Ага, фотошоп мой приехал

Арсений спрятал конверт в сумку, а то в его сторону уже начинали коситься поздние завтракающие, да и Дженни от раковины обернулась.

Кое-как затолкав в себя кашу, Арсений понёсся в комнату, устанавливать программу.

Убил на это полчаса. Программа была явно взломана, устанавливалась как-то косячно, да ещё и доисторический мамонт, притворяющийся компьютером, точно был против такого надругательства над списком своих программ.

Пока он устанавливал несчастную программу, Арсений успел поделать упражнений на растяжки, отжаться шесть заходов, начиная с шестидесяти раз обычным способом и закончив тридцатью на кулаках, попрыгать на месте, попрыгать с кровати, тренируя сальто (перестал, когда едва не упал на тумбочку) и от нечего делать попробовать насвистывать всплывшую из глубин памяти мелодию.

Когда он подсел обратно к компу, доходили как раз последние проценты установки.

Арсений кинул взгляд на верхнюю панель.

Замер.

Тихо выругался.

– Версия 5.0.1.? – сказал на всякий случай вслух. Глазам он не особо верил. – Где он это старьё вообще раскопал?!

Твою мать, это ж…

Арсений запустил программу с тяжёлым сердцем.

– Панель инструментов… так… основные разделы… окна… слои-маски есть…

Пошарился по основному меню. Убрал руку с мыши и откинулся на спинку стула с глубоким вздохом.

Блять плагина на обработку raw нету

Он из какого доисторического загашника достал эту версию вообще?!

Так, спокуха. Фотосессия если будет, то завтра, можно делать дубликат в обычном формате

Слои-маски в этой версии есть

Места на карте дофига займёт

Ну да фиг с ним

Чё я, не профессионал, что ли?

Но всё ж таки дядя изрядне надо мной стебанулся

Арсений сделал скрин с рабочего стола, открыл в фотошопе и принялся издеваться над ним, исследуя возможности подсунутой ему программы и тихо ругаясь себе под нос. За этим занятием его застала Лайза. Зашла, поприветствовала, тоже выразила радость по поводу его возвращения невредимым и поинтересовалась, собирается ли он сегодня спуститься в подвал.

Спать не хотелось, идти к Джиму – тоже, дальше предаваться унынию в связи с устаревшей версией тем более, и Арсений согласился.

Билл, стоило Перу и вице-Перу спуститься в подпол, объявил, что сегодня, несмотря на то, что Арсень вернулся, никакой библиотеки. Хватит пока натаскивать материалы, иначе они в бумажках утонут. Вручил обоим по нескольку папок – всё отсортировано по датам, и отправил искать зацепки и закономерности. Сам же он собирался вплотную заняться найденными в тайнике спальни документами, одним из которых был протокол судебного заседания по делу Фолла.

– Чего скисли? – Билл вытащил из зубов дымящуюся трубку, окинув своих помощников пристальным выцветшим взглядом. – Я и так вам только близкие материалы выбрал, где-то три года период. Если по дневникам – точных датировок Джон не оставлял, просто записи, а газеты могли получать те старики, которые здесь жили после гибели семейства Фоллов… И что-то могло проскользнуть в прессе и после. Так что ищите, не отлынивайте.

Арсений ощутил себя несколько странно. Мало того, что его без подготовки отправили играть в детектива-самоучку, так ещё и тоскливая мордашка Лайзы (после слов Билла рыжая как-то сразу погрустнела) позитива не добавляла.

Зато портрет начал его отпускать. Уже получалось о нём не думать.

Устроиться с бумагами решили в комнатке подпольщицы. Вопреки ожиданиям, там оказалось очень уютно – шторы на окне (выдался солнечный день, и сквозь них и щели между досками в комнату проникал светлый солнечный луч), аккуратно застеленная узкая кровать и едва втиснутый между ней и стеной письменный стол. На нём в ряд составлены восемь цветочных горшков, тех самых, видимо, о которых Зак рассказывал. В каждом узкие листья, смахивающие на листья крокусов, и бутоны на светло-сиреневых стеблях. В двух даже раскрылись цветы. В девятом горшке, самом маленьком, сидел круглый крохотный кактусик. Опорой одной стороны стола служила тумбочка, на табуретке были сложены стопкой книжки из библиотеки, все с закладками-выписками.

Лайза махнула рукой в сторону кровати, закрыла дверь и включила верхний свет.

Папки они разложили частично на столе, частично – на покрывале, рыжая поставила на стол глушилку. Из небольшого устройства задиристо торчала антенна.

– А кактус откуда? – спросил Арсений. Он только что вспомнил, что в его комнате у компьютера стоит такой же.

– А, так ты не знаешь? Помнишь, в прихожей и ещё… в детской, кажется, там кактусы-ловушки.

– После которых чешешься… ну да.

Лайза кивнула:

– Дженни недавно заметила, что оба дали отростки, а горшки у них маленькие, и большие кактусы могут задавить малышей. Ну потихоньку отщипнула кактусят и пересадила, а брать никто не хотел – ловушки же. Вот она один тебе подсунула, второй я взяла…

– Да ну, а чего брать-то не хотели? Мой вон даже расцвёл недавно…

– Да ты что? – изумилась Лайза.

– Ага, какую-то антенну выпустил и розовым зацвёл. Да ты приходи, глянь.

– Обязательно, – улыбнулась девушка. – Я до особняка у себя кактусы разводила…

– Потому что их можно забывать поливать?

– В точку, сэр Перо, – Лайза довольно усмехнулась, придвигая к себе первую папку.

Они принялись за дело: девушка изучала газеты, Арсений просматривал фотографии. Куча фотографий – все по делу «поджигателя». В уголке у каждого фото были пометки синей ручкой – имя подозреваемого, буквы какое-то, номер дела – 1034. Буквы, что примечательно, на всех фотографиях были одни и те же. Перо со вздохом записал их в блокнот и ещё некоторое время рассматривал фотографии, смутно надеясь на озарение.

– Ощущаю себя, признаться, странно, – заговорила рыжая после получаса сосредоточенного просмотра газетных статей. – С какой стати мне вообще помогать какому-то непонятному маньяку, запершему меня больше чем на год в старом сыром доме?

– Боюсь, – Арсений прошуршал переворачиваемой газетной страницей, – этот вопрос не тебя одну мучает. Джим, Билл, я… все так или иначе оказались втянуты.

– Да, но… почему?

Арсений, прищурившись, указал в её сторону карандашом:

– А вы как думаете, юная сыщица?

Девушка только фыркнула.

– Билл делает то, что делал всю жизнь, что ему привычно. Даже пить перестал. Дело Фолла стало для него подарком в этом доме, судя по тому, как рьяно он взялся… Серьёзно, ты просто не видел. Когда он в спальне нашёл шифры того старика, Барни, он даже помолодел разом. Так что его случай – спасение от бессмысленности. А Джим – патологический доктор.

– Замечательно сказано.

– Ещё бы. Его увлечение психиатрией хорошо легло на эту историю с двумя маньяками в одном теле. Опять же – Фолл. Ну и, наконец, ты. Тут я, по правде сказать, захожу в тупик.

– Ты – в тупик?

– Да, да, именно. Я, конечно, назвала тебя благородным рыцарем, но… – Лайза постучала ногтем по пачке газет, – у тебя на физиономии написано – если тебе кто-то не нравится, ты ему помогать не будешь. Если ты помогаешь Фоллу… да ещё и рискнул ради него… по сути – собственной жизнью.

– Пока-то ещё не рискнул…

– Арсень, – Лайза строго взглянула на него, – не напрашивайся на комплименты. Рискнёшь, никуда от собственного слова не денешься. И колись, почему Фолл.

– Да почему-почему… Мы с ним как-то в библиотеке сидели. Знаешь, камин, вино, разговоры об искусстве. И он… – Арсений сощурился на кактус, не видя его. Перед внутренним взором – библиотека. Отблески камина в хрустале бокалов, сухие чешуйки графита на фактурной, шероховатой бумаге, просвечивающей светло-кремовым, медленно проявляющийся рисунок, и – в тени напротив – Фолл. Улыбающийся. А улыбка…

– Человек, который улыбается так, словно ему в это время переламывают кости, а он изо всех сил пытается показать, что всё хорошо, – проговорил Перо медленно.

Лайза едва заметно нахмурилась, потом кивнула.