Ещё неделя – и Арсень придёт в норму.

Кукловод довольно улыбался, глядя, как подпольщик тянется кочергой за висящей на одной из верхних балок подковой.

Сейчас Арсень слаб, поэтому сегодняшние испытания – не более чем разминка. А вот потом…

Два дня Кукловод гонял его по комнатам. Арсений проходил испытания, проглатывая все издевательства: висеть девять минут в зеркальном режиме, собирая по два предмета в минуту; проходить «невидимые чернила» раз за разом, собирая предметы ровно в таком порядке, как они были в списке; искать предметы в разных режимах по памяти, только раз посмотрев на список; искать за сокращённое количество времени предметы из двух списков – повторяющиеся надо было переставить.

Он проходил всё молча, выполнял все условия и спокойно выслушивал упражнения маньяка в иронии, но уже ничего не ждал. Только радовался, что Джим более-менее возвращается к жизни, даже лечить снова начал, вечером пропадает в библиотеке, надеется найти в книгах альтернативные способы изготовить нужный инструментарий. Дженни вовремя его кормит, Лайза помогает искать литературу… В общем, без присмотра Файрвуд не остаётся.

Утром двадцать пятого, проснувшись (Джим, как и следовало ожидать, уже ушёл и оставил ему фонарик на тумбочке), Арсений не стал сразу вставать, а некоторое время лежал под пледом на животе и рисовал по памяти обитателей Сида. Сурового, как скала, Воина, проклявшего врагов, убивших его отца, Друида, умершего в крипте своего короля, Деву, прячущуюся в тумане, тоненькую певицу Эслинн с флейтой…

И безымянные – лица, лица, лица, призраки, отпечатавшиеся образами в его памяти, бродящие по Той Стороне и не понимающие, что умерли.

А вот Джек бы опять разбухтелся, что мне делать нечего

Он отбросил карандаш и уткнулся лбом в недовольно хрустнувший альбомный лист.

– Я рад, что ты находишь время для искусства, – раздалось с потолка ехидное после привычного щелчка динамиков. – Возвращаешься к жизни?

Арсений с большим трудом подавил желание показать камере средний палец.

– Так и быть, оставляю тебя наедине с творчеством. Испытания переносятся на вечер: библиотека, три раза зеркальный режим. Детская, один против времени, три в ночи. И не забудь свечку, фонариков в особняке дефицит. Потом спустишься в гостиную – так и быть, два раза чернила, и последнее на кухне, режим «слова». Запомнил? Хорошо. Отдыхай, Перо.

Я тебя ненавижу, – устало подумал Арсений, зажмуриваясь. Отчаяние, как любое сильное чувство, быстро приедается и сменяется на обычную серую тоску, из которой можно было бы сделать кучу камней с символом металла для Тэн. – Я тебя тихо и спокойно ненавижу, маньяк.

Держа перед собой исколотые руки – пальцы согнуты, поверх кое-как намотанные тряпки, Арсений быстро шёл к кухне. Если протянуть, можно завалиться из-за головокружения, а потом получить от Джима, ждущего его на перевязку. Задом зайдя в кухню, он зажал подмышкой фонарик и секунды две повыбирал, какой рукой лучше закрыть двери. Решил, что левой, и покорно вдавил ладонь в шипы. Блокатор защёлкнулся, Арсений вытянул лист из кармашка на двери, перехватив фонарик скрюченными пальцами, направил его на лист. В кухне кто-то был, устроившись за столом, вроде ел чего-то, но разговаривать или как-то ещё контактировать с ночным обжорой Арсений не имел ни малейшего желания.

Какой нахрен режим «слова» если везде свет вырублен

Ладно поехали

Апельсин кукла скалка спички

Он поплёлся к муляжному апельсину, лежащему на углу стола.

Жевун успел раньше – сидел рядом с искомым предметом – встал, взял оранжевый кругляш и кинул ему.

– Ты не поздороваешься со мной, Арсень? – голос один в один кукловодческий, но Арсений слишком часто общался с ними обоими.

– Иначе получу в шею дозу транквилизатора? – осведомился он устало. Забрал апельсин и пошёл за статуэткой птицы. – Чего это ты вылез, вроде же решил уйти навсегда.

Перо приподнялся на цыпочки, зацепляя металлическое крыло. Даже при его немалом росте достать статуэтку с верха полок было проблематично. Интересно, как выкручиваются девушки, табуретку каждый раз подтаскивают?

– Джим постарался. – Джон пожал плечами. – И не скажу, что не рад этому. Уходить я передумал. Хочу с тобой переговорить.

– Хорошо, – Арсений кинул на стол лист с нотами. Впрочем, после этого вернулся к столу и испытующе посмотрел на Фолла. – Тогда у меня два вопроса. Первый – какого ты уверен, что я не попытаюсь на тебя напасть? Кукловод ты или нет, но тело-то у вас одно. Убью одного, избавлюсь от второго.

– Дело твоё, – Джон развёл руками, – могу даже не сопротивляться. В этот раз – никаких шприцов, электрошоков и прочих милых мелочей.

– Ага, я заметил. – Скалка отправилась к кучке предметов на столе, и Арсений полез на стол, снимать половник с верхней балки. – Хочешь сказать, что правила игры по-прежнему соблюдаются. Быть с безоружным Кукловодом на одной кухне и ничего не сделать… – он усмехнулся, покачал головой. – Джек бы меня убил.

Половник был снят, но, как и следовало ожидать, блокатор в двери не щёлкнул. Арсений остался на столе, только сел, скрестив ноги. Правда, половник не выпустил, продемонстрировав его Джону.

– Вот, это в качестве компромисса, – сказал устало. – Если полезешь, я огрею тебя половником. Второй вопрос… раз тебя вернул Джим, значит… ты уже знаешь, откуда нам всё известно. И я хочу спросить… как ты собираешься поступить с Дженни. Она тебя знает и может в любую минуту вспомнить голос. Мы ничего не говорили ей, так и не смогли решить, надо или нет.

– Не говорите, – Джон слегка опустил голову. – Это бессмысленно. Не те воспоминания, которых я хотел бы для неё. Дело, конечно, ваше. Её, вернее. Но даже если вспомнит – я с ней ничего не сделаю. Я не маньяк, Арсень.

– Да вижу. Садись уже, что ли… Бутерброд не хочешь? – он спрыгнул со стола и забурился в холодильник. – Правда, огурцов крайне мало, но зато кетчупа полно, – пробурчал оттуда, – скажи, твой альтер эго вообще понимает, как должны питаться люди? В последней поставке было восемь здоровенных упаковок кетчупа и всего две банки огурцов, одну из которых мне даже не довелось увидеть.

– Прошу тебя, не напоминай, – Джон совсем не по аристократически поморщился, но всё же сел. – Он не знает ни как люди должны питаться, ни как одеваться, ни как следить за собой. Если бы ты видел, в каком состоянии тело мне сегодня досталось… думаю, это выглядело смешно. Только я не смеялся. У меня десять минут ушло на расчёсывание, а… но что-то я разнылся. – Он сложил руки перед собой и внимательно посмотрел на Арсения. – Я пришёл с тобой поговорить по делу. Кстати, бутерброд я буду.

– Отлично. – Арсений быстро нарезал хлеб, плотно намазал кетчупом, разложил половинки корнишонов и со вздохом разделил поровну оставшийся хвостик колбасы. Отдал Джону получившийся шедевр бутербродного искусства и уселся на табурет напротив. – Прости, что без должной сервировки. Так о чём бы вы хотели побеседовать на этот раз, лорд Фолл?

Джон принял бутерброд. С лёгким недоумением осмотрел, как бы говоря: «Я собираюсь это есть?», но всё же надкусил. Прожевал. Кивнул самому себе.

– Я ожидал худшего. Что ж… – откусил ещё раз и продолжил с набитым ртом, – приступим. Я достану инструменты для операции, но мне понадобится список. Ничего не смыслю в хирургии.

Арсений на секунду замер, затем откусил край собственного бутерброда. И впервые в жизни не почуял вкуса. Любимое сочетание огурцов, хлеба и кетчупа напоминало сейчас что-то среднее между пенопластом и поролоном.

Он с трудом проглотил почти непрожёванный кусок и выхрипел:

– Список будет уже сегодня. Что взамен?

– Об этом, признаться, не думал, – Джон задумчиво пожал плечами. – Может, сам предложишь?

– Ты с ума сошёл… – Арсений трясущимися руками отложил хлеб – всё равно бы выронил – и уставился на него через стол. – Во что я могу оценить жизнь друга?.. В свою собственную?

– Вот и я в затруднении. Я подумаю. Если придумаю – приложу запиской к инструментам. – Джон откусил ещё раз. – Вы мне симпатичны, Арсень. И ты, и оба Файрвуда… хотя эти братья не в меру активны. Я просто не хочу их смерти. К тому же теперь я… можно сказать, что задолжал Джиму.