И вроде ничего такого в рисунках не было – вообще, а отчего-то показывать их никому не хотелось, и всё тут. У Пера было впечатление, что он подцепил и вытянул на бумагу несколькими цветными карандашами что-то чересчур личное и, что самое странное – не своё.

Рисовал он это вечером, в ожидании Джима – тот был на вечернем обходе. Убрать рисунки не успел. Но Джим только кинул на них беглый взгляд, не заинтересовавшись.

Вдобавок к прочей радости на следующий день при «разборе полётов» выяснилось, что у Перьев теперь распределение обязанностей – Арсений хорошо пробивал грань между реальностями и мог быть проводником в Сид и обратно, но не чувствовал тонких связей между призраками и событиями. Исами же ощущала как раз эти нити и не могла самостоятельно находить дорогу.

Посему поиск связей между откровением Девы и тем, что призраки не могут уйти, она взяла на себя – до следующего путешествия в Сид. Японка не сомневалась, что уходить придётся уже скоро.

Теперешнее приглашение это только подтвердило.

Когда Тэн собрала посуду и ушла, притихший Джек зашуршал пледом, перебираясь к спинке кровати.

– Опять пойдёте?

Удивительная для тебя проницательность

– Пойдём, – подтвердил Арсений.

– Не нравится мне это.

– Ещё бы оно тебе нравилось.

Джек не стал продолжать обмен бесполезными репликами, замолк. Перо тоже продолжать разговор не тянуло.

За ужином Дженни потихоньку поинтересовалась, как идут дела с расследованием. Арсений коротко рассказал ей, что они нашли кучу фотографий из некоего «дела №1034 о поджигателе» того самого, откуда была и фотография молодого Форса – кто-то убивал людей, в основном женщин, и поджигал их дома. Кровавый след тянулся по разным городам – Плимуту, Эксетеру, и убийство в Вичбридже, по словам Билла, очень похоже на то, что творил этот самый поджигатель. Правда, особняк почему-то не сгорел, и это было странно, но вполне могло объясняться тем, что преступник не успел организовать пожар. Правда, в своё время того старика-следователя даже слушать не стали – какое вообще отношение могло иметь «дело поджигателя» к Вичбриджскому инциденту, когда Фолла застукали с пистолетом в руках над трупами своей семьи?

– Мы сейчас усиленно пытаемся понять мотив. Может, это и выведет куда-нибудь, – закруглил Арсений, заметив, что на них уже косятся поздние ужинающие. – По крайней мере, Билл верит, что напал на след.

Дженни покивала и отстранилась.

– Спасибо, – шепнула напоследок, слегка пожав его пальцы. Ушла к плите. Арсений перевёл взгляд на свою руку с торчащей в пальцах ложкой. Ложку он держал кое-как, она норовила выскользнуть при попытке зачерпнуть суп. Бинты опять побурели, но пальцы ещё синеть не начали – верный признак того, что Перо пока в строю.

А про девятую комнату он мне ни слова.

Будто и забыл. Хотя смысл сейчас выпускать меня из особняка? Я же пообещал портрет

После ужина, отчаянно зевая, Арсений поплёлся в детскую. Он надеялся выпросить у Тэн перевязку, чтобы в очередной раз не выслушивать на ночь глядя ворчание Джима по поводу грозящей ему анемии. В коридорах царила темнота, прерываемая слабенькими пятнами светильников, в углах клубился туман. Всё как всегда. Мимо него прошла парочка последователей – парень с девушкой, живущие на втором этаже через комнату от детской. Они о чём-то тихо переговаривались.

Арсений постучал в дверь детской, не дождался ответа, вошёл. Тэн сидела на полу, на широкой подушке. Возле неё стояли две лампы – обычно они обретались на тумбочке, но японка спустила их на пол, вытянув шнуры. На небольшой подставке, сооружённой из положенной на старые книги фанерной доски, лежал лист белоснежной бумаги. В руках у Исами была длинная кисть. Женщина окунала её в стоящий рядом бутылёк с чернилами и выводила на листе иероглифы. Рука скользила ровно, без дрожи, кисть оставляла за собой чёткие линии. Исами наблюдала за своей рукой отстранённо, из-под полуприкрытых век, словно смотрела за чужой работой; но она всецело была там, в соприкосновении кисти и бумаги, в плавных подъёмах руки, когда кисть касалась листа только кончиком, оставляя тончайшие волосяные линии, и в мягких нажимах, когда штрих широкой линией скользил следом за пропитанным чернилами ворсом. Иногда движения становились быстрее, отрывистей, но не теряли общей гармонической целостности, не выбивались из картины.

Арсений машинально уже потянулся за фотоаппаратом. Она писала иероглифы, пока он делал фотографии, переставлял лампы, меняя углы освещения, и снова фотографировал – Исами всё так же неподвижно глядела на лист перед собой.

– «Покой», – заговорила вдруг, указав кистью на верхний из целого ряда иероглифов, когда подпольщик вернул фотоаппарат в сумку. – «Равновесие», – кисть в сторону другого, на два ряда ниже, затем на соседний, – «Надежда».

Исами будто бы неохотно отложила кисть и наконец прямо взглянула на Арсения. Он присел рядом на корточки, оглядел иероглифы. Для него они были кверху ногами, но не оценить совершенство линий он просто не мог.

– Я кое-что и впрямь нашла в книгах, а потом соотнесла с историей, которую нам показала Аластриона.

Тэн потянулась к кровати, стащила с покрывала раскрытую толстую книгу в тёмной обложке. Книга устроилась на её коленях.

– Она произнесла проклятие, Арсений, – тихо заговорила японка, перелистнув несколько страниц, – чтобы отомстить захватчикам. Ты видел их там, на холме. И её проклятие не промахнулось. Они настигло отца и сына, Бриана и Виллема. Первым попал под сорвавшееся проклятие сам король.

– Во время нашествия римлян, что ли? – Арсений поморщился. С историей у него всегда было плохо, даже с той историей, которую показывали призраки.

– То, о чём рассказал Друид во время снятия с него гейса, – напряжённо кивнула Тэн. – Он был при своём короле, как и певица Эслинн. Они отступали перед маршем римских захватчиков, и старый король погиб. Друида засыпало в его крипте. Филида погибла последней из них, а Виллем перед смертью, видимо, понял, что гибель его племени – вина колдовства, навлёкшего беду. Он проклинал за это богов племени Дану, но проклятие знало, на кого направлено. Оно должно было отомстить. Дева к тому времени была уже мертва, значит, должна была выжить её дочь, когда сработало второе проклятие. И она выжила, иначе два проклятия не запечатали бы связь.

– Хочешь сказать, проклятия наложились друг на друга? – от попыток не потерять мысль у Арсения заболела голова, и он яростно потёр виски. – И?..

– Они удерживают друг друга, два взаимных проклятия, – Исами отложила книгу. На развороте станиц была карта – навроде тех, что есть в исторических атласах для школьников. Она изображала Британские острова. – И это были достаточно сильные проклятия – помимо тех, на кого они были направлены, эти слова держат ещё и находившихся рядом с проклявшими, Друида и Эслинн. Но пока я не узнаю текст проклятия, я не смогу сказать, как его снять.

– Так какие проблемы… – Арсений, извинившись, поднялся с пола и перешёл в кресло. В противном случае он рисковал отключиться прямо на полу. – Спустимся в Сид ещё раз, спросим…

– Холод. – Исами тоже пересела с пола, на кровать. Приложила к груди ладошку. – В последнее время всё сильнее.

– Ну да, холод… – согласился Перо вяло. Про эту ноющую у сердца ледяную занозу он предпочитал не думать. Закрыл глаза. Теперь перед ним пестрела мутная темнота, по краям красноватая – сквозь кожу закрытых век пробивались отблески стоящих на полу ламп.

А мне ещё Джека ночью от кошмаров пасти

Что-то я совсем расклеился

Рядом стукнул выдвинутый ящичек, зашуршала упаковка.

– Я перевяжу, – тихо проговорила Исами. Арсений слегка приоткрыл глаза – японка, сдвинув игрушки, села на уголок стола, чтобы было удобнее, положила его правую ладонь себе на колено. Прикосновения её прохладных пальцев к ноющей ладони были приятными, даже перекись на проколах почти не ощущалась.

Арсений подумал было написать ей записку, спросить, согласится ли поговорить с Биллом на тему дела Фолла, но спать хотелось так сильно, что он даже не пошевелился.