А Софи превосходно обращается с пистолетом. Одно из маленьких хобби урождённой аристократки – дырявить по выходным мишени в специально оборудованном подвале семейного особняка.

А у меня и выбора нет… ты только…

Пальцы сами собой – под ткань, возражений вроде нет, и ладони мягко прослеживают изгиб поясницы, оглаживают спину.

– Договорились, – вполголоса над её ухом. – Когда за мной придут отряженные твоим братом серьёзные дяди в тёмных костюмах, чтобы пнуть из Англии под зад, я спрячусь под табуретку, а ты их всех перестреляешь.

– Перестреляю. – Софи тихонько, очень довольно мурлычет. Она сейчас, скорей всего, едва заметно улыбается… а взгляд холодный и потемневший.

Зря, не надо было об этом заикаться вообще. Но слов назад не вернёшь.

– Пере… стреля…ешь… вс…

– Арсень… Арсень!

Звонкий девичий голосок, так не похожий на бархатный голос Софи.

– А… на…

– Арсень! – кто-то кидается прочь, наворачивая по пути что падает скрип двери, и тот же звонкий радостный крик:

– Тэн, Тэн, не уходи, он пришёл в себя!

Арсений медленно открывает глаза. Над ним – покатый потолок. Не залитое золотым светом небо и не синий туман…

Туман

Сид

Он пытается повернуть голову, видит только смазанное блёкло-голубое пятно. Над ним ворох золотистого. Но он узнаёт.

Дж

Дже

Джен…ни

Её так зовут

Голубоватое с золотым метнулось обратно. Уселось рядом и вдруг навалилось на него, прохладное и пахнущее супом и стерильными бинтами, и то ли смеялось, то ли всхлипывало, он не мог понять. Не тяжело, вообще не ощутимо почти, только слегка придавило.

Дженни

Джен…

Дженни!

– Дже…ни…

Хочется орать, но что-то с голосом, не слушается. Один хрип. Он вспоминает всё. Холод и туман Сида, сотни призраков, свои прозрачные пальцы, призрачный камин в гостиной. Это похоже на длинный кошмар. И холодно, холодно внутри где-то, у сердца.

– Дженни…

– Арсень, не н-надо, не говори! – она отстраняется, прижимает кулачок ко рту, давя всхлипы, мотает головой. Лицо мокрое от слёз, она зажмуривается, наклоняется – теперь он видит только её волосы, упавшие на лицо. Хочет протянуть руку, убрать прилипшие к мокрым щекам пряди…

Что-то не так. Такое простое действие, поднять руку… но оно остаётся одним позывом. Тело не слушается.

Позади открывается дверь, в комнату стремительным шагом входит Тэн. Она несёт небольшой поднос.

– Прости, Дженни, я сразу сходила за отваром. К счастью, на кухне была горячая вода. Перо… с возвращением тебя.

Она коротко, едва заметно улыбается. Дженни только качает головой, пытается дышать глубоко, но ровный ритм вдохов-выдохов перебивают всхлипы.

А Арсения охватывает ужас.

– Поплачь, станет легче. – Тэн отставляет поднос на тумбочку, поглаживает Дженни по спине, сдёргивает с края кровати шаль и накидывает ей на плечи. Сама садится на кровать рядом, проверяя пульс неподвижного подпольщика. Арсений почти не чувствует, как её пальцы касаются шеи. Старается изо всех сил, но не чувствует.

– Я… – хрипит страшно, горло как судорогой сводит, – почему не могу…

– Ты две недели пролежал в глубоком сне, похожем на кому, – тихонько поясняет Тэн под возобновившиеся всхлипы Дженни. И, словно угадав его вопрос, – сегодня шестнадцатое января. Сразу встать с кровати не получится, даже не рассчитывай. У тебя сломаны три ребра, кости уже начали срастаться, но не до конца. Поэтому резких движений лучше не делать. Сейчас я дам тебе отвара…

Она просовывает ладонь под его затылок и чуть приподнимает голову, другой рукой поднося к его губам чашку. Первая попытка глотать тёплую жидкость заканчивается кашлем и отфыркиванием, потом идёт легче. Он пьёт жадно, давится, но Тэн отнимает чашку и возвращает на поднос.

– Пока хватит.

Арсений роняет голову на подушку. Ему только что удалось пошевелить пальцами. Стало легче, по крайней мере, паника отпустила.

– Расскажи… – он ещё хрипит, но голос выравнивается. Правда, всё ещё тихий. – Джек…

– Т-тэн, не надо… – Дженни отнимает ладони от лица. Она уже почти не плачет. Арсений титаническим усилием воли тянет к ней руку, девушка, догадавшись, перехватывает его пальцы.

– Какая разница, сейчас или позже. – Японка оглядывает комнату, словно ждёт ещё кого-то, потом переводит взгляд на него. – Взрыв ты помнишь? Хорошо. Джек стоял прямо у бомбы и пострадал очень сильно. Точнее... он был обречён. Но его удержал на грани смерти обитающий здесь призрак.

– Знаю, – прохрипел Арсений, переводя взгляд на потолок. В памяти смутно – тёмная вода озера и цепи.

Тэн кивает, будто только и ждала подтверждения.

– Тогда всё ещё проще. Джим отдаёт Старшему – так призрак называет себя – свои жизненные силы в виде эмоций, чтобы удержать брата. Я иногда его подменяю, но, видимо, могу отдать не так много, поэтому большую часть времени Джим сам кормит призрака. Чтобы спасти Джека, ему нужны инструменты для операции, но Кукловод… – тёмный взгляд обращается на камеру, – не хочет помогать.

– Мы просили, все… – Дженни качает головой. Тихонько шмыгает. – По очереди… Джим сколько раз просил… Но Кукловод молчит или издевается… А Л-леонард… это старший призрак… сказал, что если ты вернёшься, появится надежда.

– Надежда… – тихо повторил Арсений, пытаясь шевелить и второй рукой. Получалось плохо, но получалось. – Думаете, меня Кукловод послушает…

– Мы не знаем этого, Арсений, – Тэн поднялась. – Я пойду. Отдыхай пока.

– Подожди.

– Да?

– Мне надо встать.

– Сейчас всё равно не получится, – твёрдо сказала женщина. Дженни, закусив губу, переводила взгляд с неё на Арсения, явно не зная, что делать и на чьей стороне быть.

– Мне… – он вытащил руку из пальчиков Дженни, оперся о матрас. Рваное усилие – перевернуться, – отзывается болью в грудной клетке. Попытка подняться под внимательным взглядом Тэн. Теперь в матрас упираются обе ладони, руки отчаянно дрожат. – Надо. – Ещё одна проба, с риском завалиться обратно на подушку. Удаётся вовремя согнуть колено и так удержаться. Дыхание перехватывает, но глубже дышать больно. Зубы сжимаются сами собой. – Вс…тать.

Дженни, решившись, подхватывает его, пытаясь удержать изо всех силёнок. Арсений тоже ей помогает, как может, упирается в матрас, стараясь не наваливаться на девушку. Но и встать дальше выше его возможностей, он просто чувствует, что от ещё одного усилия завалится обратно, да как бы ещё не вместе с Дженни.

– Дженни, не надо. – Тэн доходит до двери. – Я сейчас позову кого-нибудь.

Лёгкие шаги вниз по лестнице, по коридору…

Арсений, понимая, что выиграл, падает обратно. Дженни старается улыбаться сквозь слёзы.

– Всё же будет хорошо, правда? – Она вытирает уголок глаза краем фартука. – Раз ты вернулся…

– Всё будет, Джен, – тихо заверяет Арсений, пытаясь отдышаться. Короткая попытка слезть с кровати стоила ему, кажется, всех немногих сил, какие были.

Давай ври, будет хорошо

Когда я даже до порога не доползу без посторонней помощи.

Темнота под веками…

Темно, холодно, и как будто все звуки извне не могут пробиться сквозь неё. Только глухие, тяжёлые удары сердца. Медленным буханьем в ушах.

И из каждого удара – если визуализировать – тонким алым ручейком к горлу устремляется… что? Сила? Энергия? Жизнь? Сердце перекачивает её, распыляет по организму, но именно этот ручеёк – отдельно, к горлу, и всасывается в ледяные пальцы Леонарда.

И Джим падает, падает в холодную синевато-чёрную мглу, с холодом на шее и еле ощутимыми тёплыми толчками в груди. Засасывает, затягивает, в лёгкие просачивается сырой холод вместо воздуха. Только тёплые толчки помогают держаться на плаву, они и ещё – боль.

Брат – его семья, самый близкий человек. Зачем было притаскивать его сюда?

Сердце, сократившись, выбросило струйку побольше.

Зачем было притаскивать Джека? В логово маньяка, к заточению, к безнадёге. Это Джим виноват. Во всём.