в подушку. Немного хрипло мурлычет. – А вы уверены, что это называется массаж?

– Не… – скребущим шёпотом. Приходится прочистить горло. – Не уверен. Не похоже, правда?

– Да как бы так тебе сказать…