“Вино, вино! Ты что, забыл??” – затрещал в наушник Красный, и Сенцов от неожиданности едва не попал рукою в салат у себя на тарелке. Кстати, он, действительно, забыл про вино – не почесался бы даже, если бы Красный не напомнил!

-Шульц, принесите из погреба лучшее вино! – распорядился Сенцов, делая вид, что всё нормально, так и должно быть, а Красного в природе вообще нет. Адъютант же, отчеканив уставное “Яволь!” поспешил удалиться за вином. -Вижу, в вашем регионе отлично налажено снабжение! – жёлчным тоном заметил Дрехшлер, ковыряя вилкой свою порцию блюда, которое Сенцов впервые в жизни видел, однако его запах так и соблазнял голодный желудок наброситься и есть, как ни в себя. -Да, я забочусь о том, чтобы создать на оккупированной территории все условия для проживания немецких солдат и строительства Нового порядка! – стальным голосом повторил Сенцов то, что подсказывал ему Красный, а его руки стали словно деревянные – он не мог банально взять вилку и приняться за еду. Константин всё ждал, когда же эти двое перейдут к сути своего визита, но они всё кушали на халяву, морщили носы и говорили какие-то отвлеченные вещи, осуждая помпезность и роскошь вокруг, когда на фронте солдаты умирают от голода.

“Махни ручкой и отошли прислугу!” – снова затрещал в наушнике голос Красного. Константин бы спросил: “Зачем?”, однако его рот держался на замке из-за гостей. Для Сенцова крайне невыгодно отсылать “прислугу”: она здорово отвлекает на себя внимание гостей. Однако Красный почему-то упорно настаивал: “Давай, Старлей: типа, секретный разговор, и всё такое! Они сидят и молчат до тех пор, пока не останутся с тобой наедине! Махни же ручкой, валенок несчастный!”.

Сенцов промолчал, едва удержавшись от того, чтобы сказать Красному пару ласковых, напустил на себя графскую чопорность и повелительно взмахнул своей неуклюжей рукой, показав, что третьи лишние лица должны уйти. -Яволь! – хором выкрикнули солдаты, вытянулись и скрылись за дверью, Шульц – тоже вытянулся и упорхнул, а Сенцов остался, словно ободранная липка. Дрехшлер и Даннер буравили его глазами навылет, а Константин взял в руки холодную глиняную бутылку и решил разлить вино, чтобы хоть что-нибудь делать, а не сидеть пнём, как он обычно сидит. Хорошо, что Шульц выдернул пробку – Сенцов бы сам не справился с этим ни за что: он не умел откупоривать вина. Константин бухнул порцию изысканного вина в элегантный бокал так, словно бы наливал пиво в кружку. Нет, не пиво, а скорее, кока-колу наливал бы в чашку у себя дома. Даже едва не пролил на скатерть немного, но вовремя успел отдёрнуть бутылку и поднять её горлышком вверх. Похоже, что он сделал что-то очень не так, потому что Дрехшлер и Даннер озадаченно переглянулись, один из них хмыкнул, а второй пожал плечами. Сенцов старался улыбаться, слушаясь Красного, который советовал ему в наушник: “Траурихлиген всегда улыбался, и ты давай!”. “Чёрт, хоть бы не забыть, кто из них Дрехшлер, а кто – Даннер, – думал про себя Сенцов, наполняя остальные бокалы. – Они одинаковые, как цыплята!”. Сенцов был уверен, что Красный с Бисмарком скрываются где-то недалеко, что они всё видят... Кажется, они недовольны Сенцовым, потому что Константин в свой наушник постоянно слышал их беспокойное шушуканье. Он хотел спросить у них совета, хотя бы вопросительно буркнуть: “Ну?”. Но не мог из-за этих проклятых гостей... -Старлей, ты неуклюжий, как индюк! – каркнул в наушник Красный. – Давай, соберись, Траурихлиген никогда бы так не линул вино! Давай, скажи что-нибудь, а то они глазеют на тебя! Только теперь Сенцов осознал, что в разговоре повисла неудобная пауза. Дрехшлер (или это Даннер??) Кашлянул в кулак и вперил в Сенцова свои колючие немецкие глазки. Блин, как же дурацки Сенцов выглядит в этом устаревшем мундире! Галстук на шее сдавливал горло и мешал дышать. По лбу Константина медленно ползла капелька пота... -Давай, Старлей, поставь бутылку и повторяй за мной! – “включился” в наушнике голос Красного. – Говори: я считаю, что герр гауляйтер спокойно может... – ...Приехать в Еленовские Карьеры... – глуповато цедил Сенцов, повторяя то, что диктовал ему Красный. – Я уверен, что смогу гарантировать его безопасность... -Вы уверены, Эрих? – уточнил Даннер (или Дрехшлер, чёрт подери их обоих!). – А как же лесные разбойники? Насколько я знаю, они нагло срывают строительство вот уже третьего лагеря! Что вы об этом думаете? -Я об этом позаботился, – стальным голосом заявил в наушнике Красный, а Сенцов, кажется, промямлил всё это неуверенно, как амёба. И тут же обнаружил, что до сих пор удерживает в руке проклятую бутылку. Сейчас же отставив её в сторонку, Сенцов быстренько уселся в кресло с высокой спинкой, в котором раньше восседал настоящий Эрих фон Краузе-Траурихлиген. -И что же у вас за вино? – поинтересовался Даннер (или опять же Дрехшлер??), рассматривая содержимое бокала в свете свечи. – Какой изысканный цвет! Сенцов вспотел: понял, что длиннющее название вина напрочь выветрилось из его дырявой сенцовской башки. Всё, срезался... они его казнят! -Трокенбиренаушлезе! – Красный снова выручил Сенцова, произнеся в наушник это мудрёное слово. Сенцов повторил его, как мог, заикнувшись пару раз, а Красный никак не хотел замолкать и болтал, заставляя болтать Сенцова: -Виноградника в семь гектаров хватает всего на одну бутылку... -Это вино сделал ещё мой дед, – говорил за ним Сенцов, а сам – пристально наблюдал за реакцией этих уполномоченных, как они восхищаются вином и в то же время – изумляются странноватому поведению... не Сенцова, а Траурихлигена, которого он пытался из себя корчить. Константин подумал, что, наверное, пора выпить то, что он налил себе в бокал. Он схватил свой бокал за ножку. Красный в засаде, узрев это, хлопнул себя по лбу, а Бисмарк издал стон: “О-ой” и отвернулся. Сенцов же собрался отправить вино в рот. Бисмарк и Красный в засаде похолодели. Они изучили “легенду о Траурихлигене” куда лучше, нежели Сенцов, и поэтому знали: редкостным вином “Трокенбиренаушлезе” настоящий Траурихлиген травил неугодных и неудобных... -Нет... – просипел Сенцову Красный. – Не смей!! Но Сенцов, видимо, не услышал, он уже приложил хрусталь бокала к губам и нацелился отпить. Медлить было нельзя, Красный высунул из-за бархатной портьеры дуло своего пистолета и выстрелил. Пуля свистнула у лица Сенцова, и вдребезги разнесла его бокал, заляпав мундир Константина красным вином. Осколки полетели во все стороны, один оцарапал Сенцову щёку. -Покушение! – заорал Дрехшлер, вскакивая с кресла, выхватывая оружие. -Покушение! – это слово повергло Константина в настоящую панику, он, не помня себя, грянул под стол и закрыл голову обеими руками. -Спасите!! – перепуганным зайчиком заверещал он, а Дрехшлер и Даннер палили из пистолетов, куда попало, и дырявили стены. -Чёрт! – Красный плюнул прямо на пол, который весь день натирал Шульц, и выстрелил ещё раз, разбив светильник, который болтался под потолком. Светильник разлетелся на части, выпуская снопы искр, гостиная погрузилась в кромешный мрак, лишь виднелись две сизые бесноватые тени: сбитые с толку темнотой, Дрехшлер и Даннер больше не палили, только лишь мельтешили конечностями и плевались немецкими словами. Красный выскользнул из засады, словно ниндзя, и тут же набросился на “тень” Даннера, оглушил его и уложил на пол. Рядышком Бисмарк уложил Дрехшлера. Оба немца не успели пикнуть, как оказались лежащими на лопатках и без сознания. -Старлей! – позвал Бисмарк, засветив карманный фонарик. -Покушение... – раздался под столом дрожащий голос Константина. Он перепугался, как самый обычный человек, на которого никто никогда не покушался. Бисмарк направил под стол свет фонаря и выхватил из мрака ноги Сенцова, обутые в специальные сапоги “для роста”. -Старлей! – к Сенцову приблизился Красный и оторвал одну его руку от зажмуренного глаза. – Что ты натворил?? Разве Траурихлиген так голосил, как ты?? -Меня чуть не убили... – всхлипывал Сенцов, до сих пор не распахнув глаза. – Покушение... -Ты сам себя чуть не убил! – буркнул Красный, а Бисмарк поднял Сенцова с пола и сгрузил в кресло. -Ну и туша у тебя, Старлей! – прогудел он, освещая своим фонариком бледное лицо Константина. – Разожрался на графских харчах! -Этим вином Траурихлиген травил врагов! – напирал Красный, тряся Константина за воротник. – Там был жуткий яд, а ты бы выглушил его залпом и помер бы на месте, дурачина! -Ээээ, – плакал Сенцов, отдирая воротник от Красного. – Ыыы... -Я специально разбил твою рюмку, чтобы ты не выжрал яд! – цедил сквозь зубы Красный, стараясь глядеть Сенцову в глаза. – Не было никакого покушения, я спас тебе жизнь! Да приди же ты в себя! – Красному надоело безвольное нытьё Сенцова, и он залепил ему подзатыльник.