- Странно, – пожал плечами Усачёв. – Машина на второй этаж не достанет… разве что, автовышка, или кран…

- Звездолёт! – буркнул Сидоров. – Прямо из космоса. Скажи мне лучше, что вы там про Интермеццо накопали?

Усачев в ответ состроил «бровки домиком» и пожал плечами, мол, ничего.

- Ага, – буркнул Сидоров, понимая, что «король воров» милиции не по зубам.

- Пойду искать этого «бомбермена», – вздохнул Усачёв, и его голова пропала за закрывшейся скрипучей дверью.

Рука Сидорова машинально схватила футбольный журнал, но раскрыть его сержант не успел: в кабинете возник Пётр Иванович. Узрев Серёгина, Сидоров почти, что судорожным движением выдвинул первый попавшийся ящик стола и впихнул туда толстый журнал. В ящике уже лежало что-то, и поэтому над журналом он едва закрылся.

- Синицын был завязан с «Гогром»! – выдохнул Пётр Иванович и шваркнул на стол перед вздрогнувшим от неожиданности Сидоровым добытую у Людмилы Синицыной бумагу. «GOGR», – прочитал Сидоров самые большие буквы, а всё остальное прочитать не успел, потому что Серёгин выхватил бумагу у него из-под носа, замахал ею и забегал вокруг стола.

- Кажется, мы совершим прорыв! – выпалил Пётр Иванович. – Если удастся доказать, что Гоха – это Синицын…

- Даже если мы и докажем – он всё равно ничего не вспомнит сам, – вздохнул Сидоров, думая о том, как бы Пётр Иванович не обнаружил запрятанный в ящике футбольный журнал. – Вчера мне Карпец звонил.

- Карпе-ец?? – Пётр Иванович резко изменил курс, совершил пике и приземлился на дырявом стуле напротив Сидорова.

Повторно шваркнув бумагу из «Гогра» перед носом сержанта, Серёгин уставился на него так, словно собирался пролезть в мозг и прочитать мысли.

- И что же он тебе сказал?

- Ныл, что к нему завалил кто-то, двое чуваков незнакомых. Представились «Горгазом», а сами усадили на стул и усыпили, что ли…

«Они ничего не украли, – говорил тогда Сидорову Карпец. – Я ещё специально по тайникам у жены полазил, посмотрел, на месте ли деньги… Но деньги, им, кажется, были не нужны… – Сидорову вообще, показалось, что Карпец в истерике. – Я в сон какой-то провалился, а когда проснулся – их уже никого не было, а в голове у меня – алгебра за четвёртый класс, которую я уже и забыл давно!».

Прослушивая сообщение Сидорова, Пётр Иванович сидел и невольно скрёб пальцами затылок. Алгебра за четвёртый класс… С недавних пор Серёгин узнал, что заставлять «подопытного» вспоминать школьные учебники это стандартный метод всех гипнотизёров – милицейских и не очень…

- Вот что, – заключил Пётр Иванович, дослушав про Карпеца до логического завершения. – Сейчас покажем вот это Недобежкину, – он показал пальцем на бумагу из «Гогра», а потом к Карпецу съездим.

====== Глава 49. Открытие за открытием. ======

Недобежкин не спеша взял документ Синицыных в руки, повертел его, покомкал, посмотрел на просвет и даже украдкой понюхал.

- Хм, – хмыкнул он, наконец. – Интересное кино. «Заключение о результатах эксперимента номер 29А»… Где же он его взял?

Недобежкин вперил в бумагу цепкий взгляд, стараясь найти на ней некие улики. Начальник нашёл под текстом дату: «19 часов 00 минут, 09 сентября 1999».

- Странная какая-то дата… – пробормотал он, подавив желание навалиться животом на стол. – Если перевести всё это в цифры и опустить нули, то будет так: «1999 1999». Я, конечно же, нумерологией не увлекаюсь, – поспешил оправдать свою числовую догадку Недобежкин. – Но они во всяких своих шарашках – и на картах гадают, и вызывают привидений, и по тринадцатым числам ничего не делают… Гиммлера возьмите, например…

Кажется, Недобежкин воспринял теорию Ежонкова – про фашистов – и мыслит его категориями.

- Э-эй! – это вставил своё веское слово Пётр Иванович, потому что ровно одну секунду назад из космоса ему на голову плюхнулась очередная сенсационная догадка. – Синицын ездил в командировку в Вашингтон в девяносто девятом!

- Да-а? – Недобежкин крайне удивился и даже не заметил, как отключилась его воля, и он навалился животом на стол.

- Да, – кивнул Пётр Иванович, подхватив правой рукой будильник, который Недобежкин спихнул со стола своим животом. – Как сейчас помню, – Серёгин поставил будильник на угол стола, подальше от Недобежкина и от края. – В августе, кажется, улетел, а в ноябре вернулся. Он ещё сувениров всяких напривозил, фотографии показывал. Капитолий там, Статуя Свободы, Макдональдс, да небоскрёбы…

- Эй, а для чего он туда ездил? – осведомился Недобежкин, даже не замечая, что лежит животом на столе.

- На какой-то всемирный полицейский слёт… – начал припоминать Пётр Иванович. – Григорий рассказывал, что там ещё англичане, французы были…

- Жандарм Крюшо, – тихонько хихикнул Сидоров из своего угла, и никем услышан не был.

- … Делились опытом следовательской работы, что ли. У Синицына там с конференций ещё фотографии были… – продолжал Пётр Иванович, ухватившись за подбородок.

- Да, помню такой, – оживился Недобежкин. – Стоп! – начальник достаточно высоко подскочил, освободив стол от своего живота. – Смирнянский ещё на него ездил. Надо бы поспрашивать у него про Синицына. Прекрасно, – заключил начальник и снова уселся, чутко следя за тем, чтобы снова не улечься на стол. – Пойдёмте к Гохе, подсунем ему в нос эту бумаженцию, авось сообразит?

За сегодняшний день это был уже третий визит Недобежкина к Гохе. Вообще, по графику рабочий день уже подошёл к концу, однако «суперкоманда» под руководством неутомимого милицейского начальника не спешила уходить домой. Тем более, что летом темнеет поздно, дни длинные, можно и поработать. Усачев и Казаченко уже закончили исследовать размеры бедствия, нанесённого «инопланетным визитёром», и откочевали в комнату экспертов, забрав с собой вывернутую решётку. Ничем не закрытое окно впускало в мрачноватый серый коридор солнечный свет, птичий щебет и приятный летний ветерок.

Гоха уже завалился спать. Спал он не на нарах, а под ними, как собака в будке, и этим очень напоминал Грибка – Кораблинского, который тоже предпочитал пол постелям.

- Гоха! – Недобежкин присел на корточки затормошил секретного узника за плечо.

- Уууу! – Гоха заворочался на полу и раскрыл свои сонные глазки. – Чо?

- Давай, Гоха, просыпайся, – Недобежкин схватил его за воротник и потянул вверх. – Садись по-человечески и давай, поговорим.

Гоха нехотя поднялся сначала на четвереньки, а потом – вполз на нары и укрепился там, поджав под себя ноги.

- Граждане начальники, – заныл он. – Ну. Я же вас не бужу…

- Это ещё как сказать… – буркнул Пётр Иванович.

Сидоров почему-то оглянулся назад, туда, где в коридоре зияло выбитое окно. А вдруг «Карлсон прилетит» опять? Перед окном растёт каштан. И, если «Карлсон» надумает «прилететь», то из-за каштана его смогут заметить только тогда, когда он влезет в окно…

Гоха отказывался говорить, он даже не хотел смотреть на бумагу Синицына, которую давал ему Недобежкин.

- Гогр! – сказал Гоха.

- Неужели «закамлает»? – буркнул Недобежкин и принялся трясти Гоху за плечо, чтобы вытряхнуть беднягу из омута безумия, который засасывал его всё глубже и глубже. – Эй, приятель, давай, бросай это дело!

- Ы-ы-ы! – мыкнул Гоха, захлопав глазками. – Гогр… Гогр это Гогр!

- Чёрт, кто же это ему так мозги-то забил?? – рассердился начальник и пихнул Гоху в бок. – Чуть что – сразу этот «Гогр»!

- Жил был у бабушки серенький козлик! – срывающимся фальцетом взвизгнул Гоха, а потом – хлопнулся на четвереньки и невменяемо заорал:

- Ме-е-е-е! Ме! Ме! Ме! Ме-е-е-е!!!

А потом – Гоха взял на нарах небольшой разбег и неожиданно боднул лбом Недобежкина, спихнув его с нар на пол.

- Чёрт! – разозлился начальник, а Сидоров прыгнул вперёд и заковал озверевшего Гоху в наручники, прежде чем он успел боднуть начальника второй раз.

- Вот уже!.. – извергался, словно вулкан, подбитый виртуальными рогами Гохи начальник. – Однако… – Недобежкин разом перестал «извергаться» и поднялся на ноги, потирая ушибленный бок. – Я могу сделать из всего этого следующий вывод. А вывод у меня будет такой, что у Гохи на эту бумажечку рефлекс. Как только она попадается ему на глаза – у него включается «команда гоу ту», и он начинает блеять. Это значит только одно – кто-то специально установил ему именно эту программку, и отсюда, ребятки, вытекает, что да, Гоха – это Синицын.