- Мы уже предприняли некоторые шаги, - начал Сталин, закрывая карту специальной шторой. - Есть мнение, что они позволят немного оттянуть время нового нападения... Переговоры с Императорской Японией только что закончились, - Василий, знавший о предварительных договоренностях с США по поводу Японии, удивился, что сразу же было замечено его отцом. - Да, да... нам пришлось пойти на это. Специальный посол Императорской Японии оказался очень по хитрым суки... сыном, - кажется впервые с начала разговора усмехнулся хозяин кабинета. - Пришлось ему много чего пообещать, - его сын продолжал демонстрировать искреннюю заинтересованность. - Мы полностью уходим из Маньчжурии, отдаем часть Сахалина. Еще соглашаемся на раздел Китая... Да... аппетиты у них разыгрались, но выбирать не приходится..., - он вновь тяжело вздохнул. - Сын, мы заключили договор о дружбе и границах, а также протокол о взаимной помощи.
Он замолчал, внимательно смотря на сына. Было видно, что он что-то хотел сказать...
- Василий, - наконец, решился он. - Я должен знать, Он с нами пойдет до конца или нет? - он смотрел ему прямо в глаза, словно надеясь прочитать там ответ на так мучающий его вопрос. - Сейчас нам нет смысла врать друг другу..., - негромко проговорил он, неправильно истолковав эту заминку с ответов. - Говори.
- Он с нами, Отец, - Василий с трудом сглотнул горький ком в горле. - Он пойдет с нами до самого конца. Он с нами, Отец... С нами, - снова и снова повторял он, понимая как нужно было Отцу услышать это.
- Ты снова уйдешь? - вдруг спросил Сталин; прошел какой-то миг и снова в кресле сидел не едва не потерявший надежду отец а уверенный в себе, в своей силе правитель. - Обратно туда? Это будет самое пекло... Может...
- Не надо, - отрицательно махнул головой парень и решительно сжатые губы, с вызовом смотревшие глаза сказали, что настаивая на своем, его можно смертельно обидеть. - Отец, ты не прав! - от его слов, Сталин удивленно вскинул брови. - Это будет не пекло! Нет! - на мотнувшейся голове упрямо качнулись кудри. - Они ни черта не знают, что их здесь ждет! - губы изогнулись в ухмылке. - Их будет ждать не пекло, здесь их будет ждать самый настоящий ад!
Он с таким жаром бросал эти слова, что в это верилось безоговорочно.
- Я видел, что он может, - об вспыхнувшие в восхищении слова можно было смело зажигать огонь; эти яркие, пылавшие жаром огни, казалось могли испепелить на месте. - Отец, это неописуемо!
118
6 февраля 1942 г.
Нью-Йорк. Район доков.
Широкий людской поток грязно-зеленого цвета протянулся в сторону океана. По широкой улице, которая брала свое начало от муниципалитета, а заканчивалась расчищенным пустырем, двигались тысячи солдат, десятки кургузых автомобилей с огромными тюками и ящиками, медленно катились повозки. Сотни солдатских ботинок с чавканьем месили грязь на мостовой, злющие сержанты орали как заведенные на новобранцев, требовательно гудели клаксоны медленно пробиравшихся автомобилей. Вся эта какофония звуков слагалась в чудовищную мелодию разгоравшейся мировой войны...
Чуть в стороне от основной массы людей шел высокий худой человек в черном сюртуке и черном котелке. Он постоянно оглядывался, с тревогой провожая взглядом крупные грузовики
- Эй, мистер, в сторону! - вдруг кто-то громко гаркнул ему прямо в ухо, отчего он шарахнулся в сторону и обеими ногами влетел в довольно глубокую лужу. - Чего встал? Не задерживай движение! - новый окрик уже с другой стороны вновь заставил стал старика врасплох. - Куда ты прешь?
Вжавшись в осыпающейся кирпичной стене угольно-красного дома, он с грустью посмотрел на свои промокшие штиблеты. Остроносые, когда-то имевшие яркий лакированный блеск, они окончательно превратились в развилины, которые уж точно не годились для продолжительных прогулов в слякоть под открытым небом.
- Ничего, старик, не переживай, - какой-то проходивший мимо мордастый солдат, хлопнул его по плечу. - Вступай в армию и дядя Сэм купит тебе новые башмаки. Га-га-га! - он сразу же громко загоготал над своей шуткой. - Га-га-га! Ты все же подумай, старик, над моим предложением! Подумай! - орал солдат, уходя все дальше и дальше. - Хорошенечко подумай, старик!
Несколько секунд он смотрел в след удалявшемуся весельчаку, а потом презрительно сплюнул и пошел за ним.
Возвышавшиеся с обеих сторон улицы трех- и четырехэтажные дома представляли собой жалкое зрелище. На людей они смотрели выбитыми глазами окон, из рам которых высовывались остатки закопченного стекла. По стенам змеились узкие трещины, причудливыми изгибами делившие фасады домов на разные части. С крыш черными зубьями обугленных бревен высовывались остатки стропил... Именно так выглядел весь этот прилегавший к порту квартал, в своей время дававший временный приют нескольким тысячам прибывавшим в САСШ эмигрантам из Ирландии, Сицилии, России и т. д. Еще полгода назад в многочисленных каморках этих разваливающихся на глазах домов жили сотни семей, чумазые и галдящие дети которых гурьбой носились по этим улицам, сшибая у прохожих монетки. У стен стояли лотки с полугнилыми овощами, черствым хлебом, которые предприимчивые торговцы за полцены сбагривали жителям трущоб. Так продолжалось до того момента, когда правительства САСШ, напуганное масштабами внезапно разразившейся эпидемии, объявило квартал специальной карантинной зоной. Буквально в течение нескольких часов подразделения военных возвели баррикады на улицах, ведущих в остальную часть города, установили блокпосты с предупреждающими надписями. С эпидемией удалось справиться лишь к началу холодов, после которых весь квартал, к этому времени практически полностью лишившийся своих жителей, было решено предать огню...
Идя по бурлящей улице старик глазами встречал и провожал проезжавшие мимо автомобили, пробегавших сломя головы посыльных, лающих собак и т. д. Со стороны могло показаться, что он внимательно следил за всем, что происходит вокруг него. Однако, все было совершенно иначе... Старик вспоминал еще недавние события, которые так круто изменили его жизнь.
- Парни, кто видел Смита?! - чей-то зычный ор прорезал уличный гул. - Эй, Смит!
- Смит! Чертов недоумок, где тебя носит! -. следом проревел другой, уже явно начальственный рык. - К лейтенанту, быстро...
- Есть, сэр, - почти сразу же откуда-то отозвался разыскиваемый Смит.
Старик равнодушно вскинул голову и вновь погрузился в свои воспоминания... Все началось ранним утром, от которого он не ждал ничего хорошего. Вообще в те дни, ему казалось, что весь мир словно ополчился против него. Странным образом сгорела его мастерская, в которую он вложил десятки тысяч полновесных долларов; крупнейшие банки города, словно сговорившись одновременно отказали ему в кредитах; проклятый Эдиссон в очередной раз (в какой, он уже сбился со счета) подал на него жалобу в патентную комиссию при Конгрессе САСШ с какими-то лживыми обвинениями; владелец гостиницы, в которой он жил вот уже три десятка лет, начал грозиться его выселить, если тот не оплатит все счета. В добавок, одним вечером его сбил на улице какой-то извозчик-лихач. Словом это утро не предвещало ни чего хорошего...
«... Когда раздался звонок в дверь, - вспоминал он то утро. - То я еле смог до нее добраться. За ней оказался владелец гостиницы. В первую секунду мне показалось, что хозяин гостиницы все-таки решил стребовать с меня все до последнего цента. Однако, тот, заметив выражение моего лица, как-то заискивающе начал улыбаться, хотя еще пару часов назад пытался мне грубить.
- Хэлло, уважаемый мистер Тесла. Как сегодня вы себя чувствуете? - казалось, что за те несколько часов, что они не виделись, он стал его лучшим другом, почти родственником. - Вам стало уже лучше? Вот, вот … Я смотрю у вас и цвет лица изменился.
- Что вам надо? - спросил его я, так как он мог так и пару часов торчать у двери. - У меня нет времени на пустую болтовню?
- Конечно, конечно, мистер Тесла, - продолжал лебезить хозяин, что настораживало еще больше. - Я просто хотел вам сказать... э-э-э... что только что приходил ваш друг, - при этих слова он почему-то перешел на шепот. - Он оставил деньги... Мистер Тесла, вы можете совершенно не беспокоиться об оплате. Мой сын будет носить вам еду в номер, пока вы не выздоровеете.
