– А и точно, – Арсень уставился на него из-за своего листа. – До твоих слов я и не осознавал, как далеко всё зашло. Ну ничего, теперь я совсем не боюсь потерять мозг.

– Если верить Райану, ты всё равно им не пользуешься.

Джон выставил вперёд руку с карандашом, прикидывая пропорции. Опыт опытом, но и об основах забывать нельзя.

– Если верить Райану, мозгом не пользуется никто, кроме него самого, – резонно заметил Арсень, шурша карандашом по бумаге.

– Ещё Тэн. И, насколько я понимаю, он не отказывает в этой привилегии ни мне, ни Кукловоду. А тебе он хотя бы в наличии мозга не отказывает, что тоже нужно ценить.

Штрих ложился хорошо, несмотря на не совсем удобное для рисования положение тела. Единственное, что смущало, и сильно – то, что рисунок оказывается в тени. Тыльная сторона бумаги просвечивается, а рисунок в тени.

Ну, нужно же чем-то жертвовать.

– Да, помнится, я был изрядно удивлён, – зафыркал Арсень. – Представляешь, жил себе жил, а тут вдруг некий Райан Форс сообщает мне потрясающую новость – у меня, оказывается, есть мозг! С тех пор я не знаю покоя. А вдруг это опасно для жизни?..

– Опасно. Но ты не переживай. До тридцати пяти точно доживёшь – он же дожил.

Перо покивал, принимая к сведению.

– Вообще, он мне нравится. Стильный дядька, с такой… индивидуальностью. Сидит на чердаке, плюётся ядом и удерживает абсолютный рекорд в рейтинге особнячных сплетен. Правда, мы с Джимом его ненадолго оттуда выбили, но он вернётся, я уверен.

– Однако он популярен… – Джон, не отдавая себе отчёта в действиях, в процессе штриховки изредка отхлёбывал вино. И последствия начинали сказываться. Слегка. – И вроде – что интересного? Мрачный, нелюдимый… гений, разве что, и с уточкой в ванную ходит.

– Та-ак… – Арсень, явно заинтересовавшись, прищурился и указал в его сторону отточенным карандашом. – Так уточка, которая иногда появляется в ванной на втором этаже…

– Его, – Джон кивнул, высунувшись из-за листа. – Но об этом не болтай. Мне-то ничего, а вам туго придётся.

– Пожалуй… – Арсень, хмыкнув, что-то отчеркнул на своём листе и отнёс его подальше от глаз, оценить результат. Ухмылка стала ещё шире. – А он что, всегда такой злой? Или это последствия тяжёлого прошлого?

– На моей памяти он добрее не бывал. – На рисунке уже наметились контуры людей. Смеющаяся Дженни, жующий Джек, Джим улыбается загадочно. Сам Арсень – на полу у ног дока. Довольный. – С тобой он вообще благодушен до невозможности. Взашей вот ни разу не вытолкал.

– Так это потому, что своего чует, – с уморительной серьёзностью пояснил Арсень, – признал же, что у меня мозг есть.

Через минут десять уже слегка захмелевший Арсень полез в продуктовую сумку за второй бутылкой. Диалог плавно переместился с Райана на Алису.

Джону начало казаться, что они напоминают сплетниц из младших классов: методично перемывают косточки всем одноклассницам и одноклассникам. А скоро и до учителей доберутся. Когда вторая бутылка показала дно, рисунки были готовы. Арсень ещё всё хватался за свой, не давая посмотреть, и утверждал, что нужна доработка. Наконец, после напоминания, что меняются они одновременно, согласился отдать своё творчество. Забрал его рисунок, долго и внимательно оглядывал, потом начал улыбаться, что-то себе пробормотав под нос.

На рисунке, адресованном «лучшему в мире маньяку старого особняка и его свите» кривым почерком Пера, Джон увидел себя, сидящего в вертящемся кресле. Нога на ногу, локтем левой руки упирается в подлокотник, пальцы изящно подпирают подбородок. В пальцах правой – забытый бокал вина, наполовину пустой. На коленке по-хозяйски разлёгся Табурет. В лице – задумчивость, губы тронула лёгкая, в себя, улыбка. Смотреть вскользь – не заметишь. Одежда скорей подошла бы какому-нибудь злодею – один плащ с высоким воротником в стиле Дракулы чего стоит. За его креслом в три четверти, соприкасаясь плечами – Тэн и Райан. Оба с героическими выражениями лиц, головы приподняты, руки сложены на груди. У Исами, одетой в кимоно, за спиной меч, через плечо перекинут ремень ножен. Форса (в пятнистой военной форме) Перо снабдил непонятной штуковиной, похожей на фантастическое лазерное оружие из комиксов. На плече у него восседал крупный экземпляр резиновой уточки. В общем-то, теперь понятно, чего Арсень так ухмылялся во время рисования.

А штрих смелый, живой, сильный. Со времени первых набросков Арсень явно вырос как художник.

– Как-то это не особенно по-злодейски, Арсень, – Джон «неодобрительно» покачал головой. – И на маньяка я не похож. Ну что это?

– А я художник, я так вижу, – Арсень уже вовсю трудился над созиданием очередной горы бутербродов.

Потом они поджаривали кусочки хлеба в камине. И если Джон обычно удовлетворялся именно хлебом, то Арсень не мог обойтись без экспериментов: хлеб с колбасой, хлеб с сыром (расплавленный сыр ещё долго коптил на поленьях), колбаса с сыром и сыр с колбасой. Причём, два последних варианта, как понял Джон, концептуально отличаются, но чем именно, спрашивать не стал.

Арсень тот ещё демагог.

Они обсудили всё на свете: обитателей, теорию импрессионизма, творчество Шекспира и Бродского, религию древних египтян (перешли от разговоров о Табурете), преимущества топора как боевого оружия и почему африканские слоны не поддаются дрессировке. С темы на тему скакали безбожно, а хмелеющий Джон и вовсе не мог понять, каким образом подпольщик от разговора про религии переходит на зубные щётки и нехватку в особняке полотенец.

– Я в поставках присылал ровно, – упрямился Фолл на подобные заявления, – по полотенцу на человека.

– Не… тут, знаешь, понимать надо… – Арсень подтащил к нему своё полотенце – Джон заметил ещё, что оно в уточках – и выставил руку с растопыренными пальцами. – На голову одно, да? – Дождавшись кивка, палец загнул. – Вот… и бёдра обмотать. Знаешь, как неудобно штаны мокрым напяливать?

– Арсень… ты что-то странное…

– Погоди. Это парню. А девушке чтоб обмотаться, нужно полотенце большое. Вот щас холодно? – Сам себе кивнул, – холодно. И в полотенце она замёрзнет. Значит, на зиму нужны ванные пледы. Вот чтоб вытерся – и в пледе ходишь. Каково?

Согласия на ванные пледы Арсень не выторговал – хотя старался – зато выторговал обещание подумать на эту тему.

Этому наглому типу было крайне тяжело отказывать.

В пять утра они уже сидели на полу у камина, на подушках, подтащенных Арсенем с дивана, и дожаривали остатки хлеба. Арсень травил детские страшилки, перевирая и вводя в канонные сюжеты неудобоваримых персонажей. А Джон опёрся спиной о разогретый камень, улыбался и хрустел поджаристыми хлебцами. У него самого получалось жарить плохо, поэтому он сгрузил это на Арсеня.

Хмель почти выветрился. Две бутылки на двоих, вся ночь – опьянеешь тут. Но всё равно было удивительно хорошо.

– Тепло… – Арсень, с неудовольствием повозившись в пледе, встал. – Но идти, наверное, надо.

– Думаю, да. Не хочу вызывать вопросов, а комната слишком долго закрыта. – Джон кивнул. – Один вопрос только. Ты запертую комнату-то открывать собираешься?

– А-а, ты про это… – Арсень, уже прихвативший с кресла адресованный себе рисунок, остановился и почесал лохматую голову. – Вообще-то, в гостях хорошо, а на воле больше чего фотографировать можно… Короче, это ж новый паззл и тайник? Если да, то я всеми лапами.

– Именно. Так что советую тебе найти пульт. Насколько я понял, ты его потерял, и конкретно.

– Так, стоп. – Арсень передумал уходить и уселся на подлокотник кресла. – Вроде как, чтобы что-то потерять, надо сначала его приобрести, а у меня никаких пультов нет и не было… Ни одного, клянусь.

Джон нахмурился. Между ними явно возникло недопонимание. Он-то считал, что пульт попросту завалялся где-то в грудах хлама арсеневской комнаты.

– Так, начнём сначала. В тайнике чердака был пульт. Так?

– В тайнике чердака была марионетка, листы дневника… – Перо принялся загибать пальцы, глядя при этом в потолок, – паззла не было, но это и не удивительно… Слушай, – Арсень опустил голову, уставившись на него, – а ведь если подумать, я саму коробку видел только раз, потом её утащил Джек. Нас тогда уже не волновали тайники и прочее… перед взрывом.