- Командир! Командир! - они повернулись в стороны орущего вестового. - Местного разведка повязала. Главного требует, - скороговоркой доложил молодой паренек, не слезая с жеребца. - Говорит, срочно поговорить нужно.

  - Вот, кажется и ответ тебе, Лёща, - пробормотал Василий Иванович, кивая головой в сторону поля. - Пошли...

  Через несколько минут их нагнал странного вида человек, которого сопровождали двое партизан. Козлов не сразу сообразил, что именно ему показалось необычным в этом незнакомце. Довольно длинная борода? Так этим сейчас никого особо не удивишь. У него в отряде тоже многие отпустили бородки; не каждый готов в лесу каждый день скрести лицо опаской. Одежда? Она у старика была на первый взгляд совершенно обычная. Мешковатые брюки, заправленные в начищенные сапоги; светло-серая рубаха, подпоясанная тонким ремешком; подбитая какой-то мешковиной теплая жилетка да мятая кепка. Ему доводилось встретить и не такое... Он несколько секунд смотрел на него, пока наконец до него не дошло, почему этот человек произвел на него такое впечатление. Все дело было в чуждости! Старик держался так, словно был для них для всех совершенно чужой. Казалось, взглядом, фигурой, он давал понять, что он не отсюда.

  - Я командир, - тверд произнес он, когда все эти мысли пролетели у него в голове. - Василий Иванович Козлов, - добавил он, когда заметил в глазах незнакомца сомнение. - Хм, отец, может тебе и документ показать? - улыбнулся он.

  А вот охране было не до смеха. Странное поведение местного было очень подозрительным. Они сразу же взяли старика на мушку.

  - Док[у]мент! - ехидно переспросил тот, делая ударение на втором слоге (вот ведь, старый пень, знает как правильно, а специально делает ударение именно так!). - Нет, не надобен он мне, - рассмеялся он, отчего его выпирающее пузо затряслось как студень вместе с небольшими темными комочками на поясе. - Дай-ка ты мне руку, лучше, - отсмеявшись, попросил он, делая шаг ему на встречу. - Давай, давай!

  Козлов на секунду опешил. «Записку что-ли передать хочет? - подумал он, отмечая требовательно вытянутую руку. - Ведь Центр передал, что будет связной... Не уж то это дед?!». Он вытянул раскрытую ладонь, которую старик тут же накрыл своей, словно попытался поздороваться немного странным образом.

  - Значит, это тебе нужен Отец..., - забормотал он, внимательно изучая его лицо. - Нужен? - увидев утверждение в его глазах, вновь спросил он. - А это тебе все зачем? - он еле заметно кивнул в сторону неторопливо бредущей колонны партизан. - Или ты боишься?

  Вновь командира посетило тоже самое чувство, что он пережил в самые первые секунды встречи. В тоне старика просто сквозило что-то такое, что говорило — я другой, совершенно другой и мы не похожи с тобой, с вами со всеми. Это было настолько яркое чувство, что Василий Иванович мотнул головой, словно пытаясь сбросить это наваждение.

  - Слушай, отец, - из-за спины Козлова вышел его начштаба и раздраженно проговорил. - Говори толком, чего тебе надо?! - Алексей видел, что командиру что-то известно, и это его еще больше злило. - Немцы что-ли в селе? Так скажи где, а наши бойцы мигом их прищучат. Вона, видишь какая силища у нас теперь! - он с гордостью показал на лошадей, тащивших мимо них пару немецких зенитных орудий. - Так расчихвостим, что мало не покажется!

  Старик на него посмотрел недовольно и перевел взгляд на командира.

  - Я провожу вас к Отцу, - наконец, произнес он. - Тебя и еще пару твоих людей. Остальные вона пусть здесь отдыхают. Чай путь-то не близкий прошли.

  Покрасневший от злости Пантелеев хотел что-то сказать, но не успел. Его плечо твердо сжала рука. «Все-таки он проводник, - понял Козлов, глядя на старика. - Но тогда почему он не спросил про...». Тут до него дошло, что не прозвучал пароль, который пришел в письме с последним самолетом и спецами из госбезопасности. «Подослан?! - сверкнув глазами, Козлов потянулся за пистолетом. - Немцы?!».

  - А если Отец родную кровь пожелает, не пожалеешь? - вдруг буркнул старик и хрипло рассмеялся. - Извини, внучек, запамятовал, - командир сделал вид, что поправлял кобуру. - Старый я... Ну и как, не пожалеешь? - уже без всякого смеха, пытливо повторили он свой вопрос. - Задумался.

  - Нахимов! - один из партизан, все это время стоявших сзади старика, молодцевато вышел вперед. - Давай мухой к нашим зенитчикам и зови сюда летуна! - тот козырнув убежал.

  Ждать им пришлось недолго. Минут через семь — девять к ним подошло двое, один из которых был Нахимов, а второй — тот самый летчик. Он подошел к Козлову и вопросительно посмотрел на него. «Да, все-таки как похож..., - подумал он, на секунду задержав а нем взгляд. - Характер, тоже вроде... кремень!».

  - Для блага Советского государства не пожалею даже родной крови, - четко, разделяя каждое слово, произнес он слова, которые содержались у него в пакете.

  Старика после этих слов будто подменили. Древний старичок, борода лопатой, ухмылявшийся и сыпавший шутками — прибаутками, куда-то исчез, а вместо него появился кто-то другой. На партизанского вожака глядел уже совершенно другой человек … или не человек.

  - Кто ты? - длинный костлявый палец словно лезвие ножа вытянулся в сторону летчика. - Как твое имя!

  Тот расправив плечи, хмуро произнес:

  - Подполковник Сталин, - трое из шести стоявших рядов замерли от удивления. - Василий Иосифович, командир 32-ого гвардейского истребительного авиаполка. - а через мгновение добавил, улыбнувшись. - Ну и что, похож?

  - Похож, - практически одновременно произнесли и проводник и сам Козлов.

  Через несколько часов отряд вновь встал на стоянку, а командир, забрав несколько человек с собой, отправился дальше в лес. Улучив минуту, когда и проводник и Василий Сталин вырвались вперед, Козлов чуть притормозил своего начштаба.

  - Понял теперь? - прошептал он, кивая в сторону идущего впереди летчика. - Не мог я ничего сказать. Понимаешь, не мог, - тот согласно кивнул. - Меня же в Москву вызывали после того самого рейда..., - Пантелеев вновь кивнул головой. - Сам товарищ Сталин попросил помочь, - в этот момент в его словах прозвучала ничем не прикрытая гордость — гордость за свой отряд, своих товарищей и за себя. - Говорил, что кроме нашего отряда здесь больше никого нет...

  - Думаю, готовиться большое наступление, - тоже зашептал Алексей, отталкивая от своего лица очередной куст орешника. - И сюда стягиваются все партизанские соединения. Понимаешь, какой кулак будет?!

  - Нет, Леха, - отрицательно качнул головой Василий Иванович. - Не наступление это. Здесь что-то другое..., - вдруг он шепотом выругался и остановился. - Какой же я дурак! - буркнул он. - Какое наступление, Алексей?! Ты же знаешь что здесь твориться последние месяцы. Да, немцы тут мрут как мухи... Радист говорит, немчура в открытую пятки смазывают. Понимаешь? Вон, смотри! - он рукой лихо очертил полукруг вокруг себя. - Да тут еще пара месяцев назад их было как блох на собаке. Гарнизон на гарнизоне! Да сечевиков целая туча... А сейчас все! Нет, никого!

  Кожанка летчика уже практически исчезла за деревьями, которые стали буквально врастать друг в друга.

  - Теперь товарищ Сталин сына сюда направил, - Козлов словно рассуждал вслух. - Это же переговоры! - Пантелеев, ставший начальников штаба по причине давней дружбы с командиром, звезд с неба не хватал, но очевидные вещи понимал прекрасно. - Похоже тут крупная шишка со стороны немцев будет...

  106

  - Ну чо, хлопче, боязно? - обернувшись, хриплым голосом спросил один из провожатых — мужчина лет тридцати — сорока с довольно большой бородой. - А?

  До этого вся группа шла молча... Обстановка, мягко говоря, не располагала к разговору. Довольно наезженный тракт вел через «Пожарище», которое выглядело именно на заглавную букву «П». Вокруг них спутанными рядами стояли изуродованные деревья - угольно черные с неприятным зеленоватым отливом кое-где подернутые серым налетом, утончающиеся к самому верху. На них почти не осталось веток: вся мелочь сгорела, а те что остались, вызывающе торчали в разные стороны. Это уже были не деревья! Это были похоронные свечки, приготовленные безумцем для сатанинских шабашей.