Я нетерпеливо отталкиваю его руку и берусь за насадку для душа, прогибаясь в пояснице. Алик с легким смешком берет меня за бедра, и я чувствую спустя мгновение, как его головка упирается между моих ягодиц. Алик входит медленно, зная, как сводит меня с ума ощущение наполненности, как мне хочется большего, но не торопится, позволяет головке вновь выскользнуть и вернуться обратно.

— Алик… — произношу с мольбой.

— Что? — невинно отзывается он и только тогда толкается резко, входит в меня почти на всю длину, заставляя вскрикнуть, царапая ногтями влажный кафель.

Вода струится меж наших тел. Прокладывает дорожки в изгибах локтей и колен, ласкает приятным влажным теплом.

Алик входит в меня грубо и с отмашкой, как мы оба любим.

Накрывает мой член ладонью и подрачивает, одновременно с этим наращивая темп. Наваливается грудью на меня, прижимает к себе крепко и шумно дышит на ухо, вторя моему сбившемуся дыханию.

— Саша, — шепчу тихо, когда он со сдавленным рыком толкается так глубоко, что у меня подгибаются колени от сладостной слабости. — Саша…

— Да, хороший мой, — хрипит он, двигаясь резче и отрывистее.

Мы доходим почти одновременно.

Я кончаю чуть раньше, с низким гортанным стоном. А Алик, толкнувшись в меня еще пару раз, замирает, прижимаясь губами к моей чувствительной шее с расцветшими гематомами засосов, и срывается следом, лениво вынимая член и стягивая презерватив.

— Вот теперь, — выдыхает это чудовище. — Можно и помыться.

*

Мы лежим на диване в мягких пушистых халатах и доедаем остатки ухи, вяло споря о том, какой канал включить. У меня еще не кончился матч, но Алик замечает, что я его смотрю уже в третий раз, а его программа о ландшафтном дизайне новая и жутко интересная.

С учетом того, что через полчаса нам все равно надо будет собираться, побеждает Алик.

— Напомни потом Дублю, что это он не дал тебе прозябать в компании спортивного канала, — Алик перебирает мои влажные после душа волосы, наблюдая за тем, как на экране пересаживают рудбекию. Я не пойму, это интереснее моего матча, что ли?

Давно мы не вспоминали о школьном покерном погоняле Поли.

Оно как-то не вяжется с владельцем обширной сети закусочных, но отзывается приятным воспоминанием из юношеских лет.

— Открытие новой закусочной в центре — это то, к чему он столько лет шел, — отмахиваюсь. — Мы просто обязаны там быть. Даже Лешка с семьей придет, не говоря уже об остальных.

— Угу, — Алик мог бы с этим поспорить, но его сильно отвлекает передача о дизайне. — Папа тоже заглянет, под конец. У него, в отличие от меня, сегодня рабочий день.

Мы съехали от Олега Павловича в собственный дом только в прошлом году. Всем требовалось пространство — нам с Аликом и Олегу Павловичу с Милой Васильевой, которая совсем недавно стала Милославской.

Война при переезде, что удивительно, вышла только из-за Аль Капоне.

Олег Павлович неделю с Аликом не разговаривал, даже на работе, когда тот молча забрал кошку к нам. Правда, тогда вовремя подсуетился Дима Громов. Оказалось, что его кошка разродилась таким потомством, что Олегу Павловичу с удовольствием были вручены два пушистых черных комочка. Еще три котенка разобрали между собой Ульяна, Гриша и Карина.

— Вот и породнились кошками, блин, — жаловался Вик, которому вой голосистого Апокалипсиса, любимца Гриши, часто не давал спокойно спать. — Это какой же дьявол вселяется в этих существ в час ночи?

Я лишь пожимал плечами, а сам думал — очевидно, тот же дьявол, который в час ночи иногда вселялся в Алика, который будил меня жаркими поцелуями и как-то незаметно, с категорически малой долей моего сопротивления, уговаривал на секс.

— Алик, — зову негромко, вдруг застигнутый врасплох неожиданной мыслью. — Сколько мы вместе уже? Восемь лет? Даже больше.

— Ну да, — он смотрит на меня с теплой улыбкой. — Хороший мой, тебе что, круглых дат захотелось? Я тебе и без этого шикарную годовщину устрою, не волнуйся.

— Да я не об этом… — тяну задумчиво. — Просто… Это же так долго. Как нас угораздило?

— Спросишь тоже, — смеется Алик и целует меня в приоткрытые губы.

Долго и чувственно, заставляя мигом забыть про глупые вопросы.

Когда от одного лишь поцелуя сердце стучит быстрее, как в самый первый раз, этому чувству определенно не суждено постареть.

— Ну что? — шепчет он, отстраняясь. — Сам ответишь на свой вопрос?

— Думаю, дело в твоем неоспоримом природном обаянии, — смеюсь и тянусь снова его поцеловать.

Проходят годы, нам уже под тридцать, а мы, кажется, только начинаем понимать истинную радость жизни. В каждом новом моменте, проведенном вместе. В каждом новом вдохе.

В простом осознании — мне уже очень давно не было больно.

И рядом с ним никогда больше не будет.

Конец