====== Глава 102. Очная ставка. ======

-Опять вы! – фыркнул Степан Селезнев, внезапно нарисовавшись посреди прихожей с чайником в кулаке. – Екатерина! – рявкнул он, повернувшись к Кате. – Зачем ты их впустила?? Сколько раз я говорил тебе, не открывай дверь, не спросив “Кто там?”! А ты? Балда Ивановна! -Я спросила “Кто там?”! – твёрдо возразила Катя. – И впустила их специально, потому что чувствую себя виноватой в смерти Константина! К тому же, я не такая трусливая, как ты, и готова помочь следствию, чем могу! -Екатерина, об этом мы поговорим позже... – зашипел Степан, но на него тут же надвинулся Федор Федорович и сурово предписал: -Так, гражданин Селезнев, пройдёмте со мной на кухню – я допрошу вас отдельно от вашей жены! -Это ещё почему?? – запротестовал Степан, но Федор Федорович не стал разглагольствовать, а потащил Степана на кухню под руку, как арестованного преступника. Крольчихин же велел Кате пройти в гостиную и выключить телевизор, который навязчиво демонстрировал рекламу поясов для похудения. -Да, конечно же, – согласился Катя и выдернула из розетки штепсельную вилку. Телевизор умолк и угас, и следователь Крольчихин, измученный бессонными ночами, подумал, как без него, всё же, хорошо и уютно! -Хотите чаю? Кофе? – предложила Катя, отойдя от телевизора. – У нас есть пряники... -Нет, – отказался Крольчихин, усаживаясь на мягкий диван... Нет, диван, пожалуй, слишком мягкий – на таком он забудет все вопросы и заснёт. Поэтому следователь покинул диван и выбрал для себя старый стул советских времён – деревянный с твёрдым сиденьем. Екатерина Селезнева заметно нервничала – она вообще не знала, куда сесть, а потом – попросила Крольчихина отпустить её на кухню за кофе и пряниками для себя. -Хорошо, идите... – вздохнул Крольчихин, подозревая, что у Селезнёвых, действительно, рыльце в пушку. Катя скользнула в прихожую, а Крольчихин откинулся на твёрдую спинку своего стула и... выпал из реальности, провалившись в сон. -А... товарищ следователь... – откуда-то из ватной массы, которой тут же наполнилась его голова, Крольчихин внезапно услышал голос и встрепенулся, едва не опрокинув стул. Екатерина Селезнева высилась около него, заглядывая в лицо, а на журнальном столике уже стояла чашка ароматного кофе и тарелка с пряниками. -Извините... – пробухтел Крольчихин, мучительно подавив зевок. – На чём мы с вами остановились? -Пока не на чём... – ответила Катя, садясь на диван. – Может быть, вы, всё-таки, будете кофе? Я вам заварила на всякий случай... -Давайте, – согласился следователь, чувствуя, что одной силой воли не придушит в себе проклятый сон. Небось, Селезнева заметила, что он поминутно зевает и трёт кулаками свои покрасневшие глаза. Следователь Крольчихин взял предложенную Селезнёвой чашку, придвинулся вместе со стулом к столу, накрытому салфеткой ручной вязки, и вытащил из своей папки бланк протокола и ручку. Отхлебнув из чашки сразу половину кофе, он положил бланк на салфетку и принялся надписывать шапку. -Что вы пишете? – осведомилась Катя, сгрызая уже третий пряник – точно, рыльце в пушку: люди так грызут, когда сильно нервничают и не без повода. -Протокол, – сухо ответил Крольчихин. – А вы думали, я просто послушаю и пойду? -Н-нет, наоборот, я думала, что вы не будете писать протокол, а напишете черновик и выкинете его... – пробормотала Катя, жуя. – Я помню, когда вы расследовали этот “Вавилон” – вы черновик писали... Крольчихин был огорошен слегка: какая наблюдательная, однако, бывшая сенцовская невеста... И черновик заметила... -Не волнуйтесь, не черновик! – сухо заверил Крольчихин и допил кофе вторым глотком. – Так, как, гражданка Селезнева, у вас есть версии по поводу убийства Константина Сенцова? Катя ёрзала на стуле и пряники больше не брала. Крольчихин ясно видел, как её нервозность переходит в какой-то нездоровый страх – даже коленки Екатерины странно задрожали... будто бы за его спиною внезапно встал медведь... -И я думаю, что это, всё-таки, сделал “Вавилон”... – прошептала Селезнева, потирая руками свои побледневшие щёки. – Когда вы приходили тогда – Костя пытался что-то там расследовать, в “Вавилоне”... И я боюсь, что они доберутся и до нашей семьи... -Так, и что вы знаете про компанию “Вавилон”? – танком наехал на перепуганную и бледную Катю следователь Крольчихин... кажется, придётся вставить между веками спички, иначе сон задушит... -Ни-ничего... – заикаясь от страха, прорыдала Катя. – Я только... только... через Интернет с ними работала... как подработка, понимаете... Сайты для них писала... и всё. -Ладно... только не ревите... – сморщился сонный Крольчихин, сдался перед аппетитностью пряников и тоже один схватил. – Кто из них с вами связывался? -Ди... Диана... – пролепетала Катя и замялась, вспоминая фамилию. – Лапшина. Диана Лапшина... А потом – она исчезла, по телефону не отвечала... Тот адрес, на который я отправляла свою работу, закрыли... И я только в новостях узнала, что их всех посадили в тюрьму... -И всё? – уточнил Крольчихин, в тайне завидуя Федору Федоровичу, которому достался более спокойный Степан: он хоть не плачет... -Всё! – подтвердила Катя, размазывая по щекам слёзы вместе с косметикой. – Я уже и забыла про тот “Вавилон”... А тут... Бедный Костя. -И в квартиру Сенцова вы не заходили? – в который раз повторил Крольчихин, обливаясь потом – иногда допрос бывает тяжелее, чем выгрузка кирпичей из товарного вагона. -Нет! – взвизгнула Катя. – С тех пор, как я начала встречаться со Степаном – я не общалась больше с Сенцовым! А его убили! -Хорошо... – вздохнул Крольчихин, стараясь разборчиво писать протокол, а не раскручивать свою ручку на запчасти. – Вы видели когда-нибудь этого человека? – следователь показал Селезнёвой фоторобот, который Александр Новиков окрестил “Эрихом”, а Сенцов назвал “Терминатором-Туристом”. Катя внимательно всмотрелась в незнакомое ей лицо, стараясь припомнить, могла ли она когда-нибудь, где-нибудь видеть этого человека, или не могла? Нет, кажется, он ей не встречался – нигде, ни на работе такого не было, ни среди соседей – ни у неё самой, ни у Сенцова такого соседа не водилось, даже в магазине Катя никого и отдалённо похожего никогда не встречала. -Нет, – отказалась от “Эриха” Катя. – Никогда. -Ясно, – пробормотал Крольчихин, вернул фоторобот в папку и поднял фоторобот сенцовской “бабы”. – Это – Диана Лапшина? – осведомился он у Кати. Какая же была Диана Лапшина? Катя ни разу не видела её уже больше года, и совсем забыла, какая она была... Кажется, блондинка... Да, у Лапшиной были светлые волосы, а та незнакомка, которую показал следователь – брюнетка... -Я не... не знаю... – поспешила отказаться Катя и от этого фоторобота. – Я не помню... -Ладно... – усталым голосом пробормотал Крольчихин, чувствуя, что даже сидя на твёрдом стуле и напившись крепкого кофе, неудержимо засыпает, и потребовал от Кати телефон загадочной Дианы Лапшиной -Телефон... – пробормотала Катя, уставившись в кухонный стол, который Крольчихин успел заполнить разными бумагами – исписанными и чистыми. – У меня есть... В мобильнике сохранился! Катя вспомнила, что не чистила свою телефонную книгу с позапрошлого года, в ней накопилось множество ненужных номеров: со старой работы, перетяжка мебели, ЖЭК и... Диана Лапшина! -Я нашла! – объявила Катя, почувствовав даже облегчение от того, что нашла. Ещё тогда, давно, год назад, когда она встречалась с Сенцовым – он говорил ей, что с этим “Вавилоном” что-то нечисто, пытался разоблачить их... А вдруг у Константина получилось узнать что-то, за что его лишили жизни? Катя и себя винила в этом: ведь Сенцов тогда спасал её... Увидав в телефонной книжке имя “Диана Лапшина”, Катя тут же открыла контакт и продиктовала следователю Крольчихину номер своей бывшей начальницы. Крольчихин тщательно записал, перепроверил, и сказал Кате: -Так, вашей Лапшиной я обязательно позвоню... Чего медлить – прямо сейчас позвоню! Следователь Крольчихин решил не медлить. Ну, да, скорее всего, номер Дианы Лапшиной давно перестал существовать, ответит оператор... так бывает в большинстве случаев. Но Крольчихин всё равно вытащил свой мобильный и принялся деловито набирать предоставленный Селезнёвой номер. Придвинув трубку к уху, следователь Крольчихин весьма удивился. Он ожидал услышать бесстрастный электронный голос автоответчика, однако телефонная трубка преподнесла следователю длинные гудки: номер Дианы Лапшиной работал! Екатерина Селезнева выставила на Крольчихина вопросительный взгляд, а следователь приложил палец к губам: гудки кончились, и таинственный женский голос на том конце радиоволны чуть удивлённо осведомился: -Алё?.. ... *** -Итак, гражданин Селезнев, вы уже догадались о чём, а вернее, о ком я собираюсь с вами говорить, – с расстановкой произнёс Федор Федорович и занял место на табурете напротив стола. -Вы меня уже достали! – плюнул Степан, суча ногами под столом, да так усердно, что Федор Федорович слышал, как его разношенные тапки скрипят о линолеум. -Тело нашего оперуполномоченного Сенцова Константина выловили из реки Кальмиус, – сурово разъяснил Федор Федорович, сверля Степана глазами. – Он был застрелен из пистолета системы Люггера и сброшен в реку. Что вы можете об этом сказать? -Я же вам давно уже сказал, что моя семья с вашим Сенцовым не общается! – каркнул Степан Селезнев и схватил с тарелки целую очищенную луковицу, которую Екатерина, видимо, приготовила для супа. – Что вы тут вообще, устроили?? Ещё скажете, что я его убил?? -Возможно! – сухо отрубил Федор Федорович. – Вы знали, что ваша жена работала на компанию “Вавилон”? -Ну, работала! – буркнул Степан, вгрызаясь в пахучую горькую луковицу, словно в сладкий сочный персик. – А я ей ещё тогда говорил, что это – ерунда, а не работа, надо закончить курсы бухгалтеров и бросить того Сенцова, потому что от него тоже никакого проку нет! -Вы когда-нибудь вступали в конфликты с Сенцовым? – уточнил Федор Федорович, в голове которого уже возникла версия о том, что Степан Селезнев воевал с Сенцовым за Катю, и мог убить его, чтобы, наконец, устранить конкурента. -Да вы что? – подпрыгнул Селезнев, громко стукнув о пол ножками своего табурета. – С вашей милицией куда-либо вступать – себе дороже! Я его только в окошко видал. И из рассказов своей жены понял, что он – полный болван! Поэтому я и говорил Екатерине, что от Сенцова нет проку, он не умеет готовить, убирать, экономить, планировать бюджет, и мужем он будет никаким! Слава богу, что она послушалась и вышла замуж за меня! -Понятно... – пробормотал Федор Федорович и показал Селезневу фоторобот “Эриха Вовка”, который теперь стал ещё и “Терминатором”. – Вы когда-нибудь, где-нибудь видели этого человека? -Нет, не видел! – уверенно заявил Селезнев. – Моя жена со мной честна и откровенна... по крайней мере, я хочу так думать! -Ваша жена тут не причём! – Федор Федорович отрубил попытки Селезнева свалить всё на Катю. – Что вы сами можете сказать про этого человека? -Да ничего! – огрызнулся Степан. – Я работаю бухгалтером в банке, и ваших рецидивистов знать не знаю! -А почему вы решили, что он – рецидивист? – осведомился Федор Федорович, подозревая, что Степан знает “Эриха Вовка”, но не хочет признаваться, а сейчас, нервничая, слегка оговорился. -А кого вы ещё можете показывать? – фыркнул Степан, догрызая луковицу, из-за которой у Федора Федоровича щипало в глазах и в носу. – Хороших людей же не покажете! -А как насчёт вот этого? – в руках следователя возник тот фоторобот, который Константин при жизни составлял для того загадочного водителя, который спасал его от Терминатора в клубе “Вперёд!”. -И этого я тоже не знаю! – Степан Селезнев отказался и во второй раз, а потом обрушил на Федора Федоровича неожиданный вопрос: -Вы что, видели этих бандитов в компании моей жены?? -Нет, мы видели их в компании Сенцова! – отрезал Федор Федорович, опасаясь, что разозлённый допросами Степан навешает Екатерине незаслуженных лещей. – И предполагаем, что они тоже работали на “Вавилон” и могли убить Сенцова за то, что он пытался разрушить их бизнес! -А я-то тут причём?? – Степан захлёбывался словами от злости и дышал на следователя умопомрачительным луковым “драконом”. – Я был против Катькиных идефиксов и всегда ей об этом говорил! Мне даже сейчас её работа не нравится! Но я могу авторитетно заявить, что тех людей, которых вы мне показали, я нигде и никогда не видел! -А где вы сами были двенадцатого числа этого месяца с семи вечера до полуночи, а? – Федор Федорович изобретал всё новые и новые каверзные вопросы, пытаясь поймать Степана хоть на чём-нибудь, но Селезнев выкручивался каждый раз, пищал, изрыгая ароматы лука. -На работе! – пискнул он, громко шмыгая носом и утирая кулаком луковые слёзы. – У нас была инвентаризация! До двух ночи копался, чёрт подери! Домой пришёл, а Катька мне шиш с дырой сварила, а не ужин! Скандалил с ней до четырёх, а потом плюнул и лёг спать! Достаточно? – осведомился он и снова потянулся к той тарелке, с которой утащил луковицу, но другой луковицы там не водилось, и его крючковатые пальцы клацнув в пустоте, стиснулись в кулак. -А алиби у вас есть? – не отставал Федор Федорович, который поначалу нацелился слопать из вазочки пряник, однако из-за лука Степана потерял всякий аппетит. – Кто может это подтвердить? -Есть конечно! Все мои коллеги подтвердят, что я был на работе до двух ночи, проводил инвентаризацию... чёрт, я бы раньше ушёл, но они документы, гады, все перепутали – чёрт ногу сломит в их отчётах, олухи! А у меня всегда всё по порядку! – Степан подскочил к буфету вынул оттуда чашку и упаковку чёрного чая, шваркнул всё это на стол, а потом – вытаращил на Федора Федоровича психические “квадратные” глаза. -А вы что?? – выдохнул он, захлёбываясь кислородом, и метнул чайный пакетик мимо чашки. – Неужели вы думаете, что я застрелил вашего Сенцова из пистолета Люггера?? И где я по-вашему взял этот пистолет Люггера?? Злобно отправив чайную упаковку в мусорную корзину, хотя в ней ещё оставалось много пакетиков, Селезнев упёрся руками в обеденный стол и навис над следователем, выдыхая ему в лицо убийственные луковые ароматы и свирепо брызжа слюной. -В историческом клубе “Звезда”, у человека по кличке Копач! – сурово настоял Федор Федорович, стоически перенося этот лук и слюну, чтобы не показаться бухгалтеру трусом. – Мы его уже поймали, и он вас опознает! -Вы что метёте?? – выдохнул Степан, отшатнулся от Федора Федоровича, и лицо его сморщилось в гримасе испуга. – Какой Копач?? Какая “Звезда”?? Да я ни за какие коврижки не стал бы покупать пистолет!! Нет, ну вы все какие-то сумасшедшие с Сенцовым с вашим! Катька моя дура – так её можно понять: все бабы дуры! Но вы то – милиция! Степан бесновался, громко сопя и раздувая ноздри, мерил шагами небольшое пространство кухни, натыкаясь на все табуреты, которых тут насчитывалось почему-то целых шесть. Нервно покрутившись от стола к плите и назад, он схватил из тарелки лимон, содрал с него кожуру, растерзал на дольки и принялся жадно поглощать этот кислый цитрус, словно сладкий апельсин. Странные у него, однако, гастрономические пристрастия... это может быть симптомом душевной болезни... -Я и стрелять-то не умею!! Не вешайте его на меня! – Селезнев, буквально, отбрыкивался от Федора Федоровича, воинственно махал руками, утверждая, что не трогал Сенцова... Но следователь не верил ему: вспыльчивый, злобный, взвинченный конкуренцией с Константином – такой вполне может оказаться убийцей. Федор Федорович размышлял над тем, как бы его поймать, но тут на кухню ввалился Крольчихин, поглотив и уничтожив всё свободное место на ней. Задев плечом забавные часы в виде глазастого кота, чьи глаза передвигались из стороны в сторону в такт тиканью, Крольчихин испепелил взглядом Степана, заставив его присесть на табурет и пригнуться к столу, а после этого свирепо произнёс: -Селезнев, вам и вашей жене пришлют повестку! – а после этого глазами показал Федору Федоровичу, что пора уходить, и это срочно. -До свиданья! – попрощался со Степаном Федор Федорович, покинув свой табурет и радуясь тому, что можно уйти из тесной кухни и не дышать ужасным луком. -Прощайте! – выплюнул Степан, наливая себе в чашку кипяток для чая... Нервничая, он хватил через край, и кипяток полился на стол, подтапливая упаковку черноморских вафель и чайный пакетик, который в чашку так и не попал и оставался на столе.