— У нас даже ничего нет, — настаивает Билл.

— У тебя есть задница, — посмеивается невооружённый мужчина. Билл направляет пистолет на него.

— О, милашка, ты только что совершил огромную ошибку, — смеётся другой.

Тот, что был без оружия, вынимает из кармана пальто свой пистолет. И выглядит он точно так же, как тот, что Стэйси украла у них.

— Так это вы убили Стэйси? — Начиная дрожать, требует он ответа.

— Кого?

Билл мотает головой. И думает. Ему не приходится долго это делать; он догадывается, что у них есть.

— Ладно, ладно, вы получите меня, если потом отпустите нас, — уступает Билл, зная, что не сможет завалить их обоих, и смотрит на Тома, понимая, как тяжело ему приходится держать рот на замке. Понимая, что не может допустить его смерти, ни за что.

— Секунду… — Вооружённый мужчина задумчиво смотрит на Билла, говоря в сторону. — Джон, подай им записи из нашей сумки.

Билл едва не забывает, как дышать.

«Джон» опускает рюкзак вниз, медленно расстёгивает его и вытаскивает оттуда небольшую книжечку. Том пытается выглядеть, что там, но его захватчик крепко зажимает лицо. Слишком трудно.

— Чёрт возьми, — говорит Джон, переводя взгляд с последней страницы на Билла.

— Да ведь? — Напарник спрашивает его, приподняв бровь.

— Абсолютно. Зоркий глаз, — и с этими словами Джон направляет пистолет на Билла, снимая его с предохранителя. Билл следит за его пальцем, который вот-вот нажмёт на курок, и мгновенно целится Джону в голову, делая выстрел. Без раздумий он оборачивается к другому мужчине, что удерживал Тома, и тоже стреляет ему прямо в голову, следя за его рукой, которой он готовился застрелить Тома, но теперь уже, похоже, его в первую очередь. Оба падают замертво с первого выстрела.

Том ещё стоит, залитый чужой кровью, и довольно быстро успевает отодвинуться, чтобы осколки черепа не попали на него. Не отрывая взгляда от Билла, он даже не думает пошевелиться. Он не думает, что его ноги сейчас будут в состоянии идти. Он парализован — от страха и облегчения.

— Простите! — Выкрикивает Билл и бежит прямо к Джону, выхватывая бумаги из его безжизненной руки, отбегает от Тома и нещадно рвёт их напополам, потом вновь напополам, на клочки, на маленькие частички, с которых невозможно ничего прочесть. Наверное, их там набралось под сотню, и они разлетаются из-за порыва ветра. Он снова поворачивается к Тому. — Прости!

Билл никогда не хотел причинять вновь кому-то страдания. Это была наполовину защитная реакция, но внутри всё горело от боли. Падая на колени и закрывая лицо ладонями, он плачет. Захлёбываясь в рыданиях и громко крича.

Том, наконец, отходит от шока и не спеша подходит к Биллу.

— Билл, — мягко произносит он, опускаясь рядом на колени. Не дотрагиваясь до него.

— Мне так жаль, Томми, — всхлипывает Билл.

— Я весь в крови, — сообщает ему Том, и Билл кивает.

— С тобой всё нормально? — Наконец, Билл поднимает взгляд на Тома, вытирая слёзы и успокаиваясь.

— Как ты сделал это? Где ты научился так стрелять?

— Том.

— Что было в этих записях? Билл, я не глупый, — глаза Тома темнеют, но не от злобы.

Билл оглядывает Тома, тяжесть заставляет его прикрыть веки, и он совершенно не знает, что сказать.

— То, что тебе не нужно видеть, — он шмыгает носом. — Но ты увидишь.

Он поднимается на ноги и идёт к убитым; только лишь для того, чтобы вернуть обратно своё оружие.

Комментарий к Глава 7. «Ты должен убить паука, чтобы избавиться от паутины» - Maltese proverb.

Нет, это ещё не та обещанная НЦ :D

========== Глава 8. «Секс снимает напряжение, а любовь ему способствует» - Woody Allen. ==========

Комментарий к Глава 8. «Секс снимает напряжение, а любовь ему способствует» - Woody Allen.

Осторожно, в главе крепкая НЦ! И мне правда было не по себе от перевода этой сцены, так что можете нещадно править меня в ПБ :D

Небольшой промежуток между плывущими облаками такой короткий, дразнящий. Не многим везёт увидеть посреди ночи большую луну, нашедшую своё идеальное место на небе, и свет, который превращал чернеющие пейзажи в белые или серые всего на секунду-другую.

Том не спит и наблюдает за этим сквозь просвечивающую сторону их палатки. Как только наступает этот момент, он ожидает какого-то пророчества. И он получает что-то в итоге, не то, что ожидал, но что-то. И только тогда засыпает.

Билл, в отличие от Тома, всегда знал, чего хотел. Когда ему было пять лет, он уже решил, чем будет зарабатывать на жизнь, и что будет делать всё, что придётся, чтобы достичь цели. Он знал, что не проведёт свою жизнь с женщиной ещё до того, как родители рассказали ему о геях. Он знал, где будет жить, сколько детей усыновит, какие у них будут имена и сколько среди них будет мальчиков и девочек. Знал, что заведёт двух собак так скоро, как только у него появится достаточно собственного пространства для них. Они были бы доберманами.

Он знал, что отличается от остальных, и хотел показать это любым доступным способом, не прячась от этого. Но он точно не ожидал, что то, что делало его таким по-настоящему особенным, обернётся крахом, его предательством, которое, по его эгоистичному мнению, он считал ножом в сердце. Теперь он повинуется своим чувствам, забывая о жалости к себе.

Его мать вырастила честного, любящего, доброго и неравнодушного сына. Все совершают ошибки.

Но ещё Билл знал, что хотел Тома. Хотел удержать его с собой. Тут были только они двое; были и есть; и в этом заключалась главная трудность.

Становится тепло совсем не по сезону, если можно так сказать, учитывая, что сезоны всё же здесь были. Но Тому всё равно, потому что он знает, какой сегодня день. Это важно, и, если не брать в расчёт, что они были крайне далеко от места, где он думал они находятся, обычно погода холоднее в этот особенный день.

Он записывает все свои мысли подряд, что только приходят ему в голову, и начинает загибать лист. Он не знает, почему ему так знакомы эти сгибы, но они выходят автоматически; как будто выгоревшая часть памяти. Когда он заканчивает, у него выходит прекрасный журавлик.

Том поднялся раньше времени этим утром из-за особенного дня и потому, что плохо спал, если вообще это можно считать сном. Это были судорожные, прерывистые попытки поспать.

Билл едва перекинулся с ним парой слов после случившегося пару дней назад. Только лишь множество извинений, множество виноватых взглядов. Том бы предпочёл думать о том, что тишина говорила ему гораздо больше, но это был тот же Билл, что и всегда; загадка. Его поцелуи перед сном были нежными, но весьма скромными, заканчивались ещё до того, как успели начаться, поэтому Том позволял Биллу лежать с ним в обнимку всю ночь. Защищать его. Том позволял Биллу защищать его от Билла.

Так что Том высвободился из объятий Билла и вышел, чтобы зажечь костёр, сделать обстановку уютной, раз уж им приходится так неестественно вести себя.

Билл, наконец, выползает из палатки, выглядя совершенно измученным. Сдержанная, аккуратная улыбка украшает его лицо, пока он надевает шапку и сверху капюшон. Он неторопливо проходит к огню мимо Тома.

— Спасибо.

— А, ладно. Я всё равно не спал, — говорит Том огненным язычкам, пожимая плечами, и добавляет. — С днём рождения.

Билл поднимает взгляд, как и Том, слегка усмехаясь и надеясь, что Билл не сорвётся по этому поводу. Поводу. Но это же Билл.

— Откуда ты знаешь? — Спрашивает он, искренне улыбаясь. Это уже настоящий подарок для Тома.

— Ты сказал мне ещё давно, — произносит Том, отдавая ему сложенного журавлика, и Билл забирает его, умиляясь поделке. Он смотрит на каждый замысловатый изгиб, восхищаясь умением и терпением Тома, которое он, очевидно, вложил в эту работу; кажется, у Тома просто золотые руки. Его щёки покрываются румянцем, и он обращает своё внимание на Тома. Тот, не отрываясь, смотрит на него со странной улыбкой; ждёт его реакции.