- Слезоточивого газа накушался! – хихикнул Сидоров и протянул арестованному носовой платок. – На, не вытирай руками – хуже будет!

Додик выхватил платок и приложил его к правому, подбитому глазу.

- Бить не будете? – деловито поинтересовался он.

- Не будем, – ответил Пётр Иванович. – Если, конечно, сам не напросишься.

- А чего мне? – якобы удивился Додик. – Я – честный сантехник… Не знаю, чего вы меня прихватили?.. Ой! – он вдруг сморщился и схватился за подбитый глаз. – Чайником меня кто-то из ваших навернул… И газ этот дурацкий!

- Ты уж прости, – протянул Сидоров. – Иначе бы не вышло – убежал бы.

- Ну да, сантехники живут только в элитных квартирах, – сказал Пётр Иванович. – Будешь рассказывать?

- А как же? – ответил Додик. – Мне скрывать нечего! Я – человек честный.

- Сейчас, наверное, будем бить, – тихо сказал Сидоров, услышав очередное враньё Додика.

- Чш-ш! – шикнул на сержанта Серёгин.

Тот что-то буркнул недовольно, отошёл в сторону и уселся на свободный стул. А Пётр Иванович, вооружившись ручкой и бланком протокола, обратился к арестованному:

- Фамилия?

- Додин Виктор Герасимович, – с готовностью ответил Додик.

- Та-ак, – протянул Серёгин, записывая, и снова спросил:

- Где работаем?

- Да, сантехник я! – в который раз выкрикнул Додик.

- Сантехник… – повторил Пётр Иванович.

Заполнив «шапку», следователь перешёл к большой графе «Показания».

- А знаком ли ты с гражданином по фамилии Белов? – спросил он, в упор посмотрев на арестованного.

- Неа, – замотал головой Додик. – Впервые слышу!

- Врёшь! – выкрикнул Сидоров, вскакивая со стула.

- Чш! – ещё раз шикнул Серёгин.

- Ну, ведь, врёт же! – обиделся сержант.

- Не вру, не вру! – заволновался Додик.

- Врёшь, – заключил Серёгин. – Я сам за тобой наблюдал. Да, и видел, как ты, Додик, разговаривал с Беловым в пивбаре под названием «Корчма», пренеприятнейшее местечко, скажу я вам. А в аварийном бюро я узнал, что сантехником ты уже три года, как не числишься.

- А? – до этого уверенный в своей неуязвимости, Додик перепугался, смотрел выпученными глазами.

- И не смотри так, – продолжал Серёгин. – Белова мы задержали, и он всё про тебя рассказал. А тебе остаётся только дополнить. Кстати, ты не знаешь, кто это его пристрелил у нас в КПЗ?

Додик сразу же растерял весь боевой пыл. Больше не пытался ни напирать, ни оправдываться, а только сидел неподвижно, смяв в правой руке носовой платок, и тихонько ныл:

- Му-у-ы…

Потом замолчал, уставился в пол, задумался.

- Я помогу следствию! – внезапно бодренько изрёк он.

- Вот и хорошо, – кивнул Пётр Иванович, и спросил:

- Кто такой шеф?

- Иначе, бить будем! – добавил Сидоров.

На этот раз Серёгин не шикнул, а многозначительно добавил:

- Именно.

- Ладно, – сказал Додик и откинулся на спинку стула. – Знаете, я уже и сам не знаю, что там за шеф такой.

- Правда? – удивился Пётр Иванович. – А Гарик сказал, что ты лично знаком с шефом.

- Да, – подтвердил Додик. – Но только, был знаком. Раньше у меня был один шеф – Сумчатый его звали.

- И что же с ним случилось?

- Ничего. Только он теперь – не шеф. Там какие-то американцы появились… И, в общем, Сумчатый теперь сам у них – шестёрка на побегушках. И ещё Утюг, и Чеснок, они теперь тоже на них работают.

- И кто они, эти Утюг и Чеснок?

- Наши бывшие конкуренты и враги.

- Имена, фамилии?

- Не знаю. У нас никто не говорит имена – только клички.

- Точно? – Сидоров встал и пересел на другой стул, поближе к Додику.

- Угу, – кивнул тот.

- И что это за американцы такие?

- А я и не знаю даже… – мрачно ответил Додик. – Крутые… Всех подминают. Они никогда не показываются, только руководят.

- И это тебе американцы приказали старые машины доставать?

- Ага! – закивал Додик. – Они, они. Американцы. Раньше я киллеров вербовал для Сумчатого. Но они сказали, что я слишком тупой для этого, и сначала хотели от меня совсем избавиться. А потом придумали эти машины.

- А для чего они их придумали?

- Перепродают? – вставил Сидоров.

- Да, не, – ответил Додик. – Они на них новые номера цепляют, перекрашивают, меняют старые моторы на новые. А потом какой-то ихний «жук» едет и убирает авторитетов разных, кого прикажут, понимаете?

- А как же не понять? – сказал Пётр Иванович. – Что за «жук»?

- Американский «жучила», – ответил Додик. – Я не знаю, кто это. Но знаю, что это он в «Дубке» застрелил этого, как его?.. Забыл… Ну, в законе.

- Понятно, – кивнул Серёгин.

- А потом, – продолжил Додик, – из машины вытаскивают новый мотор, ставят тот, что был и бросают где-нибудь.

«Так я и знал! – подумал Пётр Иванович. – Всё сошлось. Утюг, Чеснок, Сумчатый. Нужно узнать, кто такие».

- Расскажи-ка нам про Сумчатого, – сказал следователь.

- Сумчатый – мой шеф… Ой… – Додик запнулся. – То есть, бывший шеф. Как его зовут, я не знаю. Меня с Сумчатым ещё давным-давно познакомил Дантист…

- Кто этот Дантист?

- У Дантиста настоящая фамилия – Зубов…

- Так, Зубов, хорошо, – Серёгин усиленно работал ручкой. – Где живёт этот Зубов?

- Раньше жил на Калинкино, – ответил Додик. – А сейчас… Дантист пропал.

- Пропал?

- Ага, – кивнул Додик. – Американцы, наверное. Они говорили, что Дантист слишком медлительный.

- Опиши мне Сумчатого, – сказал Серёгин.

- Он – толстяк со шрамом на левой щеке, – быстро ответил Додик. – Носит очки от близорукости и ездит на шестисотом «Мерседесе» чёрного цвета.

- Ты не про «Мерседесы», а про Сумчатого рассказывай! – в который раз вмешался Сидоров.

- А, про Сумчатого… – сконфузился Додик. – Он жил – Любавина, сорок. В частном коттедже. А потом продал его и съехал, не знаю пока, куда. Но узнаю обязательно. Вы же знаете, я готов активно помогать следствию, – широко улыбнулся Виктор. – И мне известен один большой-большой секрет.

Додик встал и подался вперёд, ближе к Серёгину, перейдя при этом на таинственный шёпот.

Сидоров, на всякий случай, подошёл с наручниками, чтобы, если что, утихомирить словоохотливого преступника.

- И что это за секрет? – спросил Серёгин.

- Я знаю, что случилось со следователем прокуратуры Синицыным, – загадочно прошептал Додик. – Однажды Дантист, он тогда ещё не пропал, разнюхал где-то, что американцы собираются убрать Синицына. Чтобы не рыл, понимаете?

- И после этого Дантист исчез? – вставил Сидоров.

- Ага, – кивнул Додик. – Вы представляете, он мне рассказал, и на следующий день – фью-ить! – сгинул! Так, это не всё. Я там случайно подвернулся. Я в тот же магазин ходил, что и он. В «Засядько», там хлеб дешёвый. И шёл назад тоже за ним. Но я ещё за пивом зашёл в «Родник», есть там такой, в подвале. И отстал чуток от Синицына. А потом увидел типа какого-то. Он сигаретку у Синицына стрелял. Но я догадался, что что-то не так. Вспомнил Дантиста и – спрятался. Залёг в кучу листьев. Я понял, что тот типочек и есть американский «жучила». Он прижучил Синицына, а потом затащил в машину и уехал. Я знаю, что это была за машина. Я сам угнал эту «Волгу».

- Где и когда это случилось?

- В позапрошлый четверг… Я не знаю, как называется эта улица, но там – больница и парк, а потом пятиэтажки начинаются. И тротуар очень плохой.

- Ясно, перекрёсток Владычанского и Краснофлотской! – выкрикнул Сидоров

- Тише, Саня! – сказал Пётр Иванович. – И как выглядел «жучила»?

- Темно там было. Морду не заметил. Видел, что тощий такой. Ростом с меня, примерно. Это он, наверное, Гарика кокнул. Больше некому.

Серёгин нашёл на столе фоторобот Николая. Подсунув его под нос Додика, он спросил:

- Это – «жучила»?

Додик долго изучал Колины глаза, нос, рот, уши... Раздумывал, говорить ему, или лучше промолчать. Потом решил говорить, потому что испугался, что его он тоже прижучит в КПЗ, как Гарика.