- Ах, любовь моя, вы увеличиваетесь прямо на глазах! - поцеловал он её в выпуклый живот. - Какой же богатырь там у вас сидит?

Графиня нервно улыбнулась - она чувствовала себя ужасно.

- Никакого покоя, - пожаловалась женщина супругу,- такое ощущение, что малыш бегает по животу или имеет сто рук и сто ног!

Граф решительно изгнал из головы образ невиданного чудовища, таящегося в утробе жены, и растянул губы в ответной улыбке:

- Озорник! Такой же непоседа, как и я! Увы, дорогая, я вынужден вас покинуть - по поручению его величества мне нужно посетить Кастилию! Но к вашим родам я непременно вернусь! И я бы попросил вас, мадам, с должным уважением относиться к моей матери!

Стефания обреченно кивнула головой - пожилая женщина едва ли не прожигала сноху подозрительным взглядом. А дон Мигель опять норовил от удрать, благо, теперь это её волновало мало.

Сразу же после отъезда мужа, свекровь окружила сноху такой мелочной опекой, что впору было взвыть. Около беременной женщины постоянно крутились, какие-то старухи в черном - сверстницы хозяйки. Они внимательно прислушивались ко всем её разговорам и строго требовали, чтобы она разговаривала только по-испански. Даже Тереза и то была обескуражена таким тотальным контролем.

Добрую часть дня вся женская половина замка проводили за молитвами в часовне, начиная с предрассветной мессы и кончая вечерней службой. Донья Инесс придирчиво следила, чтобы сноха перед сном произносила все положенные молитвы, ностальгически напоминая Стефании её бабку Анельку.

Скука в замке царила отменная - даже болтун Тибо и то прикусил язык, окончательно переселившись на кухню, где вяло точил лясы с местной кухаркой, прячась каждый раз, когда на пороге комнаты появлялась высохшая фигура вдовствующей графини. Мадлен и Хельга обосновались возле своей хозяйки, тихо ворча себе под нос нечто нелицеприятное о старой даме, но опасаясь обсуждать её с молодой графиней даже вполголоса.

А Стефка чувствовала себя все хуже и хуже - ноги отекли так, что ей стало тяжело ходить, мучила изжога и боли в пояснице.

- Пресвятая Дева,- жаловалась она верной Хельге,- меня разносит так, что даже дышать я могу, только лежа на боку! Боюсь, что не разрожусь!

Суеверная немка не на шутку перепугалась.

- Даже думать о таком не смейте - замахала она руками,- ещё накличете беду!

Но Стефка чувствовала приближение несчастья, как иные чувствуют приближение непогоды, только не знала, откуда оно придет.

Наступила весна. Она сменила зиму рекордно быстро, покрыв листьями деревья и яркой травой окружающие замок холмы, но готовящаяся к родам женщина была не в состоянии оценить эту благодать. Дон Мигель, прибывший домой накануне знаменательного события, был обескуражен внешним видом расползшейся во все стороны жены.

- Что это с ней? - озадаченно спросила он у матери. - Почему Стефанию так разнесло? Ведь ей рожать ещё через месяц!

Донья Инесс только пожала плечами.

- Ничего ненормального я в этом не вижу! Может, она пила слишком много воды! Может, забеременела раньше, а может...

Дон Мигель выжидающе уставился на мать, но донна Инесс не стала озвучивать последнее предположение, а перевела разговор на другое:

- Мигель, я наблюдала все это время за твоей женой и пришла к выводу, что не нахожу в ней ничего особо дурного! Да, женщина не проявляет должного рвения в молитве, но это больше недостаток воспитания. К несчастью, не все люди истинно религиозны! Но Стефания добра, покладиста и послушна. С прислугой можно быть, конечно, и построже, но ведь она вышла из какого-то захудалого рода, откуда ей знать, как должна вести себя графиня де ла Верда!

Дон Мигель потрясенно слушал защитную речь из уст женщины, на лояльность которой так рассчитывал. Вот уж не думал он, что родная мать станет адвокатом дьявола!

- Конечно, она виновата в прелюбодеянии,- сокрушенно вздохнула донья Инесс,- но такая красота всегда приманивает мужчин! Вспомни, ты ведь сам похитил её из отчего дома! Стефанию любят все - и дети, и животные, и слуги! И только один ты - её супруг не отвечаешь жене должным чувством. Это неправильно, Мигель, нехорошо!

Вот и мать, как когда-то отец Антуан встала на сторону Стефки! И никто не хотел понять его - обманутого и разочарованного мужа. Дон Мигель почувствовал себя преданным.

Дядя же пошел ещё дальше.

- Такая женщина рождена, чтобы стать отрадой для мужчины! Тебе повезло, мой мальчик!

Вот и раскрывай перед близкими душу - они как будто оглохли, не желая слушать о его бесчестье, горе и обманутой любви! Ладно, раз родственники так безоговорочно приняли его блудливую супругу, простит её и он. Пусть рожает детей в тишине родового замка - только будущие многочисленные сыновья и дочери могли бы искупить вину матери перед их отцом.

И вот, время появления первого из них, наконец-то, пришло.

В спальне, где мучилась схватками Стефания, собралось довольно много людей. Помимо замковой акушерки и ближних к роженице людей, здесь же находились и свекровь, и сам граф, и даже Гачек.

Затеялась рожать молодая графиня ещё на рассвете, но дело уже шло к вечеру, а ребенок не желал покидать тела матери.

Дон Мигель совсем извелся ожиданием.

- Пресвятая Дева,- раздраженно высказался он перед секретарем,- даже с этим чисто женским делом и то не может справиться!

Но Гачек был не склонен осуждать будущую мать.

- Роды - дело тяжелое,- заметил он,- и таят в себе немало опасностей, и для матери, и для ребенка! Может, ребенок неправильно лежит. Нужно набраться терпения, ваша светлость!

Но все эти премудрости были графу ни к чему - правильно, неправильно! Он напряженно ожидал появления наследника, а на остальное ему было наплевать, в том числе и на муки роженицы.

И вот, наконец, взвыв дурным голосом, Стефания начала рожать. Граф нетерпеливо заглядывал за спины помогавших жене женщин - от захватывающего ожидания его даже трясло.

- Сын, только сын,- азартно бормотал он,- роди мне сына, и я все прощу!

- Мальчик,- наконец-то, довольно разогнула спину акушерка, держа в руках окровавленного, яростно бьющего ножками и ручками младенца,- примите наследника, мой господин!

У дона Мигеля от радости захватило дух. Решительно растолкав теснящихся у постели роженицы женщин, он пробился к долгожданному сыну. Но пока акушерка заворачивала недовольно орущего младенца в отцовскую рубаху, улыбка сползла с его губ.

- Это не мой сын! - разочарованно прошептал он себе под нос.

И действительно, не смотря на красноту и осклизлый вид, ребенок был явно не из породы де ла Верда. Белесые мерзкие волосенки облепили головку, мутные глазки отливали прозрачно серым цветом, а тонкий задранный вверх носик и близко не напоминал горделивый хищный профиль отца.

Донна Инесс озадаченно посмотрела на помрачневшего сына, и с её губ едва не сорвалось что-то резкое, когда мучительно громкий крик роженицы вновь привлек внимание окружающих.

- Ещё один!- радостно ахнула акушерка, и склонилась над извивающейся в новых схватках женщиной.

Дон Мигель небрежно сунул первенца в руки Хельги и настороженно уставился на происходящее на кровати. Отбросив в сторону излишнюю щепетильность, он не отрывал взгляда от естества жены, напряженно наблюдая за появившейся черноволосой головкой.

- Ещё один внук! - порадовалась бабушка, проследив до конца за манипуляциями акушерки.

А дон Мигель, получивший в руки черноволосого и черноглазого малыша с заметным носиком, ликующе воскликнул:

- Рамиро - будущий граф де Ла Верда! - и теплая радость отцовства, наконец-то, затопила его душу, и он нежно прижался к бархатистому лобику губами.

Тишина, воцарившаяся в комнате, была достойным ответом на это странное заявление. Возмущенно приподнялась на локтях даже измученная Стефка, вокруг которой по-прежнему возились приводящие её в порядок женщины.

- Мигель,- мать мягко, но решительно забрала у него из рук младенца,- графский титул передается по праву первородства! Так установлено в тех случаях, когда на свет появляется двойня! Кто первым увидел свет, того Господь и сделал старшим!