Эй, братья, конец пути!
крикнул впереди Бисмарк, и Константин невольно повернулся на голос. Бисмарк стоял и светил фонариком на дверь. -Хлипковата для “брахмашираса”... – пробормотал позади Константина Красный, скребя макушку. Да, он прав: дверца деревянная... Кажется даже, что её наспех сняли с какого-то чулана и напялили сюда... неизвестно для чего. От сырости серая краска на ней в нескольких местах отвалилась и свисала косматыми хлопьями, ручка покрылась шершавой ржавчиной. Наверное, выбить такую ничего не стоит – даже Сенцов бы выбил с одного удара... -Открываю! – сообщил Бисмарк, и тут же навернул тощую дверцу тяжёлым сапогом. ХРЯСЬ! – в стороны полетели сырые щепки, ручка стукнулась о пол. Дверь рухнула, поверженная наповал, Бисмарк отошёл в сторонку и Сенцов увидел “чёрную дыру”. За дверью висел непроницаемый мрак... Зловещий и сырой, как мрак могилы... Не хочется входить, честное слово, даже милиционеру – и тому не хочется! -Залетаем! – обрадовался Красный и рванул вперёд, толкнув Сенцова. -Подожди! – пискнул Сенцов, а Красный уже прыгнул к “чёрной дыре” и разогнал её мрак светом своего фонарика. -Э, братва... что-то не то... – голос Красного звучал разочарованно и капризно, как голос ребёнка, получившего вместо торта манную кашу. – Бисмарк, ты свалку нашёл! -Свалку? – удивился Сенцов и осторожно подкрался к Красному, заглянул в таинственную комнату через его плечо.
“Таинственная комната” имела габариты четыре метра на четыре – не больше – и была вся заполнена. Красные коммунистические флаги, бюсты и портреты Ленина и Сталина, какие-то плакаты, транспаранты “Да здравствует КПСС!”, сырые бумаги, книги, парочка сломанных стульев и неказистый колченогий стол... Всё это громоздилось скалами, и уже покрылось вонючей плесенью и какими-то противными белесыми грибами...
-Фу! – отшатнулся Сенцов. -Чёрт! – с досадой проворчал Бисмарк. Фашисты Траурихлигена собрали по всему райкому и сбросили сюда всё, что считали мусором и хламом. А Сенцов уже размечтался, что ему отвалится “брахмаширас”! Траурихлиген слишком хорошо его спрятал для того, чтобы его нашёл Сенцов. -Братья, есть идея! – внезапно оживился Бисмарк и сдвинул в сторонку несколько поломанных стульев. -И что за идея? – безрадостно осведомился Сенцов, не потому что ему было очень интересно, а чтобы не торчать столбом и не погружаться в пучину депрессии. -Мы с Красным устроим здесь ретоподъезд! – объявил Бисмарк. – Нацепим на Старлея микрофон и камеру, а сами будем базироваться тут! И Старлея не засветим, и сами не срежемся! Довольный идеей, Бисмарк подбоченился и выставил вперёд левую ногу, как герой, который только что кого-то победил. Красный обвёл его недовольным взглядом, пнул ногою кусочек от расколотого бюста и переспросил: -Да? -Ага, – согласился Бисмарк, хохотнув. – Как тебе идейка, Старлей? -Сидите где хотите... – уныло пробормотал Сенцов. – А я всё равно никогда не найду ваши “ширасы”, и никогда не вернусь домой, потому что меня здесь убьют... -Тьфу ты, чёрт, в мусорке сидеть! – громко возмутился Красный, оглушив Сенцова на левое ухо. – Докатились! У всех офисы – тип-топ, а тут? Крысятник! Сенцов аж вздрогнул – так громко визжал Красный – и отодвинулся подальше, в угол, к пыльным знамёнам, чтобы не оглохнуть полностью. -В эти мусорки никто не лазит! – шикнул на Красного Бисмарк. – У них – бункера, а про эту коморку они забыли! Мы с тобой можем тут спрятаться и сидеть, как нужно! А где ты ещё спрячешься? -Убрать бы хоть! – фыркнул Красный, поддав ногою подставку от большого глобуса. Сам глобус валялся поодаль и нёс дыру там, где должен был нести СССР. -Сам убирай! – отказался Бисмарк. – А мне и тут клёво! -Ладно, я тут генератор поставлю! – определил Красный назначение для пустого пространства в дальнем углу комнатушки. – А то тут ни в одну розетку электрочайник не включишь! -С твоим генератором мне сидеть будет негде! – ворчливо отказался Бисмарк. – В коридоре впихнёшь свой генератор – там ниша какая-то есть! Сенцов просто топтался около продырявленного глобуса и молчал, иногда подпихивая его ногой. Скорее всего, его Траурихлиген прострелил, когда захватил город и ворвался в райком. А может быть, и нет, может быть, его просто кинули и пробили...
====== Глава 130. “Воскреситель”. ======
Теплицкий приехал в “бункер Х” в шесть часов утра. Он никогда не вставал так рано – обычным временем его пробуждения был полдень. Но сегодня стукнул очередной исторический момент – Ольсен заявил, что готов “воскреситель”, и они с Пищенко и Миркиным будут помещать туда тело Траурихлигена. Всю ночь Теплицкий ворочался на своей широкой кровати, скомкивая шёлковое бельё, вскакивал, поглощал гектолитры воды, бежал на верхний этаж, раскладывал телескоп, глазел на звёзды, потом – спускался обратно в спальню, хлопался в постель, вертелся... А потом всё повторялось снова и снова пока, наконец, не начало светать. Светать начало в пятом часу, Теплицкий, как только увидел сквозь портьеры неверный сиреневый утренний свет, в тридцать пятый раз вскочил, выбежал из спальни в коридор. И увидел, что Геккон, вместо того, чтобы нести неусыпную службу под дверью – присел в бархатное кресло, подложил под голову красную подушку с кушетки и преспокойненько уснул. -Геккон!! Геккон!! – бесновато завопил Теплицкий, подскочил к храпящему Геккону, затряс его за воротник пиджака. -А?? Что? Где?? – всполошился Геккон и свалился с кресла на блестящий паркет. -Ты дрыхнешь! – взорвался Теплицкий, подскакивая на месте, футболя уроненную Гекконом подушку. – А на меня постоянно покушаются! Все! Все на свете на меня покушаются! -А, это вы, шеф... – пробормотал Геккон, без интереса созерцая скачущего Теплицкого. – А я думал, что обвалился потолок... -Давай, слизняк, собирайся, я еду в “бункер Х”! – приказал Теплицкий и побежал вниз по лестнице прямо в пижаме. – Я вижу, ты уже выспался? -Шеф, вы, хотя бы, оденьтесь, – посоветовал Теплицкому сонный Геккон, неуклюже отковыриваясь от паркета. – А то холодно по утрам... -Ой, блин! – ругнулся Теплицкий, который уже успел спуститься с лестницы и выпрыгнуть в пустынный сумеречный холл, где спали неподвижные холодные статуи ангелов и бесов. Теплицкий побежал обратно, наверх, чтобы сменить пижаму на костюм, и на бегу приказал Геккону: -Ползи и готовь машину! Я сейчас! -Эх-х, – тяжело вздохнул Геккон и поплёлся вниз по лестнице, чтобы выйти из дома, заползти в гараж и подогнать “Кадиллак” шефу. Теплицкий заскочил в свою гардеробную, захлопнул дверь и принялся рыться в своих дорогих костюмах, выбирая, какой бы ему надвинуть в честь знаменательного события. Рылся минут сорок, пока не отыскал ни разу не надетый итальянский костюм светло-коричневого цвета, который когда-то купил в Милане за полторы штуки евро... Когда Теплицкий выскочил из дома во двор – его уже поджидал вымытый до блеска чёрный “Кадиллак”. За рулём восседал Геккон, а Третий учтиво распахнул дверцу, приглашая его садиться. Теплицкий вскочил в салон вихрем, Третий сейчас же захлопнул дверцу и запихнулся в кабину около Геккона. -Геккон, поезжай! У меня время не резиновое, я состарюсь, пока ты доедешь! – зашумел Теплицкий, ворочаясь в кожаном сиденье “Кадиллака”, словно бы его посадили в ядовитый плющ и без штанов. -Шеф, вы надели разные туфли, – флегматичным голосом заметил Геккон, выводя “Кадиллак” со двора, подъезжая к автоматическим воротам. -Да? – воскликнул Теплицкий и сейчас же нырнул вниз, поглядев, какие же туфли он в дикой спешке навинтил на свои “царские” ноги? Геккон оказался прав: левая нога получила чёрную и лаковую остроносую штиблету, а на правой оказался коричневый замшевый туфель с закруглённым английским носком. -Блин побери! – пробурчал Теплицкий, поняв, что с туфлями дал маху, но возвращаться назад уже не стал – ему бы всё равно не хватило терпения на то, чтобы разыскать для себя одинаковые туфли. Снаружи “бункер Х” выглядел так: посреди пустыря торчит щербатая и хлипкая на вид постройка с заколоченными слепыми оконышками и с дырявой крышей. Тут вполне могли бы завестись бомжи, если бы не система безопасности, которую по приказу Теплицкого установил Геккон. Суть её заключалась в следующем: бомж подбирается к ободранной двери, толкает её и получает мощный удар током, прожариваясь до готовности. Потом в земле открывается дыра вроде автоматического люка и он, кипя, падает вниз, в специальную зацементированную яму-отстойник. Всё, бомжа нету, следов бомжа нету, и ничего нету. Теплицкий считал эту систему идеальной, а вот Миркин не одобрил: слишком негуманно и жестоко. Профессор даже советовал Теплицкому убрать её, но Теплицкий отказался, и система стоит до сих пор. Никто не считает число прожарившихся бомжей, да это никому и не надо... Геккон припарковался около щербатого строения, Теплицкий проворно выпрыгнул из “Кадиллака” в ковыли и достал из кармана пульт, который отключал систему безопасности. Нажав зелёную кнопку и получив на экранчик ответ “Можно”, бегом направился к ободранной двери, на которой специально белой краской написали “ЛОХ”. Спихнув дверь с пути плечом, Теплицкий поскакал по каменному полу, высекая туфлей и штиблетой гулкий топот, добежал до серой заляпанной грязью стены и застопорился. Над его головой на проводке болталась разбитая лампочка, прямо напротив в стене торчало окошко, забитое толстыми занозистыми досками. Теплицкий пнул камень, который попался под ногу в остроносой штиблете, поднял пульт и направил его на пустую серую стену, обрисованную нецензурными словечками и кособокими черепами. Нажав кнопочку, под которой подписали “GO”, Теплицкий уставился на пустую стенку и стал ждать, когда приедет скоростной лифт. Геккон и Третий молчаливыми колоссами возвышались за его неширокой спиною, готовые в любой момент защитить шефа от опасности. Стенка отъехала в сторону с негромким скрипом, открыв кабину лифта, обшитую блестящими металлическими пластинами, освещённую белым светом точечных лампочек. Теплицкий первым шагнул в этот свет и сразу же изучил своё отражение, которое возникло в широком зеркале, привешенном на одну из стенок кабины. Отметив, что полосатый галстук никак не подходит к коричневому пиджаку, Теплицкий стащил этот галстук и кинул на пол, фыркнув: -Блин погорелый! Геккон и Третий уже стояли в кабине, поодаль от Теплицкого и ждали, когда шеф прикажет спускаться. -Давай, Геккоша, жми! – приказал Теплицкий, топчась у поруганного галстука. – Сегодня они покажут мне, как оживлять туриста! А я не должен это пропустить! Геккон молча нажал одну из серебристых кнопок на панели управления, кабина бесшумно задраила свои створки и начала плавно опускаться под землю. Выскочив из лифта, Теплицкий бегом поскакал в лабораторию, где “заумное трио” учёных билось над доработкой колбы-воскресителя. Если у них не выйдет и на этот раз – все трое со скоростью света вылетят на рыбку... -Миркин! Миркин! – заверещал Теплицкий, подбегая к переборке, которая перекрывала вход в лабораторию. – Давай, откупоривай, я пришёл! Теплицкий собрался забарабанить по переборке кулаками, но тут переборка чуть отъехала в сторону, и из-за неё выполз сонный и похудевший профессор Миркин с каким-то засаленным блокнотиком в руках. -Тише, – прошептал он, приложив палец к губам. -Мешаю спать? – скрипучим голосом перебил Теплицкий, сложив руки на груди. -Рекавер-среда не терпит сотрясения и шума! – шёпотом сообщил Миркин, отгораживая Теплицкого от лаборатории. -Что? Что? Как называется? – тут же проявил интерес Теплицкий и изъявил стойкое желание прорваться в лабораторию, отпихнув Миркина плечом. -Рекавер-среда, – скептическим голосом повторил Миркин, засунув руки в карманы халата. – От слова “рекавер” – восстановление. Теплицкий, – сказал он, уставившись Теплицкому в переносицу. – Начало шестого. Я позову тебя, когда всё будет готово. -Тоже мне ещё! – фыркнул Теплицкий, не прекращая попыток прорваться в лабораторию. – Суп сварили и трясутся над ним... Копаются, как хомяк... Ну и сколько мне ждать?? – выкрикнул он в нос Миркину, подпрыгнув на месте. -По моим расчётам мы закончим к полудню, – спокойно ответил Миркин, железно перекрыв проход. -Эй, да мне аж шесть часов ждать! – шумно обиделся Теплицкий, дёргая дорогой пиджак за золотую пуговку. – Да я тут с ума сойду, пока дождусь тебя! Побыстрее нельзя? -Теплицкий, если ты не хочешь, чтобы Траурихлиген повторил судьбу жука – тебе придётся подождать и не шуметь! – серьёзно сказал Миркин. – Необходимо исключить малейший сбой, иначе ничего не выйдет! -Ну, можно мне хоть глянуть?? – Теплицкий нетерпеливо пихнул Миркина, пытаясь просунуть нос в щель между плечом профессора и дверью лаборатории. -Нет, нельзя! – оттеснил его Миркин. – Почитай пока журнал, или поищи себе одинаковые туфли! Когда будет готово – я тебя позову! С этими словами профессор проворно заскочил в лабораторию и задраил дверь на кодовый замок. -Чёрт, чёрт бы вас пожрал! – рассвирепел Теплицкий и в сердцах огрел металлическую дверь-переборку кулаком, ударил руку и плаксиво заныл. -Вишь, как копошится? – негромко пробормотал Геккон, устроившись в одном из мягких уютных кресел, поставленных вдоль стены. -Ага, – кивнул Третий, устроившись в соседнем кресле, листая журнал “Автомир”. – Мы тут хоть выспимся за шесть часов! – он накинул журнал разворотом на лицо, чтобы в глаза не лезли лучи света и почти сразу задал храповицкого. Геккон поступил точно так же – закрыл лицо другим журналом – “Мажордом” – и тоже заснул. Теплицкий потоптался-потоптался около задраенной двери, а потом – бросил унылый взгляд на свои разнообразные туфли и тоже пополз в зону отдыха. Плюхнувшись в кресло рядом с Гекконом, он схватил с низкого стеклянного столика глянцевитый “Космополитен”, послюнил пальцы, перекинул несколько страниц, дошёл до статьи “Я влюбилась в друга своего парня!!! Что делать??”, закрыл журналом лицо и также откочевал на время в гости к Морфею.
