— Ну, не ты же, — холодно усмехнувшись, ответил Поттер.

Гарри снова направил палочку на Шебуса, что-то шепча. Несколько секунд спустя, тело растворилось в воздухе.

— Кажется, настало время для завтрака, — как ни в чём не бывало сказал Поттер, улыбнувшись.

Снейп всё ещё пытался понять, что творится в голове у его компаньона, но это становилось всё сложнее.

Сначала всё выглядело так, как будто в мальчике очень невовремя проснулся бунтующий подросток, желающий сделать именно то, чего от него ждут меньше всего. Но теперь, теперь… Всё это было обдумано и согласовано с внутренними демонами Поттера.

Во время завтрака они молчали. Им обоим просто было нечего сказать.

— Тебе не кажется, что ты стал слишком жесток? — вдруг спросил Снейп, сам не понимая, зачем. Было совершенно очевидно, что не кажется.

— Жесток? Ничуть, — Гарри заглянул в кружку с кофе. — Что за вопрос такой? Тебе так кажется?

— Именно.

— Твоё дело, — Поттер пожал плечами и поставил кружку, потягиваясь. — Зачем ты делаешь это, если тебе так дурно от жертв и всего этого?

— Я уже и сам не понимаю.

Гарри неожиданно рассмеялся, но не было в этом смехе ни капли радости, только злорадство.

— А зачем тебе эта власть, в которой ты так стремишься? — Северус пытался уловить на лице следы маски, в которую уже переставал верить.

— Зачем мне власть? — Гарри резко перестал смеяться, повторяя вопрос, как будто это помогало сформулировать ответ на него. — Давай подумаем. Меня запрятали в Азкабан, предварительно поздравляя и благодаря. Я смог сбежать, но был вынужден скрываться, потому что хорошие дела нынче не в почёте, — он самодовольно поднял подбородок. — «Хорошими делами прославиться нельзя», знаешь ли. Но дело даже не в славе. Я просто хочу жить спокойно, не боясь, что меня снова поймают и буду наказывать за то, что сами просили сделать. И пока я вижу только один способ этого добиться: стать тем, кто судит и решает, кого необходимо наказать, — он говорил уверенно, на его лице ни на секунду не появлялось сомнение. Похоже, теперь Гарри действительно думал именно так, и ему больше не нужно было себя убеждать, что он совершает жестокие пытки ради какой-то высшей цели. Высшей целью стал он сам.

— Это не ты говоришь, — Снейп помотал головой.

— Новый я. А старый, как ты догадался, мёртв. Ты же не думал, что мы останемся такими, какими начинали этот путь? Ты сам говорил, что обратной дороги нет.

— Ты не жалеешь?

— Нет, мне по душе эта дорога. Путь свободы и спокойствия, а не страха и бесполезных страданий.

— Злоба разрушает, тебе не кажется?

— Никогда не думал об этом. В любом случае, что мне до злобы? Я её не испытываю. Даже пресловутая жажда мести куда-то отступила. Я просто хочу свободы — только и всего.

========== Маскарад ==========

Они почти перестали общаться. Каждый делал то, что нужно для возрождения Лорда без участия другого. Вернее, делал Гарри, Снейп только создавал видимость деятельности, и так жалея, что высказал свою догадку про жертву и болтливость. Ведь именно с этого началось стремительное падение Поттера в глубины личного ада, который он сам для себя сотворил.

Пищу они тоже принимали по отдельности, потеряв причины проводить время вместе. В общем-то, таковых и раньше особо не было, всё держалось на желании — взаимном желании — общаться, которое теперь исчезло с обеих сторон. Поттер, чувствуя приближение конца, помешался на воскрешении Лорда ещё сильнее, чем раньше, а Северус больше не хотел смотреть в глаза убийцы, который был готов на всё ради достижений своей цели.

— Я вот что придумал, — но однажды Гарри всё-таки заявился к профессору с утра и начал без приветствия, — странно, что ты об этом не догадался, но не суть, — он приземлился на кровать, не смотря на Снейпа. — Нас пока сдерживает только последний ингредиент, который «что-то настоящее», помнишь? — он махнул рукой. — Конечно, помнишь.

— Я же стар, мог и забыть, — с сарказмом вставил Снейп. Для него этот визит был неожиданным и приятным.

— Мне всё чаще кажется, что у тебя действительно старческий маразм, но давай вернёмся к тому, что я придумал, — Гарри возбуждённо закрыл глаза и положил руки на колени. — Мне кажется, что тут говорится о жалости, но необычного формата. Это должно быть не просто убийство, а жертва кем-то родным. Поскольку у меня родных нет… — он изучающе посмотрел на Северуса, — разве что я решил бы убить тебя…

— Приятно, конечно, что я внезапно оказался в списке родных людей Гарри Поттера… — он почему-то вспомнил Лили и задумчиво посмотрел в пол. Помотав головой, чтобы отогнать образ, всегда являвшийся в компании с мерзким Джеймсом, он вдруг спросил. — И что же тебя останавливает?

— Ты можешь пригодиться, — Гарри повернул к собеседнику голову и наклонил её набок.

— Вот как? — разочарованно поинтересовался Северус. Кто бы мог подумать, что Поттер вдруг действительно станет расчётливым.

— Вот как, — Гарри встал и подошёл к окну, где стоял профессор. — Хотя дело, пожалуй, не только в этом.

— А в чём же? Уж, конечно, не в жалости.

— Отчасти… — Гарри скользнул рукой на профессорскую талию. — Будет очень жаль так и не познать это тело, — юноша потянулся к шее Снейпа, утыкаясь в неё носом и глубоко вдыхая. — Чудесный аромат… — он слегка коснулся губами свободного от одежды участка кожи. — Хочу почувствовать его весь… — он переместил одну из рук ниже пояса. — Какой ты безотказный сегодня… — улыбнулся Гарри, и обе его руки снова оказались на груди Северуса, который от внезапных ласк и правда забыл про сопротивление. Но последняя фраза мигом его отрезвила.

— Не хочу даже думать о близости с чудовищем, которым ты становишься, — он сбросил с себя руки Поттера и отошёл к кровати.

Гарри театрально посмеялся, не выглядя даже немного разочарованным.

— Это попытка вернуть меня обратно, к доброте и заботе? Очень жалкая.

— Почему бы и нет, — Северус понимал, что такими мелочами Поттера уже точно не вернуть на дорогу света. На самом деле, он и не ставил себе такой цели, действительно не желая иметь отношения с кем-то, вроде того, чем становился Гарри.

Ещё тогда, в Азкабане, он ощутил слабое влечение, вызванное, вероятно, силой, которую источал мальчишка. Северусу нравилось несоответствие внешнего вида и внутренней силы. Масла в огонь подливала запретность этих отношений — два однополых волшебника, такой скандал. А ещё отношения бывшего ученика и профессора — интерес становился всё больше и больше. А потом подоспел и сам юноша, так недвузначно намекающий на желание близости. Северус ужа давно перестал отрицать, что хотел бы овладеть Поттером, но теперь это казалось невозможным.

— Я так захочу быть с тобой, что раскаюсь во всём, что делаю, и исправлюсь? — Гарри продолжал рушить несформировавшиеся надежды своей беспощадностью. — Обратной дороги нет, ты сам мне говорил.

— Зачем ты это повторяешь? — Снейп повернулся к собеседнику лицом. — Пытаешься убедить себя в этом?

— Не себя, глупый. Тебя. Устал смотреть, как ты пытаешься меня переделать, — Гарри равнодушно улыбнулся и сел на кровать. — Ладно, нет так нет. Так вот, что я придумал: стоит пожертвовать родными кого-то близкого мне, например.

— У меня тоже нет родных.

— Удивительная самоуверенность, но я не о тебе. То, что мы иногда бываем вместе и я хочу, чтобы ты залюбил меня до смерти, не делает тебя родным.

— Даже интересно, а что же делает? Не ты ли твердишь, что больше ни к кому не привязан?

— Не твержу точно. Но вполне можно использовать того, кто был мне близок раньше.

— Например?

— Гермиона, — Гарри кровожадно ухмыльнулся.

— Убьёшь Гермиону? — нахмурился Снейп, Гарри фыркнул.

— Почему ты такой скучный? Зачем её? Я убью её родителей, — забавляясь ответил Гарри.

— Странная логика, — Снейп напряжённо посмотрел на юношу, боясь его возбуждённого состояния.

— Это ты странный какой-то. Может, специально затормаживаешь меня, чтобы мы не закончили?