А.Гердов

Еще раз про любовь

Филогумолог Глеб Ставский потерялся на второй день после прилета. Утром поселенцы окраинных земель видели, как длинный нескладный парень с рыжей бородкой, помахивая стиксом и озираясь, пробрался через неплотный зеленый вурс и ушел в пустыню.

- Я думаю, это был он, - старый Густав с острым крысиным лицом опирался на палку и часто кивал головой. - Ну, а кому же еще быть? Следы? Да откуда им быть, следам? Утром всегда метет. Вурс заметает так, что чистить потом приходится. А ты говоришь, следы, - он вытер красные слезящиеся глаза и для убедительности покивал еще.

Маленькие песчаные вихри суматошно мотались по пустыне. Надзиратель Крейцер тоскливо посмотрел в низкое серое небо, окинул взглядом близкий, в струящемся мареве горизонт и сплюнул.

- А ты браслетил его? - спросил старик и тоже сплюнул, - если браслетил, то ему деться некуда. За ним нужно подушку слать. А если не браслетил, то... - старый Густав растерянно посмотрел на надзирателя, еще раз плюнул и, шатаясь, ушел в свою нору.

Крейцер огляделся. Жители окраинных земель спали прямо на солнце перед своими норами. Надевать респиратор не хотелось. Он старался дышать поверхностно, но колючий воздух сочился в легкие и вызывал спазматические приступы кашля, которые он с трудом подавлял. Паршивый щенок. Не успел надеть ему на руку браслет с маяком... Куда его могло занести за эти три часа? Попросить у базы помощь и организовать поиск или найти самим? Надзиратель представил, как он будет уговаривать, как вежливо и от этого еще более унизительно его будет попрекать начальник базы, как потом, ворча и проклиная зыбучий песок, они будут бродить по пустыне, натыкаясь на старые норы кремеров, пугливо заглядывая в них, говоря друг другу, что сейчас их здесь быть не может, что молодые кремеры ушли к океану, а старые не агрессивны... Господи! Ну что за окаянная планета! Он ведь мог выбирать после окончания курсов. Почему выбрал ее? И почему именно на него свалился этот бородатый филогумолог? Что тут делать филогумологу? Изучать язык кремеров - если это невнятное злобное бормотание можно назвать языком? Крейцер досадливо крякнул и пошел кочегарить дряхлый песчаный катер на воздушной подушке.

Глеб брел по пустыне, тыкал стиксом в песок и маялся от тоски, жажды и собственной безнадежной глупости. Почему, почему он сбежал именно сюда? Безжалостная ярость звезды. Дремучие агрессивные аборигены, живущие в песке. Царапающий легкие воздух и лютая тоска о ней, о ее губах, о ее... Нет, вот об этом вспоминать нельзя. Он и прилетел сюда, чтобы забыть, чтобы не свихнуться... В черноте глубокой норы Глеб увидел глаза. Кремер! Кажется, они умеют прыгать прямо из норы. Он перехватил стикс и приготовился к защите.

- Уж не собираешься ли ты ударить меня палкой? - кремер говорил чуть повизгивая, но Глеб его понимал, - я сижу в своем доме, терпеливо жду ночь, чтобы выползти и поискать какой-нибудь еды, а он тут ходит по чужому песку со своей огненной палкой. Ты можешь положить палку подальше, сесть на мой песок и поговорить со мной. Все ушли к океану резвиться с девками. Их, правда, мало, но каждая родит двух, а то и трех детенышей. А я тут остался один.

Глеб положил стикс не очень далеко от руки и сел рядом с норой.

- А ты почему не ушел?

- Я стар и уже высох. Мне нечем порадовать девочек. И жирные ящерицы, которых я иногда ловлю, не радуют меня, как раньше. Я теперь и не знаю, нужно ли мне жить. Может, тебе и в самом деле ударить меня палкой и убить? Ты как думаешь? А зачем вы спустились? Почему не остались на звезде? Я думаю, там можно засохнуть от жары, если там нет океана. А там есть океан?

- Нет. - Глеб глубоко вздохнул и с полминуты кашлял.

- Вот я и говорю уродливой Соу, что там нет воды, и поэтому вы оттуда сбежали. Она мне не верит. Совсем без воды, говорит, не бывает. Ты ей расскажи, что бывает. Она вечером приносит мне гусениц, которых сама разводит, и жалуется на свое уродство. Вот уж не повезло девке. Со стороны посмотреть, могла бы рожать и рожать. И парни около нее крутились, звали на берег. Боится. А чего боится? Ну, был случай, набросились на нее в вурсе окраинные мужики. Так зачем к ним в вурс ходить? Не надо к ним ходить. Живешь в песке - и живи. Грибы какие-то. Их и есть-то противно, эти грибы, и живот после них болит. Да и не сделали ей тогда ничего эти выродки, отбили ее наши. Ну, помяли ее чуток, так это здоровой девке только на пользу. Ты как думаешь?

- Не любите вы окраинных поселенцев?

- А чего их нам-то любить? Вы их любите. Кормите их, вурс сажать заставляете, своим словам учите. Они и разговаривать с нами теперь не хотят. Вот девку нашу поймать и покалечить так, что она потом рожать не может, это они умеют. Своих-то нет, вот они и кидаются. У вас-то девки есть, которые на звезде жили? Я думаю, должны быть. Иначе как же? Совсем без них нельзя. Ты как думаешь?

Старик вылез из норы и лег на горячий песок рядом с Глебом. После короткой четырехчасовой ночи с шалыми сновидениями Глеб вдруг невыносимо захотел спать. Он надвинул на глаза широкополую шляпу, положил руку на стикс и задремал, прислушиваясь к невнятному бормотанию старого кремера.

- Ты зачем за свою палку хватаешься? Меня боишься? Не нужно тебе меня бояться. У меня сил нет кидаться на тебя. Да если бы и были, я бы тебя не тронул. Когда-то, очень давно, человека ели, а теперь мне и думать об этом неприятно. И тощий ты. Одни кости.

Глеб закрыл глаза, и ему опять привиделась их лагуна с голубой теплой водой. Они плавали в ней нагие и счастливые. Зоя плавала лучше и каждый раз ускользала, когда он пытался ее поймать.

- Да нет, он живой. Не мог он так быстро умереть. Просто глаза закрыл и думает, как бы нас увести с собой к поселенцам. Или ни о чем не думает, а спит. Сидя можно спать? Как по-твоему?

Глеб открыл глаза и увидел нагую девушку. Она была совершенно не похожа на Зою, но у него сильно застучало сердце, и он опять закашлялся. Ничуть не стесняясь своей наготы, девушка пристально смотрела на него.

- Ты прав, Кун, он пока живой, но звездный человек болен. Ему надо съесть корень желтого цветка, который растет в вурсе, - низкий голос был приятен и чист. В нем не слышалось обычного повизгивания аборигенов. Глеб был уверен, что в плотном колючем вурсе цветы не растут.

- Соу тоже нездорова, - сказал он.

Девушка метнула злой взгляд на старика и нахмурилась.

- Я здорова. Просто я не хочу, когда их много.

- А когда один? - неожиданно для себя спросил Глеб.

- У нас так не бывает. Остальные тоже набрасываются потом.

- А как же иначе? Наедятся красной рыбы и водорослей. После этой океанской травы никакого терпения нет, - вспоминал старый кремер, - если девки все заняты, готов на парня кинуться.

- Мы живем по-другому, - зачем-то сказал Глеб, услыхал треск мотора и увидал приближающееся облако песка, - это, вероятно, за мной.

Катер остановился в десяти метрах от них. Из него вышли Крейцер и механик. Старик уполз в нору и молча поглядывал оттуда. Девушка глядела на подошедших, как показалось Глебу, с вызовом. Крейцер посмотрел на часы.

- Полтора часа вас ищем, Ставский. Завтра отправлю вас в центр и посоветую начальнику базы первым же рейсом вернуть вас на Землю. Идите в катер.

- Это моя работа. Я сюда прилетел налаживать отношения с кремерами. Глеб встал, взял стикс и, ссутулившись, побрел к катеру.

- Вижу, вижу. Потом у них появляются рыжебородые особи со шкодливым характером.

Глеб остановился и нахмурился.

- Крейцер, дайте мне браслет с радиомаяком.

- Зачем вам? Я вас завтра утром...

- Бросьте! Никуда вы меня не отправите. Дайте мне браслет. Я сейчас разряжу стикс в двигатель, и вы...

- Сбесился! Меня предупреждали, что вы... Опустите стикс! Черт с вами, возьмите маяк. Виктор, отдайте ему свой, на базе получите другой. У меня с собой нет.