Называя вещи своими именами - эти выходцы из мелкой буржуазии, получив возможность профессиональной деятельности в сфере, ранее доступной лишь самурайству, возомнили про себя, что они могут потеснить аристократию в ее сфере деятельности - при этом, мягко говоря, не вполне соответствуя стандартам аристократии - имеется в виду аристократия не по рождению, а по сути своей - ни по уму, ни по образованию, ни по опыту руководства чем-то существенным.

Лаконично выражая свою мысль - этих скороспелых 'троцкистов от самурайства' можно было использовать в интересах Советского Союза, пусть и очень ограниченно.

Что же касалось японской придворной аристократии, заслуживающей этого определения не только по праву рождения, но и по талантам, и по заслугам, то, интерес представляли два человека: принц Фумимаро Коноэ и маркиз Коити Кидо.

Эти двое были не только давними союзниками, но и давними сподвижниками - второй, прежде чем стать личным советником императора, имеющим на него немалое влияние, много лет был личным секретарем первого.

Принц был выходцем из старинного аристократического рода, с давних времен находившегося в тесном родстве с императорским домом - многие микадо были женаты на аристократках из рода Коноэ. В обществе, помешанном на традициях, это многое значило. Но Фумимаро Коноэ не был приложением к своему положению и титулу - пожалуй, он был лучшим из учеников принца Сайондзи, одного из наиболее заслуженных деятелей реставрации Мэйдзи, одного из идеологов японского атлантизма.

Принц сумел в 42 года стать председателем палаты пэров японского парламента - для Японии это было беспрецедентным событием, даже с учетом его знатности.

Далее, он трижды становился премьер-министром - в очень непростые времена, когда с согласием между разными группировками элиты Империи Ямато все было очень тяжело.

Особого рассмотрения заслуживала его позиция по отношению к Советскому Союзу - принц не имел ничего против 'стратегии 'спелой хурмы'', заключавшейся в том, чтобы в случае распада СССР округлить владения Империи Восходящего Солнца за счет дальневосточных территорий СССР, но, принц был категорическим противником полномасштабной войны с Советским Союзом, каковой позиции он придерживался непоколебимо, чем бы это ему ни грозило. Был и еще один интересный момент - в мире 'Рассвета' принц Коноэ дважды, в 1943 и в 1945 годах, брался за миссию специального посланника Тэнно к Сталину. Оба раза Сталин отказался принять специального посланника.

- И правильно сделал - подумал красный Император - Вы, господа, решили тогда поиграть в сепаратные переговоры. Идея, в принципе, меня устраивающая - но, в другом исполнении, и с других позиций. Вот когда Вы заглянете в разверзнувшуюся под Вашими ногами бездну, в которой может погибнуть и Ваш образ жизни, и вся Ваша страна, целиком и полностью - а единственной силой, способной хотя бы частично спасти Ваши ценности, будет СССР - вот тогда мы побеседуем. Но, договариваться буду не я - и не с Коноэ. Для этих дел у меня есть отлично проявивший себя с немцами 'Иванов' - а у Вас есть адмирал Енаи, с которым можно серьезно договариваться на длительную перспективу.

После оккупации Японии принц Коноэ попытался найти общий язык с американцами на почве борьбы с коммунизмом - когда этот план провалился, принц предпочел покончить с собой, нежели оказаться одним из главных обвиняемых на Токийском процессе.

Что же еще можно сказать о принце? В нем сочеталась сильная воля - и потребность в психологической поддержке окружающих (прозвище 'меланхоличный принц' появилось не на пустом месте); блестящий ум, сочетавшийся с энциклопедическими знаниями - и, склонность в критической ситуации 'хвататься за соломинку'; несомненный патриотизм - и благожелательное отношение к своеобразной японской версии евразийства.

Определенный интерес принц представлял - как фигура, которая будет символизировать и, в какой-то мере, закреплять послевоенный мир, выгодный для СССР, если его, конечно, удастся достичь.

Сходная картина была и с маркизом - выходец из знатного рода, внук одного из видных деятелей реставрации Мэйдзи, он тоже был аристократом не только по крови, но и по своим личным качествам.

Друг детства принца Коноэ, он всю жизнь был редкостным тружеником, наделенным блестящим умом и незаурядной волей.

Сподвижник принца Коноэ, он специализировался на урегулировании конфликтов между властными кланами Японии. Помощник лорда-хранителя печати, бывшего министра иностранных дел, Макино, маркиз Кидо принял на себя эту ношу после его отставки. Его первой самостоятельной - и, по иронии судьбы, самой известной работой на этом поприще - стало недопущение гражданской войны между Императорской Армией и Императорским Флотом в результате попытки военного переворота в феврале 1936 года.

Расклад тогда был очень непрост - и, смертельно опасен для каждого, кто посмел бы встать между непримиримыми врагами, невзирая на его происхождение и связи. Сторонники 'жесткой линии' в клане Тесю, контролирующем Армию, использовали экстремистов 'Кодо-ха' в качестве тарана, должного смести умеренных политиков - как гражданских, так и своих извечных врагов из клана Сацума, контролирующих Флот. Точнее, так это выглядело на первый взгляд - на самом деле, ситуация была намного сложнее. Флот, выступающий за выбор южного направления экспансии в качестве основного, еще не был готов к войне с США и Великобританией - новейшие корабли только-только начали закладываться, только начала развертываться авиационная промышленность; Армия же, выступающая за выбор северного и западного направлений экспансии в качестве основных, против СССР и Китая, еще не была готова воевать с СССР, по ряду причин, заключавшихся и в том, что не была развернута массовая армия, только начиналось производство новейших типов тяжелого вооружения, не был оборудован маньчжурский плацдарм - но, раздавить китайскую армию было ей вполне по силам. Генералитет, в массе своей, прекрасно понимал, что даже при безудержной инфляционной накачке экономики, которой, с начала 30-х, громогласно требовали идеологи экстремистов, денег у Японии хватит только на одну войну - собственно, не столь уж завуалированно эта мысль была высказана в 'Меморандуме Танака', ставшем манифестом японского милитаризма. Соответственно, значительная часть Тесю выступала за то, чтобы начать большую войну на суше сейчас - и, таким образом, изящно лишить конкурентов финансирования, отодвинув их на вторые роли. Заодно, руками молодых офицеров уничтожалась немалая часть руководства старых врагов.

Этот план был не просто авантюрой - а, авантюрой в кубе. Да, исполнители, судя по всему, не понимали, чем может закончиться их бросок к власти. Да, та - и, очень немалая - часть генералитета, которая согласилась молча наблюдать за тем, как молодые офицеры расчищают клану Тесю путь к доминированию в Японии, тоже не вполне понимала, какие неприятности это может повлечь. Но это никоим образом не отменяло этих последствий - и, часть генералитета это понимала. Система власти в Японии, со времени победы революции Мэйдзи, была выстроена на равновесии победителей в гражданской войне, кланов Тесю и Сацума, объединившихся против поддерживавших сегунат самурайских кланов северной Японии - но, это не отменяло их многовековой вражды, выросшей в борьбе за доминирование в юго-западной Японии. Равно и придворная аристократия, за века сегунатов лишившаяся реальной власти, после революции Мэйдзи получила ее, став посредником и, иногда, арбитром, в спорах между кланами. Да и, императорская фамилия, на протяжении веков бывшая не более чем символом, обрела реальные возможности.

Выводы были очевидны - Сацума будут драться насмерть, не останавливаясь ни перед чем, поскольку ничего хуже поражения с ними случиться не может (согласно самурайским традициям проигравших вырезали начисто). Придворная аристократия, совместно с императорской фамилией, сделают все возможное, чтобы сохранить существующую систему - а, с учетом их влияния на микадо, могли они не так уж мало.