– Когда?
– Через полчаса.
Лайза вернулась быстро, а с ней – быстрый топот, возмущённые вопли. Закери. Мальчишка, только завидев Арсеня, развопился, ругая Кукловода, выспрашивая мастера о состоянии ещё одного мастера… Его пыталась сначала угомонить, потом отослать, под конец Маргарет попробовала отвести к Дженни, но без толку – мальчишка только сопел, бубнил и вырывался.
Ну, хоть утих.
Лёгкие шаги поодаль – Дженни. Рассказали-таки, будто ей и так хлопот мало. Тихонько подошла, осведомилась о ситуации. Выслушала восторженно-возмущённые вопли подростка. Осторожно потрепала волосы самого Джима – докуда достала, всё-таки она невысокая. Говорить ему ничего не стала.
Спасибо тебе, Дженни…
Потому что не хотелось ни отвечать, ни принимать слова сочувствия. Хотелось тишины. И чтоб таймер тикал помедленнее, потому что уже…
– Полчаса. Он висит там полчаса. – Файрвуд подавил едва зарождающееся желание просить Кукловода о помиловании. Бесполезно, судя по рассказу Арсеня, там сейчас второй. И его подобные просьбы только разозлят. – Голова болит всё сильнее, носоглотка начинает отекать. Тяжело дышать через нос. Небольшая аритмия.
Только сжимать безрукавку сложенными на груди руками – что он ещё может?
Тишина. Беспокойное шуршание со стороны стоящих девушек – Джим и забыл про них. Про Арсеня только не забыл, но это… неудивительно.
– Сорок пять минут, – Джим уже не сдерживал нервозности в голосе. Пока не страшно, пока не прошло часа два – не страшно, но что, если пройдут?
– Носоглотка? – Глухо поинтересовался снизу подпольщик. Джим коротко кивнул. – Кукловод обещал меня там на два часа оставить, если испытание не пройду. Но я-то мог висеть не вниз головой.
– Через два часа… внутричерепное давление… даже у здорового человека…
– Джим…
Джим нервно потеребил растрепавшиеся волосы.
– Я, Арсень, зря всё же курить не начал. Хоть как-то отвлечься…
Не договорил. Арсень, не обращая внимания на стоящих рядом девушек, взял его за руку. Сильные пальцы слегка пожали ладонь.
– Прорвёмся, док, – сказал он тихо и чуть хрипло.
Джим еле слышно вздохнул и сжал его руку.
Джека выпустили только или всего лишь? через час. Раздался звук глухо падающего с небольшой высоты тела, двери комнаты открылись, Файрвуд даже не успел осознать, ноги сами метнулись к валяющемуся на полу брату. Проверить пульс, послушать дыхание, выслушать от Джека хриплые ругательства насчёт того, что он не мёртвый и вообще всё в порядке.
– В порядке? – Джим почти шипел, – я тебе покажу в порядке. Будешь лежать в гостиной, у меня под присмотром.
– Да иди ты…
– И пить чай! – не сдержался, рука сама отвесила оплеуху младшему. Джек, дёрнувшись, хотел снова развозмущаться, но старший предупредил, тихо, и от этого совсем угрожающе, – если ты… будешь тратить силы на споры со мной, ещё и на овсянку посажу.
Арсень у дверей издал странный звук, между бульканьем и фырканьем.
В комнате как-то разом оказалось штук пять подпольщиков (в том числе Зак; этот вопил так, что в ушах звенело).
– Ну, чё он? – осведомилась Нэт, расталкивая остальных.
– Нормально я! – заявил с пола Джек.
– Жить будет, – выдохнул Джим.
Крысы радостно загомонили. Кто-то уже доставал фонарик, кто-то спрашивал Файрвуда-старшего, не нужно ли чего принести, Джим-подпольщик, получив задание сделать успокаивающий чай, вприпрыжку вынесся в коридор.
– Я тебе этот чай припомню, – не слишком-то уверенно пообещал Джек.
– Ну, слава богу, – слегка насмешливо фыркнули рядом. Арсений обернулся. Лайза, всё это время стоявшая рядом с ним, явно вознамерилась уйти.
– Тебе не интересно, чем всё закончится? – поинтересовался у неё Арсений.
Девушка слегка пожала плечами.
– С лидером всё в порядке. Твоё дело – следить за своим фракционным главой, моё дело присматривать, чтоб Джим не свихнулся, – сообщила она спокойно.
– Не желаешь следовать путём маньяка под мудрым руководством Алисы?
Рыжая согласно усмехнулась.
– Ты тоже приглядывай за Джимом. Он тебе верит.
Она слегка похлопала Арсения по плечу и вышла.
– Надо перенести его в гостиную, – Джим поднял голову, быстро оглядев собравшихся. – Если…
– Не надо меня перетаскивать! – с намёком на возмущение прохрипел с пола крыс. Подняться он пока не мог, но явно считал, что дойдёт сам.
– Надо, – весомо отрезал старший.
Джек не успел ничего больше возразить, Арсений присел рядом и пригрозил:
– Либо тебя потащат двое, либо я один и на ручках…
– Надорвёшься и свалишься рядом, так? – продолжил за него Джим, вставая. – Тогда будь добр, сразу разбери диван в гостиной, двое валяющихся больных там явно не поместятся.
– Я не больной! – тихо взвыл Джек, но его никто не слушал.
Арсений вдвоём с Джимом перетащили упирающегося Джека в гостиную. Док сказал остальным, чтобы дали лидеру отдых, и подпольщики нехотя отстали.
– Чай, – гордо сообщил Джим-подпольщик, заходя в гостиную с подносом, на котором красовался закутанный в полотенце большущий чайник. Он водрузил поднос перед диваном. – Здесь мята, немного сухих яблок и листья земляники. От них такой своеобразный аромат…
На лице Джека, когда он увидел чайник, отразился просто непередаваемый перечень эмоций. Он выругался и торопливо забился под плед.
– О, о, я тоже болею! – Арсений, едва до него дошёл запах этого чая, рухнул в кресло и всем своим видом стал показывать, что умирает. – Срочно мне чаю, срочно!
Джим отвесил ему лёгкую оплеуху и принялся за разливание чая, попутно поблагодарив тёзку. Подпольщик только скромно шмыгнул носом и сказал, что он так-то больше любит гибискус, но его в особняке не достанешь, и ушёл.
– В листьях земляники, хоть и в сушёных, много витаминов, – задумчиво сказал Джим, присаживаясь на подлокотник дивана, на котором лежал и фыркал на свою кружку его брат. – И где он их…
– Не знаю, но этот чай мне уже поперёк горла! – высказался Джек. – Вот теперь опять лежи тут… У меня дел куча, между прочим!
– Твоя куча никуда не денется, – непреклонным тоном отозвался Джим. Он в последний раз бросил на Джека строгий взгляд, наказал отдыхать и прошёл к своему лабораторному столу. Арсений присел рядом с лидером со своей чашкой чая.
– Я тут от безделья опухну! – пожаловался крыс, тяжело вздохнув. Теперь, когда он немного оклемался, стало казаться, что приключения в комнате и не было. – А ты как, прошёл ловушку?
– Прошёл, – Арсений слегка отмахнулся и отхлебнул ароматного чаю, попутно подумав, что Джим-подпольщик – волшебник. Маньячный такой кулинарный волшебник. – Кое-как.
– Ну… Надо бы остальным рассказать. Проинформировать. Пусть попарно в комнату ходят, если уж один повиснет, второй испытание пройдёт. Передашь?
– Передам. Прям щас и схожу.
Он с сожалением допил чай – кружка ему досталась маленькая, не сравнить с бадьёй лидера, – и поднялся со стола.
– И ещё… – услышал, уже перекидывая через плечо сумку. Обернулся.
Джек неуверенно покоился на химичащего брата, осторожно поставил на пол, к диванной ножке, едва ли на четверть опустевшую кружку.
– Ну? – поторопил Арсений.
– Насчёт дневников.
Крыс заговорил совсем тихо, и пришлось сесть обратно, чтобы слышать.
– Если в следующем тайнике будут листы, покажем всё вместе Джиму. Он же в психологии разбирается, может, сможет что из этих… э, ты чего-то это ухмыляешься, а?
– Показалось тебе, – Арсений не удержался, с широкой улыбкой взъерошил волосы лидера, вызвав недовольное шипение в ответ. Прежде чем Джек начал активно бороться за суверенитет своей шевелюры, подпольщик уже поднялся со столика. – Ладно, пойду. Не забывай про чай, – последнее – громко, чтобы зарывшийся в пробирки Джим услышал и обернулся проверить, как исполняются его врачебные предписания.
Джек выдал замысловатую ругательную фразу вслед своему заму и торопливо схватился за отставленную кружку. Арсений, покидая гостиную, улыбался до ушей.
