Николай внимательно оглядел спящего усача. Тот неподвижно лежал на полке без постели, мирно посапывал, словно ребёнок и даже в ус не дул. Его правая ручища покоилась на рукояти пистолета, левая – была опущена вдоль тела. А вот из кармана его брюк торчала связка ключей… Ага! Дверь купе заперта на ключ, и один из этих вот, ключей её откроет! Николай замер и прислушался. Не услышав вокруг себя ничего кроме мерного сопения и стука колёс, он медленно, осторожно подался вперёд и протянул исхудавшую на хлебе и воде руку к заветным ключам. Коля ожидал, что сейчас на него обрушится сокрушительный удар: он подозревал, что третий конвоир не дремлет. Однако ничего не последовало: в полутёмном купе всё оставалось тихим и неподвижным. Неужели, и этот заснул??? Наверняка подумали, что Николай сломался, и не будет больше пытаться сбежать! Как они, однако, ошиблись! Коля схватил ключи и аккуратненько, чтобы не звенеть, потянул на себя. Ключи зацепились за что-то в кармане усача, а когда Коля потянул сильнее – выпали и потянули за собой зажигалку. Зажигалка была металлическая, тяжёлая. Она тяжело упала на пол и громко грюкнула, ударившись. Усач заворочался, забурчал во сне. Коля застыл: всё, сейчас он проснётся… Усач отвернулся на другой бок и всхрапнул. Кажется, пронесло… Коля быстро поднял ключи и собрался было открыть дверь купе и покинуть узилище. Но внезапно на Николая сзади навалилось тяжёлое тело – это спрыгнул конвоир с верхней полки. Он заломил Коле руки, занёс над ним кулак. Коля совершил нечеловеческое усилие: высвободил правую руку, схватил со стола стакан с чаем и выплеснул горячий чай в лицо рычащего чудовища. Здоровяк заревел басом, схватился за глаза, завертелся на месте и разбудил двух других. Усач подпрыгнул, словно мячик, бросился на Колю, выпятив кулаки. Но Коля, войдя во вкус драки, увернулся от его кулака и одновременно залепил врагу оплеуху ногой. Усач отлетел в сторону и вышиб запертую дверь своей спиной. Ура! Выход открылся! Коля метнулся в коридор, но третий конвоир успел схватить его за ноги и повалил на грязный пол. У носа Николая, на остатках погибшей двери, ворочался усач, а третий амбал тащил его назад в купе. Николай брыкался, отбивался от него ногами. Ему удалось лягнуть противника в нос. Тот отпустил на миг, и Коля смог вскочить. Он прыгнул вперёд, но тут перед ним вырос облитый чаем, и на левом плече его погоном возлежал лимон. Сзади тоже было неспокойно: с пола поднялся усач и растопырил руки, готовый схватить. Облитый громила взмахнул кулаком. Коля нырнул в сторону, пихнул его и выскочил в коридор. Облитый стукнул и влепил тумака усачу, повергнув его животом на стол…
Коля бежал по коридору, и стремился только к одному: быстрее добраться до тамбура. За ним летел топот и рычание: конвоиры не желали выпускать его и гнались, топая толстыми ногами. Всё, вот и тамбур! Николай разинул дверь и нырнул за неё. В тамбуре было темно по сравнению с вагоном, Коля на секунду потерялся в темноте. Но нет, медлить нельзя – надо отдраить дверь, выбраться наружу и спрыгнуть с поезда!
- Вы куда? – это в тамбуре внезапно нарисовалась проводница.
Она застукала Колю как раз в тот интересный момент, когда он почти уже справился с замком наружной двери.
- На кудыкину гору! – злобно рыкнул Николай, отпихнув от себя эту обрюзгшую эвглену, которая вздумала оттаскивать его назад.
Проводница шлёпнулась на спину, заплескала ножками, а Николай рванул на себя синюю тяжёлую дверь, и она с треском распахнулась, впустив в тамбур вихрь ночного воздуха. Да, снаружи было темно, хоть выкалывай глаз. Мимо проносились некие леса, высоченные сизые ели… Ночное небо, лишённое луны, полыхало огромными звёздами. Скорость была головокружительной, насыпь – высокой, каменистой. Стоит Коле спрыгнуть – он превратится в форшмак… А если не спрыгнет – то его превратят в форшмак насильно. Вон они, уже набились в тамбур, и проводница снова лежит в углу и плещет ножками…
Коля выбрался из вагона и полез по его железной стене вверх, на крышу. Прохладный ураган, наполненный запахами ночи, свистел в его ушах, грозясь сорвать с той хлипкой опоры, за которую он сейчас ухватился. Это была некая железка, что выступала из корпуса вагона. Николай почти не различал её в темноте, однако его руки вцепились в неё намертво. Коля подтянулся и закинул на крышу правую ногу. Порыв ветра принёс с собой свист пули, а Колин глаз заметил, как в тёмное небо рванулась огненная вспышка. Они в него стреляют!
Коле удалось закинуть на крышу и вторую ногу, он подтянул тело и улёгся животом на холодный металл. Руки теряли чувствительность, лёгкие рвала одышка, мозги прошибала тупая истерика, ведь Коля ни разу ещё на ездил на крыше вагона!
Эй, что это там скребётся внизу? Сквозь грохот металла и свист ветра Коля различил… Этот звук! Конвоиры карабкаются за ним. Николай нашёл в себе силы глянуть вниз и увидел оскаленную физиономию усача, что неумолимо и быстро приближалась к нему. Чёрт! Сейчас схватит!
Николай не понял, что произошло с ним в эту экстремальную секунду. Он просто вскочил на ноги и побежал по качающейся, как палуба корабля, крыше вагона вперёд, к тепловозу. Ноги несли его сами, а сознание, кажется, отключилось, потому что Николай не чувствовал больше ни единой эмоции. Он ничего не слышал, кроме свиста и грохота и ничего не видел, кроме маячащих впереди огней тепловоза. В темноте он запнулся за что-то и полетел носом вниз. Вихрь сорвал его с вагона, швырнул куда-то в разверзшуюся пропасть… Колина рука рассекла воздух и поймала некую железную скобу. Коля зацепился за неё, задержав падение, ударился с размаху о вагон и повис над головокружительно мчащимися рельсами и бушующими колесами, что, крутясь, высекали искры. Дыхание перехватило, сил не осталось. Он не мог подтянуться, не мог влезть обратно. Коля так и остался безвольно висеть, чувствуя, как немеют пальцы. Скоро он не сможет держаться и сорвётся…
Впереди обозначились некие препятствия – туннель, что ли, или мост – поезд стал слегка притормаживать. И тогда Коля сорвался.
Он жёстко ударился о камни, покатился по ним, больно ударяясь. Коля старался сгруппироваться, подтянул ноги, руки, закрыл лицо. Кубарем врубился он в некие колючие заросли, зацепился за них одеждой, ветки хлестали по голове, рукам. А потом – на пути попалось что-то твёрдое – пень, что ли? Коля ударился об него и выпал из реальности…
Когда Николай очнулся – над ним возвышались утыканные листьями ветви, сквозь которые прорывались лучи солнца. Солнце успело подняться почти что, в самый зенит, его свет больно бил в глаза. Должно быть, Николай пролежал тут много часов, прежде, чем пришёл в себя. Тело ныло и болело, Коля испугался: если у него окажется хотя бы, один перелом – он не сможет встать и пойти. Он останется лежать тут, один и, в конце концов – умрёт от жажды, голода и ран… Николай осторожно пошевелил руками, ногами, головой… Нет, вроде бы, ему повезло, он ничего не сломал – только набил парочку солидных шишек. Кажется, он может встать. Николай сгрёб в кучку силы и с трудом сел. Его уши ловили птичий щебет, шелест леса… и стук собственного сердца. Да, он тут совершенно один, откатился с железнодорожной насыпи, свалился в некий овраг. Земля под ним была сырая, поросла высокой травой, кустами. Нужно выбираться – не сидеть же здесь вечность? Вот Коля и встал на шаткие ноги и побрёл вверх по пологому травянистому склону. Выбравшись, он огляделся и увидел, что стоит на большой поляне. Позади – провалом темнеет овраг, а впереди – стеною стоит густой лес. Ели небоскрёбами рвутся куда-то в небесную высь, а между елями маячат дубы. Неужели это – тайга? Уж не в Сибирь ли он попал? «Будешь в Сибири ямы рыть в снегу…» – похоронным звоном отозвались в больной голове страшные слова адского «рейхсфюрера». Снега пока не было – наверное, и в Сибири иногда наступает лето. А вот дорога была лишь одна – туда, в лес, через овраг не пройти. Вот Коля и двинулся в лес. Может быть там, в лесу, найдутся какие-нибудь ягоды, или лесник…
