- Михаил Петрович, а что, по Вашему мнению, надо сделать, чтобы избежать такого исхода нашего противостояния с армейцами? - спросил меня Кузнецов.

Нельзя сказать, что я был шокирован, услышав этот вопрос - я просто выпал из реальности, услышав такое; представить себе вариант, когда Кузнецов просит у меня совета, я не мог. Вообще. Никак. Это было невозможно - и точка.

- Не знаю, Николай Герасимович, честное слово - ответил я - понимаете, я всю жизнь был простым исполнителем, и не более того - я просто не умею интриговать, не мое это, поверьте; а уж интриги в таких сферах настолько несовместимы с моими знаниями и умениями... Честное слово, я просто не знаю, что тут можно сделать.

- И, все же, как бы Вы решали эту проблему, окажись Вы на моем месте, Михаил Петрович? - настойчиво спросил Кузнецов.

- Поверьте, мной движет не досужее любопытство.

- Николай Герасимович, простите, пожалуйста, но я даже теоретически не могу оказаться на Вашем месте - искренне сказал я - попросту, это настолько за пределами моего уровня компетентности - я хороший командир подлодки, может быть, со временем я бы стал хорошим командиром дивизии АПЛ, но не более того.

- Хозяин, не исключено, совсем иного мнения - прямо сказал мне нарком.

Наверно, мое лицо сказало Кузнецову все - и он начал объяснять мне текущие расклады.

В кратком изложении это выглядело так - Хозяин давно мечтал об океанском, могущественном флоте, была у него такая 'любимая игрушка', но, то у Советского Союза не было экономических возможностей для этого; то, появились экономические возможности, но не тянула промышленность, при этом 'вставшая насмерть', лишь бы не допустить заказов в Германии; то, как это было перед самой войной - появились деньги на то, чтобы заказать два современных линкора с 406-мм орудиями в США, но дело сорвалось из-за 'морального эмбарго'.

- Когда я знакомился с документами, освещающими послевоенную кораблестроительную программу, у меня сложилось впечатление, что Сам был за масштабное военно-морское строительство - но стеной встали сухопутчики и летчики, которым требовалось коренное перевооружение на новую технику, вот все и 'спустили на тормозах' - грустно сказал Кузнецов - ну а меня с товарищами 'скушали', чтобы не путался под ногами со своими авианосцами и тяжелыми крейсерами, провернув интригу, чтобы все это выглядело благопристойно в глазах Хозяина.

- Возможно, что и оборонщики приняли участие - им хватало хлопот с новыми танками и самолетами, чтобы вешать на себя и новые корабли.

- Хозяину ведь приходится учитывать мнение и армейцев, и руководителей оборонки. С учетом этого становится понятно, почему был такой состав обвиняемых по 'делу адмиралов' - Алафузов и Степанов, соответственно, создатель советской теории морской мощи, разумеется, в классическом варианте, и его 'правая рука', применительно к штабной работе; и Галлер - руководивший созданием наших кораблестроительных программ, и, куратор программ морского вооружения; в общем, выбили ключевые фигуры, без которых я был как без рук.

- Вы правы, Николай Герасимович - 'прокачав' ситуацию, подтвердил я - тогда, в конце 40-х, ликвидировали кафедры оперативного искусства в военно-морских вузах - восстановили их, по-моему, только в 1963 году (не помню точно года, но соответствует РеИ В.Т.); показательно свирепо расправились с переводчиком книги 'Английская морская пехота' - каперанга, не помню его фамилии, лишили звания, боевых наград и посадили на 15 лет, по смехотворному поводу, обвинив 'в восхвалении английской морской пехоты' (это было В.Т.).

- Вообще теоретики флота очень пострадали - были репрессированы, кроме Алафузова, Белли, Егорьев, Боголепов - это те, кого я помню (полностью соответствует РеИ).

- Все сходится - кивнул Кузнецов - выбили тех, кто выступал за самостоятельную роль флота - готов поспорить, что Алафузову поставили в вину его теорию 'зонального господства'; а каперанг, которого Вы упомянули, по всей видимости, Травиничев - это наш ведущий теоретик морской пехоты - да, все так, похерили саму идею сильной морской пехоты, чтобы у флота не было даже мысли о чем-то более серьезном, чем высадка тактических десантов в рамках поддержки приморского фланга армии.

- Вы победили в споре, Николай Герасимович - согласился я - это назвали, по-моему, 'перелицовкой англосаксонской теории морской мощи'.

- Ну, обвинители сказали правду - горько улыбнулся Кузнецов - это действительно переделка англосаксонских теорий применительно к нашим условиям и скромным возможностям.

- Меня в юности очень удивляло, почему у нас с конца 40-х до начала 60-х вообще прекратили изучение иностранного опыта - припомнил еще одну 'странность' эпохи я - первый учебник, где излагался опыт Второй Мировой, полученный ведущими флотами мира, издали только в 1962 году (соответствует РеИ В.Т.).

Вот видите, Михаил Петрович, как все сходится - повторил Кузнецов.

- Теперь о Вас - Сам поручил Вам подготовить доклад о начальном периоде войны на Тихом океане, из чего можно сделать далеко идущие выводы, что ему нужен не просто командир 'Воронежа' Лазарев, но адмирал Лазарев, которого он, насколько я понимаю, 'примеряет' на роль моего сменщика, возможного главкома флота, в связи с чем, у меня есть к Вам несколько риторических вопросов. Строго говоря, Хозяин прав - сколько еще ресурса осталось у 'Воронежа', на полгода, год, если повезет? Использовать 'Воронеж' как опытовую лодку, как Вы предлагаете - да, несомненно, но не кажется ли Вам, что с этим справится человек и меньшего калибра, чем Вы? Полагаю, не слишком рационально будет заколачивать гвозди золотым молотком.

- Поймите, когда Сталин сказал 'Кадры решают все', это был крик души - полагаете, я не знаю настоящую цену тем же Октябрьскому с Трибуцем? Просто нет гарантии, что их сменщики не окажутся еще хуже.

- Николай Герасимович, слово офицера - я никогда не буду Вас подсиживать - искренне сказал я - и в мыслях такого не было.

- Я верю Вам, Михаил Петрович - глядя мне в глаза, сказал Кузнецов - но Вам никогда не приходила в голову мысль, что Вы будете наилучшим для меня преемником на посту наркома флота - просто потому, что Вы, как и я, душой болеете за флот, Вы будете делать для флота все возможное; а в Вашем мире на мое место наверняка назначили кого-то, кто сидел 'тише воды, ниже травы'.

Я смотрел в глаза Кузнецову - и понимал, что он говорит правду, что он действительно готов жертвовать своим личным будущим ради флота Державы; что на фоне остальных кандидатов на его пост, того же Юмашева, я действительно буду лучше, пусть и ненамного; но, так же я понимал, что я этот груз не потяну, никак - ну не Кузнецов я, и не Горшков - и тем самым подведу человека, память которого наш флот свято чтил спустя десятилетия после его кончины.

И тут, впервые в жизни ко мне пришло озарение - то, что японцы называют 'сатори'; я понял, в чем выход.

- Николай Герасимович, простите меня, пожалуйста, если я скажу глупость - медленно сказал я - но, кажется, я знаю, что надо делать - нужно, в соответствии с базовым принципом айкидо 'обратить силу противника против него самого'.

Кузнецов удивленно смотрел на меня - но в его взгляде был и некоторый интерес.

- Армейцы хотят, чтобы флот обслуживал их интересы - хорошо, пусть так и будет - пока будет - уточнил я, выделив 'пока' интонацией - промышленники не хотят загружать себя работой с тяжелыми кораблями - если все сложится, их желание исполнится. Хозяин страстно любит тяжелые артиллерийские корабли - очень хорошо, будет ему парочка 'любимых игрушек'. И, при всем этом, у ВМФ будет зародыш - большее мы пока не потянем - будущего сбалансированного, могущественного флота.

В глазах Кузнецова явственно читался вопрос: 'А не переутомился ли адмирал Лазарев от трудов тяжких - может быть, следует показать товарища врачам или отправить в отпуск?'

Было ясно, что надо срочно пояснять свою мысль, иначе нарком утвердится в своих подозрениях.