- Где он? - веки приподнялись и на врача уставились покрасневшие зрачки. - Где этот человек? - он говорил с трудом; в его речи появился непонятный акцент. - Мне нужно с ним поговорить...
- Как же вы нас милейший напугали-то, - с усмешкой произнес врач, заглядывая ему в глаза. - Что это с вами такое случилось? У вас был припадок? Эпилепсия?
- Что?! - Мессинг непонимающе смотрел на старичка. - Эпилепсия?! Какая...? Да, нет же! Это вообще сейчас не важно! Где тот человек! Мне надо с ним обязательно поговорить! Это очень важно! - он вцепился в пиджак врача и начал умолять его. - Найдите этого человека! Его другу нужна помощь... Вы слышите? Ему надо все передать! Обязательно передать...
92
12 ч. 23 м. 25 июня 1942 г. поселок Барановичи.
Центральная улица (бывшая «Коммунистическая») пересекала населенный пункт почти на всем его протяжении и упиралась в городское кладбище. В связи с этим, среди определенной части жителей поселка бытовала такая шутка: «Где бы ни строили коммунизм, он всегда ведет на кладбище».
- Хорошо..., - еле слышно шептал высокий тучный человек, важно вышагивая неплохо сохранившейся брусчатке. - Порядок...
По обеим сторонам мелькали многочисленные вывески, исполненные строгим черным готическим стилем - «die Kommandantur», «Restaurant. Nur für die deutschen», «Filmtheater. Nur für die deutschen», «Adoptiv-Punkt», «Polizei».
- Подсоби, батюшка, - вдруг кто-то дернул отца Александра — священнослужителя Свято-Предтеченскогой церкви - за рясу. - Христом богом прошу! Батюшка!
Благостное выражение мгновенно слетело с лица священника, едва он повернулся и увидел сморщенное старушечье лицо, закутанное в ветхий от старости пуховый платок.
- Опять ты Пелагея, - брезгливо скривив рот, пробормотал он. - Ну... чего тебе надо? - старушка пыталась приложиться к его ладони, но пухлая ладошка все время норовила избежать поцелуя. - Говори скорее...
- Я же батюшка не за себя..., - поймав, наконец руку, она приложилась к ладони, от чего лицо батюшки скривилось еще больше. - Не за себя прошу... За соседа Митрошку. Детишки же у него малые остались! Малятки совсем. Цельный день голосят, не переставая! Как третьего дни забрали его германы, так и не слуху не духу..., - голос у бабули был звонким и разносился по всей улице. - Что же это делается такое? Митрошка же генвалид! Кому он такой нужен? Калека! Кто же тепереча детишек кормить-то будет? Батюшка, подсоби! Родимый, Христа ради...
Про себя отец Александр благодарил бога за то, что на улице почти ни кого не было.
- Опять ты, дура-баба за старое принялась!? И убери ты от меня эту богомерзкую штуку! Сказано тебе, разберутся там и без тебя! - прошипел священник, своими мощными телесами нависая над бабулей, которая тыкала в него крохотной деревяшкой. - Что же тебе не …, - вдруг он поперхнулся. - Ладно, Пелагея, иди! Иди! Завтре, поговорю я, - старушка вновь начала кланяться, бормоча благодарственные слова. - Все, все, иди, - через какие-то доли секунды он уже не помнил ни о ней, ни о своем обещании. - Да, это же Мыкола...
Отец Александр сделал несколько шагов вперед, продолжая пристально наблюдать за идущим шагов за триста человеком. Невысокий, плотный, тот уверенно шел в сторону здания больницы.
- Он, он, стервец, - священник с выпученными от ярости глазами, замотал головой, высматривая ближайший патруль. - Мыкола! Стой! - придерживая рясу руками, он побежал за ним. - Стой! - его подбитый гвоздями сапоги выбивали по брусчатке замысловатую дробь. - Куда?! - с хрипение воздух вырывался из разинутого рта. - А! Давай! Так его, поганца!
Выбежавшие из какого-то кабака солдаты мигом сориентировались в обстановке.
- Stehen! Stehen! - проорал первый солдат, мордастый детина в потертых штанах и выцветшем кителе. - Kurt, halten Sie ihn! - второй, едва бросив взгляд на запыхавшегося священника, кинулся на бегущего впереди него человека.
... Неожиданная встреча получила продолжение через несколько часов в здании комендатуры, куда священника препроводили на пару с задержанным.
- Я знаю, что вы прекрасно говорите по-немецки.... Вы поступили как истинный патриот! - с пафосом по-немецки произнес полный человек, у которого на плечах тщательно выглаженного кителя которого тускло блестело серебро витых погон. - Ваш поступок достоин награды, и поверьте мне, Рейх никогда такого не забывает, - в этот момент он многозначительно посмотрел на стоявшего немного в стороне молодого офицера. - Давайте пройдем вниз и послушаем, что там рассказывает задержанный.
- Бандит, дядя, а не задержанный! - с некоторой горячностью поправил его офицер. - Его уже опознали! Это бывший староста села Малые Хлебцы..., - полковник вновь бросил странный взгляд на племянника. - Да, да, Малые Хлебцы, где …
- Хорошо! - одернули его. - Пора.
Они не торопясь спустились в подвал, в котором с начала оккупации со всем удобством разместилась служба дознания. Там, внизу, их ожидала сюрреалистическая картина — посреди длинного помещения с низким кирпичным потолком, стоял небольшой столик, накрытый белоснежной скатертью. На столе стояло бутылка с красным вином и несколько тарелок с закусками.
- Садитесь, святой отец! Нам нужно серьезно поговорить... Отто, мой мальчик, налей нам вина, - как это ни странно, но полковник, в этих декорациях чувствовал себя совершенно естественно. - Дайте ему кто-нибудь воды! Все молчит? - он на секунду махнул рукой в сторону висевшего у стены человека. - Олухи, надеюсь он сможет говорить?! - после этого он на несколько минут совершенно забыл о нем и повернулся к столу.
- Отец Александр, - высокий бокал с изящной тонкой ножкой приподнялся над столом. - Позвольте поднять первый тост за вас! - Бледное лицо священника вытянулось от удивления. - Благодаря таким людям как вы у этой бедной страны еще есть надежда на будущее. Пока среди эти фанатиков и варваров встречаются люди, принимающие верховенство нордической расы, Россия не потеряна, - три хрустальных бокала соприкоснулись и нежный звон поплыл по помещению. - Нам бы хотелось с вами серьезно поговорить...
Священник с трудом проглотил кусок копченной свинины, который при этих словах колом встал у него в горле, а в голове лихорадочно забегали мысли. «Что ему еще от меня надо? Я же все сказал... Не уж-то из-за Мыколы?! Догадался, что тот никакой не партизан? Или нет?». Его лицо мгновенно сменило цвет, становясь из бледного багрово красным.
- Что вы так? - дружеским голосом спросил полковник. - Отто, воды! Вот, вот, лучше? Хорошо... Скажу вам честно, мне нет никакого дела до ваших религиозных распрей, - он зацепил вилкой небольшой кусочек сыра и изящным движением оправил его в рот. - Мне совершенно все равно, что происходит там у вас. Однако, меня очень заботит другое...
Святой отец кажется начинал понимать, о чем хочет поговорить всесильный глава СД.
- … Живой лес, святой отец, - негромко произнес полковник. - Меня интересует только это. Что вы думаете об этой секте? Где она появилась? Как устроена? Кто в ней верховодит? Все! Я должен знать все!
Судорожно сглотнув, отец Александр залпом выпил стоявший перед ним полупустой бокал с водой.
- … Я, господин полковник, я готов..., - внутри него все сжималось от страха перед репутацией сидящего напротив него человека. - Я готов рассказать все, что знаю..., - он попытался встать с места, о был остановлен небрежным движением руки. - Они появились как-будто из ниоткуда. Сразу же после напад..., - на секунду священник поперхнулся, но сразу же продолжил. - Прихода доблестных немецких войск. Сначала их было немного... Да, несколько человек в одном селе, пара в другом. В моем приходе вообще сначала их не было... Первый раз я увидел их в Малых Хлебцах, когда на богослужение приезжал, - Отец Александр говорил медленно. - Я говорил с одной прихожанкой... Она такого рассказывала, господин полковник, что у меня не поворачивается язык повторять эту мерзость, - тот нетерпеливо дернул головой. - Она говорил, что разговаривала с Богом, - его голос на какое-то мгновение опустился до шепота. - … Они все там сошли с ума! Приносят жертвы Дубу. Это настоящие язычники! - кровь вновь ударила ему в лицо. - Они говорили, что Христа нет! Нет Святой Троицы! - он автоматически перекрестился, не переставая рассказывать. - Сволочи, истинно сволочи! Прости меня Господи!
