Плотная вроде

Да ну, не будет же Джон мне такую глупую подляну устраивать. Ага, Перо сдохло от перелома шеи.

Внизу царила темнотища. Сладковатый запах лилий стал приторным. К нему мешался запах пыли и давно непроветриваемого помещения. И это было странно – если учесть, что раз в день Кукловод обычно включал систему вентиляции, и весь дом превращался в один гигантский сквозняк.

Спустившись, Арсений выдернул фонарик из самодельной петли, мельком подумав, что надо бы сделать постоянное крепление на сумке для таких вот случаев. Осветил углы.

Огромная кровать с балдахином, шкаф, зеркала и картины на стенах. В вазе на туалетном столике среди пыльных полупустых бутыльков из-под косметики торчит букет засохших лилий. Понятно теперь, откуда запах. Фонарик скользит дальше, луч света то выскальзывает на поверхность застывшей мебели, то падает, рушится в тёмные углы и пыльные промежутки. Из ковра при каждом шаге вылетает серое облачко пыли.

Я здесь был

Точно. Я кровать помню

Это что же тайник ключ паззл

Восьмая комната

Всего их десять

Скоро

Скоро на свободу?

Он резко замер посреди ковра, остановился как вкопанный. Вокруг слышался слабый шелест, словно по комнате летали невидимые пыльные бабочки.

Свобода мир люди дороги

Впервые угроза внешнего мира, мира, от которого они успели отвыкнуть, нависла с потрясающей воображение отчётливостью. И надо ж было – именно в этой пыльной, пропахшей кладбищенскими лилиями комнате.

угроза внешнего мира

правда угроза

я не думал

мы помним, как там жить, снаружи? Мы знаем?

Мы сможем?

В двух противоположных углах резко щёлкнули динамики. В окружающей тишине звук был почти так же резок, как от выстрела, и Арсения внутренне передёрнуло.

– Что ж, Перо, вот ты и добрался до новой комнаты, – холодный, насмешливый голос. – А теперь настоятельно советую тебе напрячь мозги ещё раз и подумать, как открыть дверь. Если не хочешь каждый раз лазать через люк, разумеется.

Издевательская интонация действовала на нервы. Арсений подошёл к двери и наугад пощёлкал пультом. В двери тихо щёлкнул блокатор, и она приоткрылась.

Из динамиков донёсся звук одиночных аплодисментов.

– Что же, твой личный маленький триумф, Перо. Пультом ты сможешь вновь заблокировать дверь, когда выйдешь. Твой выбор, с кем разделить свой очередной шаг к свободе... или не делить его вовсе. Фрагменты паззла и тайник с новым ключом от двери в любом случае здесь, ждут, пока ты протянешь руку. А пока просто пройди испытание. Восемь раз. Достаточно, чтобы слегка освоиться…

– Джим, ты только не ругайся, – начал Арсений от порога. Док, сидящий на его кровати, отложил блокнот с выписками и нахмурился.

Надо. И так сколько тянул

Теперь некогда откладывать

Арсений скинул сумку у порога, сам прошёл и сел на край кровати, протянув ему правую ладонь. Сквозь слои бинтов проступило несколько пятен крови.

– Кукловод вернулся.

Он хотел сказать не то, но язык не повернулся.

Перевязка прошла быстро и безболезненно. Джим не произнёс за неё ни слова, но работал очень быстро и даже немного нервно.

– Всё. – Он похлопал по наложенной повязке. – А теперь садись и рассказывай.

– Ну, сижу я уже и так… – Арсений похлопал ладонью по покрывалу. – А рассказывать… я открыл новую комнату. Ту самую, про которую все говорят. И он заставил меня пройти восемь испытаний. А ещё – подарил эту комнату мне.

– Боже мой, он как ребёнок, – Джим прикрыл глаза ладонью. – И что теперь? Комната открыта, Билл с Алисой тебя в покое не оставят.

– Пока никто не знает, что она открыта, – негромко заметил Арсений. – Я заблокировал двери обратно, и, походу, наделён правом решать, кого пустить туда, а кого нет.

– Да, наш дорогой маньяк тебя очень любит.

Джим снова залез на кровать с ногами – слезал на время перевязки, чтоб сидеть было удобнее – и приглашающе похлопал по месту рядом. Арсений даже вздрогнул. Предательское желание заткнуться и промолчать его не покидало.

– Пересядешь ближе? Или ты ненадолго?

– Да вроде бы… У Джека я был, он спит. Так что посижу пока тут.

Арсений скинул кроссовки и перебрался поближе к последователю. Обсуждать пульт и комнату не хотелось катастрофически. Как и поднимать главную тему, ради которой он сюда явился.

– Джим, а я говорил, что Фолл благодарил тебя… – начал очень тихо, склонившись к уху Файрвуда, – за первое января. За то, что ты его тогда выдернул… Он это упоминал и ещё описывал, как Кукловод его выпихивал. Говорит, это похоже на огонь, который постоянно пожирает сознание изнутри. Он держался, сколько мог, а теперь, видимо, устал. В любом случае, ты ж там чего-то читал постоянно по этому поводу, может, можно как-то помочь? А то, походу, его нехило корёжит.

– Своя рубашка ближе к телу, Арсень, – Джим устало улыбнулся ему. – У меня сейчас попросту нет времени на Фолла. Мне бы хоть что-то для Джека найти.

– Завтра… – Арсений осёкся. Это Джон обещал ему подбросить литературу и лекарства, а вот надо ли оно Кукловоду – тот ещё вопрос. – В общем… может быть, Фолл успел помочь. Он обещал… говорил, что мы ему симпатичны, и нашей смерти он не желает. В общем, завтра наведаюсь в библиотеку.

Джим только тихо и устало вздохнул. Может, не поверил, Арсений не стал переспрашивать.

Он привалился спиной к подушке, оглядев свою комнату. Неизвестно, кто тут прибрался, но в комнатке был хороший такой уютный порядок. Как будто никаких гулянок тут никогда и не проходило. На полках стопками его рисунки уложены, на заколоченном окне тюлевая шторка, у компьютера поселился крошечный толстый кактус в горшочке.

Ну точно Дженни. Она же придёт в девять

Может приходила пока меня не было тут

Сидела за столом, рисунки рассматривала

– Джим, может, переселимся сюда, мм? – Арсений, ухмыльнувшись, переложил забинтованную ладонь на его колено. – Кровать двуспальная, места больше… заодно мы сможем объединить наши лампы, их будет целых четыре – и это почти фотостудия. С таким освещением уже работать можно…

– И заодно мои пациенты десять раз подумают, прежде чем меня беспокоить, – Джим растянул губы в почти ехидной улыбке. – Не каждому захочется подниматься по лестнице. Идея неплоха.

– Угу. Ещё, знаешь, на дверь замок поставить и снаружи, у самой лестницы, звонок. А на дверь табличку повесить… Э, а точно. Джим, а Джим, а чью фамилию мы общей сделаем, а? – Арсений слегка похлопал его по колену. – Это, к твоему сведению, крайне важный вопрос.

– Мою.

– А… ну-ну, – Арсений важно покивал. – Тогда замечательно, на дверь табличку – «квартира Файрвудов», и внизу – приёмные часы. С одиннадцати утра до «фиг вам если не выловите». Как тебе?

– К чертям всех. – Джим слегка сполз спиной по подушке вниз и закрыл глаза. – Никого принимать не будем. Исключительно гостей и исключительно с их чаем.

– А я ещё голосую за огурцы. Чтобы огурцы тоже свои приносили, а то знаю я их, дармоедов… – Арсений немного помолчал.

Всё, хватит нести ересь. Решил говорить – говори.

Он поёрзал, устраиваясь удобно.

– Хочу, чтоб ты знал. Сегодня я понял, что начинаю собирать восьмой паззл из десяти. Ещё месяц или два – и мы выйдем отсюда. Меня сегодня стукнуло этим осознанием, как пыльным мешком…

Он вопросительно покосился на Файрвуда, но тот полулежал, закрыв глаза.

Арсений вдохнул поглубже.

– И я… из-за этого… должен сказать. Как относиться – сам решай, но… До особняка у меня была девушка. Я с ней жил, и… любил её. А она, кажется, меня, хотя когда в этом можно быть точно уверенным… В общем, я думал, что нашёл своего человека… не знаю, поймёшь ли. А потом, в один прекрасный день четырнадцатого августа, я сел в поезд, идущий в Вичбридж, чтобы сделать фотографию старинного особняка викторианской эпохи, потому что поджимал срок сдачи фотоотчёта по особнякам в окрестностях Лондона. Я обещал позвонить ей вечером, как устроюсь в гостинице и похожу по городку.