Арсений, выдохнув, согнулся пополам и достал руками до пальцев ног, своеобразно имитируя поклон.

– Умоляю, всемогущий! – завыл из такого положения. – Хотя бы пять. Иначе к Рождеству я сойду с ума.

Джим устало вздохнул и потёр виски.

– Дай руки, – потребовал он. С минуту ощупывал ладони: оглаживал, мягко надавливал, перебирал пальцами шрамы, и, наконец, заключил:

– Начинаешь завтра. И с утра, а не с сегодняшней полуночи. Не больше пяти в день. И регулярно приходишь на перевязку. Вот признайся – ты мазохист?

Арсений выразительно расфыркался.

– Мазохист. – Джим с явным сожалением отпустил его ладони. – Не будешь приходить сам – буду приходить я. Это всё?

– К сожалению, всё. – Арсений лёгким движением поднялся с пола. – Не буду мешать вашим упражнениям, мэтр.

В остаток дня он так извёлся ожиданием, что захватил из комнаты Джима свой фотоаппарат и отправился в библиотеку. Спугнул пристроившегося на лестнице Энди, несколько раз запечатлев старого последователя за лихорадочным листанием книг, попал под долгий пристальный взгляд Алисы. Последовательница сквозь привычную маску лёгкого презрения явно заинтересованно наблюдала за ним, а когда вернулась к рассматриванию книг на полке, Арсений её сфотографировал. Какой бы ворона ни была вредной, она всё-таки оставалась красивой. Да и потом, в ореоле тусклого зимнего света, падающего из щелей заколоченного окна, в его расширяющихся блёклых лучах, высвечивающих геометрически чёткими линиями царящую в библиотеке книжную пыль, контраст её тёмных волос, бледной кожи и алого платья, смягчившись, казался далёким и необычайно холодным, словно Алиса была тенью, видением, воспоминанием из прошлого.

Сделав фотографию, Арсений замер, представив, какую фотосессию можно было бы устроить с вороной по старому особняку именно в таком, стерильно выхватывающем предметы блёклом зимнем свете. Даже назвать можно было поэтично, вроде «зимней памяти старого дома». Но это, разумеется, были мечты. Алиса затребует плату, и, скорей всего, в виде примыкания к фракции. Вряд ли её волнует что-то ещё.

А скажи я кому об «алом холоде», не поверят. Хотя кто тут вообще особо разбирается в цветовых метафорах? Пускай уж всякая художественная антипрактичная ерунда остаётся на моей совести...

Арсений упрятал фотоаппарат в чехол. Казалось, ему тоже охота фотографировать.

Художник только вздохнул, пристраивая футляр на кресле.

Потом долго тренировался, снова оккупировав перила, отработал растяжки и прыжки – благо, лестница, перила и расположение стеллажей были самые подходящие. Энди после первых же трёх минут с недовольным ворчанием на тему невоспитанных молодых людей захватил несколько книг и уполз из библиотеки.

Алисе, снова принявшейся наблюдать под конец тренировки, Арсений сказал, что пишет исследование на тему «сто способов сломать перила необычно», сделал вид, что ловит оторопевшую последовательницу в окошко видоискателя, сложенное из пальцев, захватил чехол и быстро покинул библиотеку.

На площадке у своей комнаты застал Джека. На четвереньках. Крыс что-то колупал отвёрткой в стенке.

– Перо, ты хоть знал, что тут какая-то дверь?! – пропыхтел воодушевлённо.

– Нет.

– Ну так она тут есть!

Арсений присмотрелся. Тонкая-тонкая щель. И впрямь – если не приглядываться, не увидишь. Не удивительно, что никто из проходящих тут её не заметил.

На следующий день ковыряли щель под внимательным глазом камеры. Кукловод к вандализму отнёсся равнодушно. Молчал.

Содрали внешний слой древесной обшивки, за которой оказалась тонкая деревянная дверь. Она поддалась с одного пинка, обнаружив за собой небольшой изгибающийся под прямым углом коридор и лестницу, предположительно ведущую в башню. А вот вход в башню блокировала серьёзная дверь с кодовым замком. Сгоняли Зака в подвал за ломиком. Лом не помог. Пришедшая за ними в обед Дженни вспомнила, что дверь ведёт в ту самую фотолабораторию прежнего хозяина, и у неё тут же разболелась голова. Пришлось отвести к Джиму.

На кухне Арсений столкнулся с Тэн – она принесла для Дженни корзинку трав.

– Перо… – тёмный взгляд, скользнув по нему, привычно задержался на руках, потом вернулся к лицу. – Я рада, что вам удалось вернуться от Кукловода живым. Надеюсь, теперь мы с вами сможем продолжить поиски.

Арсений, опомнившись, схватил её за запястье и потянул за собой прочь от пристальных взглядов обедающих. Боялся, что искомая им с позавчера японка снова растворится в воздухе.

– Извините, – быстро заговорил уже в коридоре, – просто я вас искал. Я видел ещё одного… одну. Она тоже касалась моих рук. И ещё были… множество. Но они скорей напоминали туман.

– Займёмся поисками после праздника, – Тэн словно получила подтверждение своим мыслям. – Вы не против? Сейчас в доме слишком шумно.

– Когда угодно. Я просто хочу с этим разобраться.

Получив кивок и прохладное пожелание доброго дня, Арсений унёсся на чердак, искать в куче сваленного там тряпья что-нибудь, потенциально напоминающее игрушки.

На чердаке сидел Райан, донельзя раздражённый на всё сущее. На приход Арсения не отреагировал: если раньше он разворачивался в своём кресле и начинал плеваться ядом, то сейчас – ни разворота, ни разговора. Сидел, резко, почти злобно стучал компьютерными клавишами.

Манекен и то дружелюбнее

Эх Вася, Вася…

Прохождение на третье Форс всё же изволил обратить внимание на него, недостойного.

– Перо, – бросил через плечо, – мне нужны полевые транзисторы. Заметь, полевые, а не биполярные. И не строй из себя оскорблённую невинность, я знаю, что у вас с Джеком они есть.

– Транзистор – это такой который как вилка… – мечтательно произнёс Арсений, останавливаясь с небольшим медным колокольчиком в руках. – Точно. На что меняешь?

– Я не знаю, что тебе может быть нужно, – злобно огрызнулся хвостатый, так же не оборачиваясь, – так что будем договариваться. Я могу достать почти любую электротехническую ересь, которая понадобится вам для ваших коварных планов.

– О, а это уже интересно, – заговорил Арсений совершенно другим тоном, касаясь последнего списочного предмета – диктофона. – Но, как понимаешь, мне нужна консультация, сам в теме не шарю… Давай так: вечером я тут со своим условием. Но больше трёх принести всё равно не смогу. Устроит?

– Если эти три не сгорят при первой же попытке подключения.

На этой позитивной ноте разговор закончился. Арсений, правда, попытался снова приспроситься к хвостатому а классные волосы насчёт пропавшего манекена, но ответа не получил. Его старательно игнорировали.

С чердака он вышел разве что не насвистывая – два медных колокольчика, тряпичная кукла волка, шесть разноцветных ленточек, рулон фольги, несколько ниток старых бус, и – бухахашечка – транзистор. Один, но, вроде, неплохой.

А ещё – и от этой мысли тянуло то ли рассмеяться, то ли поулыбаться загадочно – шапочка медсестры. Симпатичная, почти не пыльная, очень элегантная шапочка.

Джек встречал его широко распахнутой спиной – как начал перед его уходом в загадочной двери копаться, так, кажется, с лестницы и не вылезал. Выслушал рассказ о странной просьбе чердачного обитателя, почесал затылок, отжал пару бус – Дженни показать, вроде как он тоже работал на благо Рождества.

– Транзисторов навалом, что полевых, что не полевых, – заключил, возвращаясь к расковыриванию двери. – А вот паяльники летят – моргнуть не успеваешь. Дверь ещё эта… Давай так, либо паяльник, но чтоб нормальный, после пяти минут не ломался, либо – электронную плату. Только надо такую, чтоб…

– Я не запомню! – Арсений поспешил вклиниться, выставив руки ладонями вперёд. – Пиши на бумаге!

Найденным игрушкам Дженни очень обрадовалась, а при виде колокольчиков и лент даже в ладоши захлопала. Сказала, что из этого можно что-нибудь очень-очень красивое сделать, и она уж постарается. Джек тоже заслужил свою порцию похвалы – за «найденные» бусы девушка погладила его по голове и подлила дополнительный половник супа.