– Готово вроде, – констатировал, морщась.

Джек забрал у него пульт. Ощупал, задумчиво постучал пальцем по небольшой антенне.

– Будем надеяться, оно заработает. Блин, даже подсказать ничего нормально не могу… Ладно. Ты это, помни, что откроет только если в упор тыкать. Может, сантиметров десять возьмёт, но не больше. Придётся тебе поползать…

– Да чего ползать. – Арсений закинул в ящик отвёртку и кусачки. Уселся на табуретку. Зашипел. Оказалось, забыл убрать моток изоленты. Вытащил её из-под себя, тоже закинул в ящик. – На полу чердака люк помнишь? Он ещё к дальнему углу ближе.

– Да вроде…

– Оттуда по ночам вылезает Форс. Ну так вот, думаю, это оно и есть.

– Ну да, комната ж как раз под задней частью чердака… – Крыс протянул ему пульт обратно. – Чего, сразу пойдёшь?

От головной боли уже тошнило. Арсений по привычке пожал плечами.

– Да схожу, наверное. Если пообещаешь не буянить. Заодно к Дженни загляну, она меня с утра зайти просила.

– Шоколадки поди забрать…

– Ага, губу раскатал. Скорей уж по поводу стирки… – Арсений нехотя поднялся с табурета.

– И ещё… – Джек зашуршал одеялом. – Джим тогда сказал, что ожоги проходят. И я даже вроде видеть чего-то начинаю. Сначала не мог даже понять, включен в комнате свет или нет, а теперь точно сказать могу. А он чего-то молчит, не говорит, сколько ещё зрение не восстановится. Но через месяц же должно, вроде, по всем прикидкам… Да только Джим фиг скажет, обнадёживать не хочет, я спрашивал.

– Хочешь, чтоб я выспросил? – Арсений, уже у порога, скинул тапки и запихал ноги в кроссовки опять перешивать надо нитки разошлись. Оперся ладонью о дверь, на секунду зажмурившись.

Ну это ж неприлично так болеть

Чего я тебе сделал, голова?

– Ну ага. Выспроси, когда чего, тебе-то скажет. Конечно, подписку о неразглашении потребует, это ж Джим…

– Ладно, сделаю. – Арсений даже с некоторым облегчением толкнул дверь, надеясь, что в полутёмном коридоре будет полегче.

– Вот… – Дженни подала ему тарелку с приличным куском торта. Пышные коржи, густой крем между ними, сверху заливка растопленным шоколадом. Сбоку же на тарелке пара самодельных шоколадных конфет. – Вам вечером будет, Арсень, обещаю. Всем по большому-большому куску. А пока отнесёшь, ладно? И пригласи на вечерний праздник всё-таки, а то невежливо…

– А… ага, – заторможено отозвался Перо, разглядывая тарелку.

Дженни хотела уже отойти обратно к столу, заваленному обрезками картона и лентами – за ним трудились девушки, что-то склеивая и косо поглядывая на чужака, – но на полпути вернулась. Поджала губы, встретив его взгляд, поманила пальцем. Пришлось наклониться.

– Вечером хотела проверить нашу систему, – поведала под прикрытием кухонного шума. Арсений едва понял, о какой системе вообще речь; вспомнил, что о камерах наблюдения, отсылающих записи на компьютер в его чердачной комнатке. Об его ногу потёрся головой Табурет. Мяукнул, боднул ещё раз, отстал.

– Всё не было времени, а сегодня как раз праздник, всем не до того будет… – продолжала Дженни. От её волос пахло корицей. – Придёшь туда часов в девять? Не хочу смотреть одна. – Она дождалась кивка, слегка потрепала его по волосам и отстранилась. – Ну всё, иди. И как сходишь, зайди расскажи, что получилось, ладно?

Девушка улыбнулась ему и вернулась к столу.

– Всё, больше не шпионю тут и правительственных секретов не выведываю, – Арсений, выпрямившись, примирительно поднял ладонь в ответ на подозрительные взгляды девушек – они давно уже перестали работать и сгрудились, чтобы ему не было видно стол. Но после этого жеста некоторые заулыбались. Лайза без стеснения помахала ему ножницами и с хитроватой улыбкой сказала вечером обязательно приходить на праздник.

– Подожди… – одна из светловолосых девушек, ворона, подскочила к нему и сунула в руку маленькую коробочку, перевязанную бантиком. – Если ты на чердак, передай… только не говори, что от меня…

– Хорошо, говорить «от меня» не буду, – кивнул Арсений, но девушка прикола не поняла.

– И с праздником поздравь, ладно? – выпустила его руку. – Ему же там так одиноко…

Не, я сплю

Выйдя с тёплой, пахнущей шоколадом и корицей кухни, Арсений нехотя поплёлся на чердак.

И приспичило ж Дженни

Вот сама бы и поздравляла

И блондинка эта

Блин.

Только злющего хвостатого мне не хватало

Таблетку от головной боли сходить попросить что ли

Форс, вопреки смутным надеждам страдающего Пера, был на чердаке, на своём привычном месте.

– Чего тебе? – спросил, едва Арсений прикрыл за собой дверь. Захлопывать не стал, за прохождение испытаний Джим его бы точно убил. – Если пришёл ковырять люк, у тебя две минуты.

– Угу, и это тоже.

Арсений поставил перед ним на стол презенты. Постарался только не задеть клавиатуру и ни один из тянущихся по столу проводов.

– Если соберёшься убить весь мир, вспомни, что я всего лишь парламентёр, а их не убивают. Короче, это от твоей какой-то там поклонницы, она просила не говорить, кто она, и я не скажу, потому что имя не знаю. А тарелка от Дженни, она тебя поздравляет с праздником и зовёт вечером на эту… – Арсений зажмурился, надавив на лоб основанием ладони, договорил сквозь зубы, – короче… в гостиную, там все собираются…

– Чёрт… – прошипел хвостатый, почему-то кинув взгляд на висящую в углу камеру. Повернул голову обратно к мониторам. – Перо.

– Чего? – Арсений, отойдя, уже опустился у люка и вытащил пульт, стараясь не шипеть от боли.

– Передай, что приду, – ядовито процедил Форс. – И выметайся отсюда быстрее.

– Чего?!

– Выметайся, сказал же.

– Да нет… придёшь?

– Мне два раза повторять?

Арсений забил на него, тем более что были дела и поважнее.

То ли батарейка в пульте сдохла, то ли пульт был не от люка, то ли он всё-таки накосячил при сборке. Последнее было верней. Но, так или иначе, люк не открылся.

Арсений навернул парочку кругов по дому в поисках Джима, но док как сквозь землю провалился. У кухни встретил Нэт – она тащила в сторону гостиной стремянку. Перо выпросил у неё «радиоэлектронику для чайников», по которой большая часть Подполья паяла электронные поделки – надо было понять, в чём он допустил ошибку при сборке пульта.

Получив на руки книжку и пожелание не болеть, снова поплёлся искать Джима. Оказалось, док окопался в его чердачной комнате – сидел там, зарывшись в книги и журналы по медицине. Здесь, кажется, был весь библиотечный фонд на тему, по крайней мере, кровать и тумбочка оказались завалены печатной продукцией.

– А, Арсень, – на его появление Джим оторвался от журнала. – С утра не мог найти в доме спокойного места, чтобы почитать, вот и пришлось засесть тут.

– У-ум, – непонятным междометием согласился Перо, садясь на кровать. – Тут такое дело, Джек просил меня вызнать, через сколько сможет опять видеть. Думает, ты ему не говоришь, потому что обнадёживать не хочешь.

– Нет, я действительно не знаю. – Джим отложил журнал, прикрыл глаза. – А может, и правда не сказал бы… не знаю, тут говорится, что третья степень до нескольких лет проходит, но Леонард над его глазами поработал. Как смог.

– Джим… – Арсений всё-таки поднял голову, хотя на свет смотреть было ещё больнее, пришлось сильно сощуриться. – Он на месяц рассчитывает. Я сегодня думал ещё, чего он такой… воодушевлённый. Откуда этот месяц вообще взялся-то… Но тут же другое… мне надо будет что-то ответить. Сейчас… когда вернусь.

Хотелось приложиться головой к чему-нибудь холодному. В идеале – к стенке холодильника, она не нагревается.

– Скажи… что я посоветовал тебе не заниматься глупостями и послал делать ему уколы. Или ты врать не хочешь?

– Не хочу… – уже через силу. – Ты представь, что будет через этот самый месяц.

– Тогда скажи правду. – Джим открыл глаза. – Но предупреждаю, после этого он впадёт в депрессию. А ты бледный.

– А это я к празднику. Пробью всех на жалость, и мне подарят больше шоколадок.