– Илзбет?

Она не могла смотреть на Саймона, потому что не хотела, чтобы он заметил, насколько она огорчена.

– Ничего. Все будет хорошо.

Саймон понял, отчего дрожит ее нежный, хрипловатый голос, и мог поклясться, что чувствует ее горе, как свое собственное. Тогда он сел рядом и обнял Илзбет. Это, конечно, была опасная затея, но ему так хотелось ее утешить! Она склонилась к нему, и все внутри его застыло в ожидании. Внезапно одежда сделалась ужасной помехой, мучительной преградой. Одного ее запаха было достаточно, чтобы загореться желанием.

Сочувствие, сурово напомнил себе Саймон. Только сочувствие. Но его тело не слушалось рассудка.

– Это я виновата, – прошептала Илзбет, склоняясь ему на грудь.

– Нет, вся вина лежит на Хэпберне, – возразил Саймон. – Ведь это он задумал свергнуть короля, а вас использовал в своих корыстных целях.

– Ах, значит, сейчас вы мне верите?

Вздохнув, он уступил соблазну прикоснуться щекой к ее мягким волосам.

– Да. Однако мне все еще нужны доказательства, а их не так-то легко добыть. Предатели знают, какая кара их ожидает – не просто смерть в петле.

– Не думаю, что смерть в петле такое простое дело. Но я поняла, что вы хотите сказать. По сравнению с тем, какие пытки обычно применяют к предателям, лучше уж виселица. То есть вы полагаете, что эти люди будут очень осторожны? В таком случае я должна быть со своей семьей. Мне следует пережить это тяжелое время вместе с ними.

– Нет. Они отправили вас ко мне. Они хотят, чтобы вы оставались здесь. Не забывайте, что сказал Торманд. Солдаты почти прекратили охоту. Разве что король снова их натравит. Это позволит нам выиграть время.

Интересно, подумала Илзбет, заметил ли он, что трется щекой о ее волосы и ласково гладит руку? Ей уже расхотелось плакать, но она твердо решила оставаться в его объятиях. Быть так близко к Саймону! Эта близость не только разогревала ее кровь, но давала стойкое ощущение того, что она в безопасности. Она чувствовала его силу; и эта сила служила ей надежным убежищем.

Но ведь и его к ней влечет! От этой мысли у Илзбет закружилась голова. Только как ей себя вести? Она не знала. За то короткое время, что они были знакомы, Илзбет твердо усвоила, что Саймон был человеком чести. Что бы ни удерживало его от желания удовлетворить страсть, которую он к ней испытывал, главное – ее отдали под его защиту. Илзбет не знала, можно ли – следует ли ей – попытаться сокрушить именно этот довод.

Но ей бы очень этого хотелось, подумала Илзбет со вздохом. Ее не пугала мысль о том, что она может позволить Саймону лишить ее девственности. В конце концов, она Мюррей. А когда женщины из рода Мюррей выбирают себе мужчину, они готовы отдать любимым себя целиком. Одно тревожило Илзбет. Ей будет очень больно, если выяснится, что Саймон не испытывает к ней ничего, кроме плотского влечения. Что, если когда это все закончится и она будет свободна, Саймон отправит ее домой и ни словом не намекнет о любви или совместном будущем? Илзбет стало страшно. Вдруг ей уготована такая боль, что даже время не в силах будет залечить сердечную рану? Она сильно рискует, если решится отдать ему все с единственной надеждой, что он ответит на ее чувства. Достанет ли ей смелости так рисковать?

– Эй, вы что, уснули?

Веселые нотки в голосе Саймона заставили ее поднять голову и улыбнуться. Илзбет увидела, как внезапно потемнел его взгляд. Ее тело отозвалось, загораясь огнем, и ей даже нечем стало дышать. Кажется, она поняла теперь, почему некоторые из ее замужних родственниц каждый раз краснели, когда их мужья смотрели на них. В глазах своих мужчин они видели именно этот призыв!

Саймон тихо выругался и привлек к себе лицо Илзбет, не в силах совладать с желанием поцеловать ее, испытать вкус этих роскошных губ, которые манили его каждый раз, когда он на них смотрел. Илзбет улыбнулась ему, тепло и ласково, и его воля была окончательно сломлена. Он мог думать лишь о том, как ему хочется, чтобы она всегда смотрела на него вот так. Это было какое-то наваждение.

«Илзбет – мое уязвимое место», – с тревогой подумал Саймон. Он потратил немало лет, чтобы отвердеть сердцем, телом и рассудком. Однако эта маленькая женщина с огромными синими глазами легко пробила брешь в его панцире. Одной своей улыбкой. Ему следовало бы бежать от нее со всех ног! Но вот его губы коснулись ее губ, жар, охвативший тело, сжег весь страх без остатка.

Илзбет обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом. Ее не пришлось уговаривать ответить на поцелуй, она легко уступила, потому что и сама очень хотела этого поцелуя. Саймон застонал. Илзбет пробудила в нем страсть, и он едва сдерживал себя.

Он опрокинул Илзбет на софу и навалился на нее всем телом. В Илзбет пробудилось желание, столь жаркое и яростное, что она могла думать только о Саймоне, его ласках, его прикосновениях. Как мешает ей его одежда и ее одежда тоже! Она могла бы почувствовать его кожу под своими ладонями! Когда Саймон стал целовать ее шею, она обнаружила, что он опустил вырез ее платья так низко, что обнажилась грудь. Илзбет поняла, что краснеет, но не стала его останавливать. Ее грудь жаждала его ласк.

Когда он покрыл поцелуями ее грудь, Илзбет задрожала всем телом, несмотря на снедающий ее внутренний жар. Отчасти она была шокирована тем, что позволила столь откровенные ласки мужчине, который не был ей мужем или даже женихом. Но страсть уничтожила всякий стыд. Она перебирала в пальцах его густые волосы и прижимала его к себе, поощряя продолжать, наслаждаясь тем, как умело действуют его руки и губы, творя чудеса с ее кожей.

Робкий голос в душе Саймона шепнул, что он зашел слишком далеко, но вид груди Илзбет, напряженной, ждущей ласки, быстро заставил его замолчать. Он накрыл ладонью одну грудь и стал ласкать губами другую. У Илзбет вырвался тихий стон, тело выгнулось дугой, и этого было достаточно, чтобы Саймон забыл о всякой осторожности.

– Мама?

Услышав детский голосок, Саймон застыл, словно тело его свела болезненная судорога. В комнату вошла Элен. Медленно приходя в чувство, Саймон уставился на распростертую под ним Илзбет. Ее грудь была обнажена, напряженные соски влажно блестели. Его рука была у нее под юбками. Он был совсем близок к тому, чтобы овладеть ею прямо в гостиной! Саймон поймал взгляд Илзбет, в котором, несмотря на густой румянец смущения, светились тепло и ласка. Этот взгляд сказал ему, что она бы позволила ему все.

Закрыв Илзбет своим телом, он выпустил ее из объятий, и она быстро поправила лиф платья. Как только ей удалось привести себя в порядок, Саймон поднялся и повернулся к Элен. К счастью, девочка была слишком мала, чтобы понимать, что здесь произошло.

– Вам лучше заняться ребенком, – сказал Саймон Илзбет и направился к двери, будучи совершенно уверен, что ведет себя как трус.

Наверное, и Илзбет посчитала его трусом, размышлял Саймон, сидя в кабинете за бокалом вина. Первый бокал он осушил залпом и налил еще, после чего без сил рухнул в кресло. Трус! Саймон поморщился. Это слово вполне ему подходило, и он чувствовал себя униженным. Илзбет была всего-навсего юной женщиной, а он бежал от нее, точно она превратилась в демона, готового похитить его душу. Нет, возразил Саймон, он бежал не от нее, а от чувств, которые она в нем будила.

Ему следует отправиться в таверну и растратить себя на какую-нибудь продажную женщину. Тогда, может быть, образ Илзбет перестанет его преследовать. Ему было трудно противостоять соблазну, ведь он не был с женщиной уже несколько месяцев. Его воздержание длилось слишком долго, вот почему он проявил слабость, потерял над собой контроль. А безумная ночь в объятиях искушенной шлюхи – именно то, что ему надо.

Стоило этой мысли появиться в голове, как Саймон понял, что никуда не пойдет. Не нужна ему шлюха из таверны. Даже если он даст себе труд отыскать такую женщину, толку не будет. Животная страсть будет удовлетворена, но он снова захочет Илзбет. Саймон понял, что очутился в ловушке. Не мог он выбросить Илзбет из головы; не мог и отослать ее прочь.