- В городе паршиво! – фыркал Гойденко. – И чего все они туда прутся? Я, вот, не хочу. Дышать газоном, на многоэтажки снизу вверх пялиться – неохота!
Если днём Филлипс «прикидывался шлангом» и дружил с глуповатым и неотёсанным трактористом, то по ночам он превращался в разведчика. «Раз тут неподалёку была «Наташенька», значит, есть и шпионские базы американцев, с которых те за ней наблюдали.» – так рассуждал Филлипс. Его внимание привлёк большой заброшенный дом, про который местные жители рассказывали страшные легенды. Будто бы там открывается дверь в преисподнюю, и выходит верхнелягушинский чёрт. Грегор Филлипс истолковал эту легенду по-своему: под особняком как раз и имеется одна такая шпионская база. «Надо бы её найти», – решил Филлипс и отправился лунной ночью в покинутый, нежилой и страшный особняк Гопникова. Вскоре показался вдалеке его серый, угрюмый и изломанный силуэт. Подойдя поближе, Филлипс затих и спрятался в пышных кустах сурепки высотой с человеческий рост. Дальше он продвигался зарослями и как можно тише. Он не стал входить в особняк через дверь, хотя она и была открыта. А вернее – выломана и лежала щепками на крошащемся крыльце. Обойдя дом вокруг, Филлипс отыскал окно, в котором торчало меньше всего острых стеклянных осколков. Подтянувшись на руках, Филлипс запрыгнул в это окно. Спрыгнув вниз, он поскользнулся и едва не шлёпнулся: пол оказался осклизлым и покрытым влажным мхом. Филлипс чудом удержался: ухватился за некую ржавую железяку в последний момент, когда готов уже был растянуться на грязном мху. В железяке Филлипс с трудом признал бывшую трубу отопления. Твёрдо встав на ноги, он отпустил её и осветил фонариком свою руку – рука была покрыта рыжим слоем ржавчины. Подсвечивая себе фонариком, Филлипс осторожно двинулся вперёд. Наверное он попал в мастерскую, или в иное хозяйственное помещение. В углу стоял почерневший верстак. В таком же почерневшем шкафчике рядом с верстаком громоздились банки со ржавыми гвоздями и ржавые инструменты. Всё это было густо заплетено серой паутиной. Если пространство около окна хоть как-то освещала большая яркая луна, то в таинственной глубине дома висел призрачный сумрак. Филлипс направил свой фонарик прямо в этот сумрак, и луч света затанцевал по каменным стенам, вырывая из лап тьмы какие-то полочки, шкафчики и прочую нехитрую мебель. Пройдя узкий и прохладный от сырости коридорчик, Филлипс попал в следующую комнату. Она была несколько светлее мастерской, потому что имела целых три окна. Эта комната оказалась кухней. От русской печи остались только столбики железного каркаса да труба. Рядом с остатками печки валялась чугунная сковородка с дыркой посередине. И прямо в этой дырке торчало бледненькое растение с тремя листочками, которое неким волшебным образом пробилось сквозь плиты пола. Филлипс аккуратно обогнул растение, осветил бывшую печку и с удивлением обнаружил застрявший между щербатыми позеленевшими кирпичами новенький блестящий ломик. Филлипс протянул руку и попробовал вытащить инструмент. Но – дудки – ломик не поддался – так прочно его вогнали в разрушающуюся кладку. Филлипс оставил попытки и отошёл от печки в сторону. И тут на него навалилось некое странное и жутковатое ощущение того, что ему в спину глядят чьи-то пронзительные глаза. Филлипс удивился: в доме никого не должно быть кроме него. Он обшарил отсыревшие углы: пусто – выросла капуста! Но всё же Филлипс, едва ли не кожей чувствовал у себя на спине чей-то взгляд. «Уж не чёрт ли?» – даже такие мысли лезли к нему в голову. Но, как сотрудник ФБР, Филлипс твёрдо знал, что никаких чертей не бывает в природе. Но коленки всё равно начинали меленько, предательски дрожать.
- Эй! – Филлипс даже крикнул. Неужели думал, что «чёрт» ему ответит?!
Эхо разнесло и многократно повторило этот его выкрик, но ответа не последовало. Кажется, в доме нет ни души, кроме крыс, которые иногда попадались в круг света фонаря. Узрев очередную крысу, Филлипс морщился и отходил подальше – не любил грызунов. Дверь кухни кто-то когда-то снял с петель и прислонил к стене около дверного проёма. Выходя из кухни, Филлипс не заметил её в темноте и едва не сшиб, зацепив своей неуклюжей ногой. Из кухни Филлипс попал в прихожую. А в прихожей тьма оказалась непроглядной – не помогали даже окно и дверь. Возле двери обозначились контуры двух одинаковых напольных ваз с торчащими из них останками цветов. Проведя луч фонарика по полу, агент заметил крышку погреба. «Ага!» – обрадовался. Но, подбежав, словно вихрь, поближе – разочаровался. На крышке висел замок. Очень старый и заржавленный замок, который не открывался, наверное, несколько лет. А сама крышка – деревянная – вся прогнила и покрылась мхом, как и всё здесь. «Хорошо, что не наступил, – уныло подумал Филлипс, отойдя подальше от погреба. – А то ухнул бы вниз и с концами». Филлипс опасливо и тщательно обшарил лучом фонарика весь пол в поисках других подобных «ловушек». Убедившись, что больше таких не имеется, агент продолжил исследование прихожей. Слева и справа возвышались две лестницы, которые вели на второй этаж. Наверху они соединялись наподобие галереи, и Филлипс подумал, что там мог бы быть отличный наблюдательный пункт. Подумав об этом, агент устремился к правой лестнице. Опустив на неё луч фонарика, Филлипс увидел, что две нижние ступеньки провалились куда-то в зияющий чернотой подпол и на их месте – страшноватая дыра. Филлипс разогнал ярким лучом склеповый мрак подполья, но ничего в нём не нашёл – лишь поломанные доски, да вездесущие мох и паутину. «Ух!» – рассердился Филлипс и подошёл к левой лестнице. Левая лестница сохранилась лучше, чем правая. Филлипс только поднял ногу и собрался начать подъём, но тут же раздумал и поставил ногу назад. «А вдруг эта чёртова лестница тоже провалится?» – подумал он и пошёл на улицу – отыскивать палку, чтобы с её помощью проверит крепость антикварных ступенек. Филлипс вышел через дверь и принялся ковыряться в зарослях сурепки и других высоких, древовидных трав. Но палки попадались только мелкие. Под «музыку» цикад и филина Филлипс руками раздвигал колючую сурепку и высоченную голенастую амброзию. Наконец, палка была обнаружена. Неуклюжая такая и суковатая, но зато – крепкая и длинная. Схватив её, Филлипс стрелой ринулся назад. Протоптался прямо по валяющейся двери и она загрохотала по каменному крыльцу. Стараясь не поцарапаться о сучки, Филлипс взял палку за один конец и со всей силы стукнул ею нижнюю ступеньку. Ступенька жалобно затрещала и сразу же провалилась. В лицо Филлипсу брызнули щепки. Тот закрылся от них двумя руками и упустил палку в только что пробитую глубокую дыру
- Чёрт! – рассвирепел Филлипс.
Он попробовал вытащить палку, однако не смог до неё дотянуться. Филлипс понял, что пути наверх нет. Он даже обрадовался, что догадался проверить лестницу «на вшивость» прежде, чем ступить на неё.
Внезапно Филлипсу захотелось уйти из дома. Он даже не понимал, почему: кажется, здесь и не страшно, и чёрта никакого нету, и призрачный взгляд куда-то исчез. Но ощущение некоей скрытой опасности и желание покинуть заброшенный дом оказались до того сильными, что Филлипс не смог с ними бороться и послушался. Он повернулся к разрушенной лестнице спиной и быстро зашагал к двери. В бесхозном доме было ужасно неуютно: с потолка капала вода, свистели сквозняки, а в грохоте рушащейся ступеньки Филлипсу даже пригрезился ехидный смешок. Нет, пора ему убираться отсюда…
Филлипс покинул «призрачный» дом. Счистил с плеч паутину. Не удивительно, что местным здесь черти мерещатся! Более жуткого места Филлипс ещё не видел. Сейчас он чувствовал себя как-то нехорошо: испуганно и подавленно. Тёплая ночь и добродушное пение живых цикад успокаивали и снимали неприятный осадок, который оставил Филлипсу мёртвый дом. Но неудача всё равно раздражала его и скребла кошкой где-то в пищеводе и в желудке. Со злостью Филлипс поддал ногой валявшуюся неподалёку пустую жестянку. Она подпрыгнула и с дребезжанием покатилась по остаткам мощёной дорожки. Ссутулившись, вразвалку, побрёл Филлипс домой.
