– Наговорился? – Алиса холодно улыбнулась. – А теперь подумай сам, что будет, если ты ещё раз пойдёшь против воли Учителя. Сдаётся мне, он простил тебя в последний раз, Перо.
– А ты что, – Арсений спрыгнул с бортика в грязь, прищурился, – сможешь повести меня за собой путём истинным?
Она чуть вскинула голову, скрестила на груди руки.
– Возможно, возможно… – взгляд из-под полуопущенных век. – В любом случае… в Подполье тебя считают предателем, хотя и не говорят этого в лицо, разумеется… Но этот пьяница Билл продолжает дело Файрвуда, пытается раскопать прошлое дома… И добром это не кончится, Арсень. Раз он уже разозлил Учителя... За что едва не поплатился жизнью.
– Разозлил? – переспросил Арсений, не понимая, о чём она.
Алиса тонко усмехнулась.
– А ты разве не интересовался… – пальцы, бледные на фоне тёмной ткани пальто, медленно постукивали по сгибу локтя, – откуда в подвале появился подкоп? Не было интересно?
Арсений продолжал пялиться на неё, силясь понять, откуда вороне известно про дыру в стене, про которую знали только Форс и они с Джеком.
– Если соберёшься к нему во фракцию, поинтересуйся на досуге. – Алиса окинула его слегка насмешливым взглядом. – Если успеешь до того, как гнев Учителя не обрушится на его голову.
Всё так же нехорошо улыбаясь, ворона развернулась и неспешно направилась обратно к крыльцу, оставив Арсения недоумевать под вечереющим небом.
Арсений до темноты наматывал круги по двору. Вымок насквозь, в кроссовки набралась жидкая грязь. Несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы высморкаться – дождевая вода при сильных вдохах-выдохах попадала в нос. Когда он таки набегался и вернулся в особняк, за ним на полу остался мокро-грязный след. Вода стекала с волос и одежды, а каждый шаг сопровождало тихое хлюпанье в кроссовках.
У дверей Джековой комнаты его перехватила Дженни.
– Ой, Арсень, а ты… – начала растерянно, ну тут же перешла на отчитывающий тон: – мало того, что грязи натащил, так ещё и мокрый! А если простынешь? У тебя переодеться есть во что?
Он отрицательно помотал головой.
– Так… ладно, за минуту ничего не случится… Иди в ванную, я тебе принесу сухое. И не вздумай идти так в комнату!
Он ещё не успел сказать «ладно», как лёгкие шаги Дженни смолкли в коридоре. Арсений, тяня за собой мокрый след, нехотя поплёлся в ванну. Только успел стянуть толстовку и футболку, как в дверь постучали. Дженни слегка приоткрыла её, в получившуюся щель протянув руку с одеждой и полотенцем. Даже тапки не забыла, лежали поверх стопки. Едва Арсений перехватил причитающееся, Дженни с той стороны плотно прикрыла двери.
– Грязное скидаешь в корзину в углу. И чтобы принял горячую ванну, слышишь? – донеслось до него наставительное с той стороны. – И зайди потом к Джиму, он тебя искал.
Арсений, уложивший вещи на столик, только расстегнул ремень на сырых джинсах, но после этих слов выпустил его. Джинсы, даже не расстёгнутые, тут же свалились до пола.
– Искал? Джен, что-то случилось?
– А, нет-нет, – уже удаляющееся, – просто искал. Так что не пропадай. Я побежала, я до ночи у Джека дежурю.
Лёгкие удаляющиеся шаги.
Арсений, вздохнув, стянул с себя оставшиеся шмотки и залез в ванну, врубив самую горячую воду, какую мог выдержать. Обещание есть обещание.
Через пятнадцать минут он, чистый, согретый и с полотенцем на вымытой голове, подошёл к знакомой комнате.
Ну и зачем Джиму моя тоскливая морда
Вот спрашивается, зачем?
Может, у меня сезонная депрессия, я хочу тихо хныкать в своём эмо-углу и размазывать чёрную подводку.
Бля, у меня ж подводки нет. План провалился.
Вздохнув, толкнул дверь, растянув губы в привычной ухмылке.
Джим сидел на кровати и читал при свете лампы. На звук открывшейся двери поднял голову от страниц.
– Искал, док? – спросил Арсений с порога. – Хочешь, подарю полотенце? Красивое, в уточках.
– Благодарю, нет. – Док отложил книгу, и Арсений с удивлением понял – улыбается. – Арсень, я сегодня диагностировал… у Джека ремиссия. Устойчивая.
– О… ну… это же круто.
Опомнившись, закрыл дверь, прошёл в комнату и сел на кровать рядом с наблюдающим за ним Джимом.
– Ты извини, я… просто неожиданно. Но это здорово, блин, правда. А ты, – указал через плечо на дверь, – объявлял уже?..
– Нет, это завтра. Сегодня я сам… несколько устал. Я хотел тебе предложить отметить, Арсень.
– Отметить – это мы завсегда, – наконец-то получилось улыбнуться нормально, и про себя Арсений выдохнул с облегчением. – А что, есть чем?
– Дженни одолжила вино. Я не сказал, зачем, иначе… сам понимаешь, новость слишком радостная, чтобы она смогла сохранить это в тайне.
Док мягко соскользнул на пол, открыл тумбочку и зашарил рукой в её тёмном нутре.
– Ага, – согласился Арсений с некоторым запозданием, смотря, как блики света скользят в его волосах. – Точно весь особняк на уши бы поставила. Помочь тебе?
– Только открыть. – Извлекши из тумбочки бутылку тёмного стекла, Джим вернулся на кровать и протянул её Арсению. – Я сейчас не смогу, сил не хватит. И ещё я забыл кружки.
– Да на кой они сдались... Вот в Японии… – Арсений, перехватив бутылку, уже выискивал в складках кроватного покрывала, среди книг и листов выписок, хоть какой-нибудь карандаш. Нашёл пожёванный. Осмотрел с сомнением, но всё ж таки пристроил острый кончик к пробке, проколол её, после задней частью со стёртым ластиком вдавил внутрь, допыхтев, – пить двоим из одной бутылки считается… непрямым поцелуем. Не вдохновляет, не?
– Ты ещё про короткие юбки вспомни.
Док скинул обувь, забрался на кровать с ногами и с интересом наблюдал за процессом откупоривания.
– Да ладно тебе, – хмыкнул Арсений, сильнее надавливая карандашом. В зашитой правой ладони, удерживающей бутылку, предупреждающе заболел один из швов, но пробка уже поддалась, провалившись в тёмную глубину бутылки. – Фух, зараза. Ну что, держи. – Бутылка перекочевала к Файрвуду, карандаш был отброшен на тумбочку. – Хотя погоди, так же хрен тост произнесёшь. Мож, сбегать всё-таки?
– Будем поочерёдно отпивать по глотку. – Джим задумчиво поболтал её в руке, смотря, как внутри плескается тёмная жидкость. – Я тебя отпускать не хочу. Всё кажется, что ты на минуту выйдешь и влипнешь куда-нибудь.
Арсений, уже устроившийся на кровати со скрещенными ногами, приложил забинтованную ладонь к сердцу и взвыл с деланным возмущением:
– Кто влипнет, я влипну?! Да ни в жисть! – и для верности этой самой ладонью постучал себя в грудь. Кулаком не получилось бы при всём желании – пальцы плохо сгибались.
– Будем считать, что я поверил. – Джим поднял бутылку. – За то… хм… за то… чтобы стало лучше. Думаю, это подходящий тост.
– Вот уж точно.
Джим сделал щедрый глоток и закрылся рукавом, передавая бутылку подпольщику.
– Ещё я про закуску забыл, – констатировал с сожалением, наблюдая, как отхлёбывает Арсений. – Нет у меня опыта организации попоек.
– Да нах надо, – отмахнуться. – К вину щас на кухне ничего не достанешь всё равно, а если ты когда-то бухал, то и без закуси сможешь.
Ничего не жрал с обеда
Может понесёт
Да хоть бы
– Ты извиняй, док… – Глотнул ещё, сразу побольше, только после этого вернул бутылку Джиму. Уставился на него в мягком полумраке, встряхнул головой, перебрался поближе, вытянув из-под покрывала подушку, бросил её так, чтобы было удобно опираться на спинку, – но я падаю и наглею.
Улёгся, растянувшись почти во всю длину кровати, но так, чтобы не спихнуть Джима. Док наблюдал за ним, улыбаясь. Слегка приложился к бутылке и пристроился поближе.
– Ты частенько говоришь, что наглеешь.
– Зато соответствует истине.
– Странная истина, учитывая то, что ты почти прописался на моей кровати.
Док глотнул ещё раз. Подумал. Покачал головой и отставил бутылку.
– Эй, ну куда ты? – Арсений через Джима протянул руку за тарой, перехватил её и привлёк к себе. Сделал изрядный глоток, слегка поморщился и укоризненно уставился на последователя. – Не убирай, ей там будет холодно и одиноко. И страшно.
