- Не напоминай мне о нем, - недовольно скривилась будущая мать, и тут же грустно добавила. - Всё это так глупо! Как бы ни запутаться во всех этих именах...

- Любовь моя, - Кентсом обнял возлюбленную, крепко прижав к груди,- это просто испытание. И мы с тобой его пройдем, уверен в этом! Скоро рождество, и я договорился с доктором, что мы на неделю покинем клинику. Твоя талия пока позволяет показаться посторонним.

- Надеюсь, ты не увезешь меня в Риддинг-холл?

Понятно, что девушке меньше всего на свете хотелось сейчас видеть Глорию.

- Нет, мы съездим к твоим старикам.

- Правда?!

- Конечно, это будет твое первое за много лет Рождество, проведенное дома.

- Эдди, ты чудо! - и обрадованная Хелен бросилась ему на шею.

Медсестра было вновь сунулась в дверь, но смущенно отступила, увидев как нежно и страстно целует господин Ворт свою супругу. А так как у самой Джейн Хилл с мужем не сложилось, так она даже тайно позавидовала миссис Ворт.

Герцог уехал, а Хелен, тяжело вздохнув, переодела дорожный костюм, разложила свои вещи, и, расстроено усевшись возле радио, покрутила настройки. Новости её не особо заинтересовали, и тогда она начала ловить обрывки других радиоволн, пока не нашла музыкальный канал.

- ... выглядеть как Гари Купер..., - напевал чей-то мужской голос веселую мелодию, прославляя Голливуд и весь тот бесшабашный образ жизни, который вели её сверстники по обе стороны океана.

И лишь она опять оказалась посторонней на этом празднике, вынужденная в очередной раз лицезреть температурные листы, пробирки для анализов, стетоскопы, белые чепцы медсестер и прочие атрибуты болезней и клиник.

И сейчас поникшей девушке казалось, что так в её жизни было всегда, а прошедшая веселая и интересная осень просто приснилась, навеянная очередным снотворным. Хелен не хотелось верить в беременность - ей постоянно казалось, что произошла какая-то ошибка, и она не могла стать матерью в результате той далекой летней ночи на другом конце света.

Когда три дня назад Фрейзер появился перед девушкой на ночной подсвеченной фонарями улице, в её сердце на мгновение зародилась безумная надежда, что он все-таки вспомнил о ней, захотел увидеть и извиниться за унизительное пренебрежение, которое до сих пор жгло её стыдом. Но, увы! Оказалось, что тот приехал только из-за ребенка. Сама по себе она ему не была нужна.

И Хелен тихо заплакала от обиды, горечи и жалости к самой себе. Хорошо хотя бы, что у неё есть Эдвин! После того, как в её жизни появился Фрейзер девушка осознала, что её чувство к жениху больше похоже на любовь младшей сестры к брату. Но после сокрушительного фиаско в Америке Хелен научилась ценить стабильность и надежность, гораздо больше увлеченности и страсти.

Как-то на одной из шумных вечеринок она поделилась со своей хорошей знакомой Сесилией Хорс, что весьма неудачно влюбилась. И хотя девушка не раскрыла перед слушательницей никаких подробностей и не назвала ни одного имени, та её прекрасно поняла. Сесилия славилась как любовными похождениями, так и острым своеобразным умом, поэтому неплохо разбиралась в сердечных делах.

- Успокойся! Это нормально. Все девушки проходят через несчастливую любовь, как в детстве дети проходят через ветрянку или коклюш. Это необходимо, как прививка от оспы! Зато потом мы уже проще смотрим на мир и знаем цену мужчинам и их словам. Все они блудливые коты!

- Мне кажется, Эдвин не такой!

- О, Господи,- поперхнулась та коктейлем, с насмешливым удивлением смерив её глазами - с чего это ты взяла? Просто он влюбленный блудливый кот! С мужчинами это бывает не только в марте!

Тогда Хелен только неловко улыбнулась - она не любила шуток про Эдвина. Что они все понимали в их отношениях? Столько бескорыстия, терпения и любви как у её жениха можно было увидеть только на страницах старинных романов. Вот и сейчас Кентсом вел себя, как рыцарь из сказки - благородно и самоотверженно.

- Мадам,- заглянула в палату медсестра,- что вы желаете на ужин? Рыбу или отварную говядину? Есть ещё бараньи отбивные.

Ну, что ж..., пора было отвлечься от тоскливых мыслей и втягиваться в привычный мир больничных коридоров и белых халатов.

- Наверное, рыбу. И ещё - картофель, жареный картофель... и взбитые сливки!

МАЙКЛ.

Фрейзер мгновенно втянулся в ночную жизнь светского Лондона.

Да, в этом и не было ничего удивительного! Английский бомонд жил той же жизнью, что и американский - те же развлечения, те же предпочтения в музыке и танцах, те же кумиры для подражания - таинственные голливудские кинодивы и роковые герои в безупречных фраках. Уж не говоря о том, что в лондонских клубах толкалось довольно большое количество соотечественников. Одни здесь работали, другие приобщались к блеску английского истеблишмента, стремясь к немалым деньгам добавить ещё и лоска титулованных особ, чтобы потом на родине направо и налево раздавать фразы типа: 'Я с графом Рочестером...' или '... а герцог Йоркский спрашивает меня...'

Майкл был далек от подобного снобизма. Его влекли в ночные клубы совсем другие соображения, хотя он охотно танцевал, играл в карты и вообще проводил время в веселых компаниях. Фрейзер с неожиданным даже для самого себя азартом собирал сведения о герцоге и его невесте. Медленно, по крупицам, как бы невзначай задавая тщательно продуманные вопросы, он узнавал от различных людей все, что только было известно об этой паре.

И кое-что разведал, хотя, за малым исключением, тетушки всю эту информацию ему выдали уже при первой встрече.

Герцог приходился Хелен троюродным братом. Их общим предком был один из герцогов Кентсомских. Только предок мисс Вормсли был сделан, как говорили в ту пору в Англии - 'по другую сторону одеяла'. Но, не смотря на столь пикантные обстоятельства, две ветви семьи жили дружно, постоянно встречаясь и помогая друг другу в различных жизненных коллизиях.

И когда двенадцатилетняя Хелен - поздняя дочь супружеской пары Вормсли заболела туберкулезом, Кентсомы близко к сердцу приняли их беду, взяв на себя все расходы по лечению девочки на дорогих курортах Швейцарии.

Герцог изъявил желание жениться на Хелен, едва той исполнилось шестнадцать, так как именно на него были возложены обязанности возить её по европейским клиникам, и они много времени проводили вместе. В семье герцога подобный проект брака радости не вызвал, но и препятствовать ему не стали.

Все, с кем только приходилось общаться Фрейзеру, дружно твердили о скорой свадьбе этой четы, об их нежных отношениях и великой любви. Майклу оставалось только недоумевать - каким образом в таких обстоятельствах герцог собирался представить обществу его ребенка, даже если бы он подписал нелепые бумажки, которые подсунул американцу поверенный?

Герцог появлялся в ночных клубах редко, проводя в основном время в привилегированном Уайтс-клубе, недоступном для заезжего американца. По крайней мере, их пути пересеклись всего лишь один раз, когда в этом старинном заповеднике английского снобизма выступал известный американский мастер свинга Хок Морли. В честь такого события на концерт пригласили и верхушку американского посольства.

Тогда в клубе собрались все сливки британского общества - оба принца - Эдуард и Альберт, их близкое окружение и все титулованные звезды английского бомонда. Мелькнула среди избранных и сухопарая фигура герцога.

Майкл попал туда случайно - ему уступил приглашение американский военный атташе, заболевший инфлюэнцей. Фрейзер сидел в достаточном отдалении от столика Кентсома, но сумел уловить самое главное - герцог был весел, уверен в себе, и, похоже, никакие заботы не омрачали его удовольствия от выступления Хока.

- Когда герцог гостил в нас в Коннектикуте, - задумчиво сказал он спутнику - Фенрою Керри, подвизающемуся в министерстве иностранных дел, - то его сопровождала такая юная леди...

- Мисс Вормсли! - понятливо кивнул тот головой. - Леди обычно зимой выезжает за границу. У неё проблемы с легкими.