— А что ты хочешь знать, кот? Не верится. Небось, разыгрываешь меня, ну неужто такой невинный? Все мышей ловил, да сметану воровал? Так ни одной кошечки и не оприходовал? — Магистр придержал коня и дождался, пока Фаркат поравняется с ним.

— Недосуг было, — буркнул тот. — Ну не хочешь, не говори, а чего издеваться... Мне для дела надо.

Рыцарь Брай скинул капюшон и выдохнул, громко выдохнул, улыбаясь и глядя, как горячий воздух становится на морозе мутным облачком:

— Боги нас такими создали, что слаще женского лона только...

— Что? — Вытянул шею Бон.

— Ну, по мне так битва или скачка... — невольно признался его собеседник. — Не всякую полюбить можно, и не в красе дело. Душа должна ластиться, и чтоб как праздник от каждого взгляда, слова...

— Слушай, — внезапно перебил его Фаркат. — Это мне без надобности. Я не про любовь спрашиваю, а про похоть.

— А что, сам никогда матушке стирки не доставлял или кулак свой не радовал? — удивился Брай. — Бон, да не может быть!

— В плену я был… с малолетства. Да неважно… — процедил тот сквозь зубы, отвернулся даже — сам не рад был, что разговор завёл.

— У кого в плену? Мы, вроде, лет двадцать ни с кем не враждовали, и войны не было уже полвека.

— Ну, тогда я вру, как всегда! И забьем на этом, — огрызнулся Фаркат и ударил пятками своего коня в бок — попробовал объехать рыцаря по обочине. Не удалось — свалился неумелый наездник в сугроб. Шли-то военным маршем, да и дорога была неширока.

— Сто-о-ой! — как раз в это время раздался крик ведущего отряд сарджента Лангина. — Захрут… рассредоточиться, строй не держать.

Отряд разделился еще у кордона, в город не въезжая. Командор Асси-лон Тинери принял предложение барона и вместе с Гейсарнейской владычицей и воинами отправился в замок Квирст.

А прибывшие с ними караваном торговые гости остановились в скромной гостинице на окраине Захрута. Пожилой купец, представившийся Заппом Вимником из Воксхолла, заказал себе и своей молоденькой жене ужин в комнату и попросил хозяйку принести козьего молока с хлебным мякишем для их годовалого сынка. Заплатил вперед и полновесным серебром.

— Надо же такой солидный мужчина, видный! — попеняла, вернувшись на кухню, вдовая Мирза своей дочери-перестарке. — Богатый небось, номер-то лучший сняли, багажные торбы кожаные, приличные, лошади справные, сытые. А жена — чисто бесовка, и чем окрутила? Тощая, ни сиськи, ни письки, и жопа с кулачок! Волоса темные, незавитые, так из-под капора палками и торчат. Я только с подносом вошла, так эта, будто лойда (1), на меня даже не глянула. На кровати, не разувшись, сидит, дитенка к потолку подбрасывает, да как кикимора хихикает. А сама мужем помыкает. «Иди-ка, — говорит, — прикажи, чтобы мне воды нагрели, и бадью пусть наверх несут — тут мыться хочу!». Нету справедливости. — Вздохнула огорченная мамаша непристроенной дочки — годы шли, а на пышную, белую Лутту охотников не находилось.

Прошло две седьмицы, и почтенная Мирза, да что там она, многие соседние кумушки задружились с шустрой приезжей, Катой Боной Вимник, — то вместе в карточки сыграют… под наливочку, то фасоны столичные обсуждают; а какие песни воксхолловская молодка знала — животики надорвешь, как запоет!

— А что ж у вас в городе красивые парни водятся? — спросила та как-то вечерком, раздавая колоду. — Не передергивай, Лутка, шестую карту-то за корсаж не суй! — Дала она по рукам приятельнице. Вчетвером в «комарика» дулись.

— А вам на что, вы ж замужняя? — хихикнула девица. — Вон какой ваш супруг симпатичный да статный, как благородный.

— Так то муж — жеванная, пробованная уже морковочка. — Подмигнула госпожа Вимник. — Слыхала, что молодые мужики в баронстве смазливые и горячие. — Она пожала плечами. — Я на прошлые Астарские праздники уже брюхатая была, но матушка… покойница, говорила, что купцы из Квитарста больно пригожие приезжали. Жалко, видно, враки!

Картежницы помолчали, соображая, во сколько же лет их новую товарку замуж выдали, коли уж и ребеночку воро'т сравнялся, но и сейчас выглядела та не боле, чем на… четырнадцать.

— А вот и нет! — Нетрезво хлопнула ладонью по столу кузина хозяйки, Таква Зарева. — У нашего головы сынок — ну чистый жеребец, огонь! И красавец писанный! Высокий, волосом черен. А глаза!

— Да у него же свадьба на Проталы (2)! — сказала Мирза, и разговор свернул не туда. — Самого лойда дочку за себя берет!

— Да тут такое дело, — припав к столу пухлой грудью, зашептала Лутка. — Девки говорят, привез Хедике из-за Ронхи богатство несметное. Вот благородную девицу папаша ему и просватал.

Карты были забыты, и женщины с удовольствием занялись обсуждением невзрачненькой невесты, ее приданого и нового дома, выстроенного старым Хрунком Мерейю на таинственно найденное сынком сокровище. Любопытной иностранке пообещали взять ее на вечеринку, что устраивал отец жениха для односельчан и родственников.

(1) — лойд, лойда — аналог дворянского звания.

(2) — Проталы — первый весенний праздник, не закреплен в календаре, по погоде исчисляется.

========== Древняя земля ==========

Вот что я позабыл рассказать про нашу страну: странная она, право, а так вам ее устройство не понять. Даже названия у нее толком-то и нету — говорят «земля», да и всё тут.

Простите старика, запамятовал, что сами вы не местные.

Начнем с Воксхолла, моей родной деревни: вот, кажись, и деревня, а так поглядишь — целая область получается. Самоуправство, то есть самоуправление есть, староста на один солнцеворот избирается, да все с собранием вместе решают-постановляют в этот срок, но чтоб народу непременно на благо...

Равные все общинники, нету никакой власти сверху.

Про других не скажу, но, к примеру, в Квитарсте соседнем, вроде как, барон имеется, наследный; но люди бают, что хороший мужик, справедливый. Угодья там большие, за лесами. Ледяным полем Ронхи от нас отделяется и горами. Народ тамошний богато живет, и город их главный Захрут называется. Да не город в полном смысле слова. Родами кучкуются — всяк только своих знает. Как большое село из разных деревень и хуторов состоит. Все вокруг главной горы прилепились — так и «закрутились», оттого и название, наверное, я так смекаю.

Дальше к югу правят волшебницы, месмы по-нашему. Тоже на горе осели, в замке огромном, старинном. Шесть веков назад свободу свою от короля последнего получили, войско держат (да вы про то в курсе!). Но только самые заслуженные во главе с Великой тама обитаются. Может, политику и крутят какую, однако войн и смуты нету — и ладно. Шуму от них не наблюдается, значит, и другим нечего в их заумь лезть.

Но за помощью, да там если по хозяйству какие неполадки, людишки малые к своим месмам ходят — к местным. Курицу, бывало, принесешь в уплату услуги или мешок осярницы…

Старики наших стариков сказывали, что за перевалом водятся всякие твари… не то чтобы божества или нежити какие, но что не люди — точно, не к ночи помянуты! Может, и правда, — не ведаю. В лесах наших и так зверья всякого навалом — есть, кого не в шутку бояться.

А про Модену и Воинство ее небесное Астарлингов хоть и поминают почти через слово, да не верит особо никто в богов, скорее — для красы и суеверного глазу, чтоб отвести. Слова… слова, слова, короче!

Вот стихи что-то вспомнил, вроде, говорят, оттудова, из земель Обители. Правда, про что — непонятно, наши бабенки просто так поют, без смысла:

Окатан временем в песчинку

Твой гордый трон, былой король.

И вы, потомки, не ищите,

Не примеряйте эту роль.

Чей голос спорил с бурным морем

И поднимал на бой полки?

Теперь забыт и упокоен

В веках и в саванах тоски.

Сошлись в бою две равных силы -

Никто не смог перебороть!

Коварным умыслом сломили,

Предав врагу, родную плоть.

Как милосердие напрасно!

Неблагодарные сердца,