Вот уже практически пять дней здесь, в глубинах подсознания, девять биджу сдерживали очень искусного мастера печатей, который, к их огромной радости, кроме печатей больше не умел ничего. И если первые три дня они буквально гоняли его без всяких для себя последствий, то теперь им приходилось постоянно то уворачиваться от падающих с неба врат, то по полчаса стоять на месте, скованными цепями. К счастью, больше чем трехкратно за час этот паршивец не мог призвать цепи.

Курама, которому сейчас досталась минута отдыха, вяло размышлял, как окончательно сковать или вовсе уничтожить этого мелкого Наруто. И это было нужно в первую очередь их Наруто, чтобы они не встретились никогда. А все из-за того, что этот малец сильно озабоченный! А уж при слиянии, или и того хуже, при формировании второй личности, что очень вероятно произойдет при встрече, будет очень и очень большой шанс того, что Наруто непоправимо изменится. А он только начал сиять как прежде, сбросив с себя всю эту пыль и грязь под названием политика. И Курама не позволит мелкому паршивцу испортить этот свет своим желание похоти. Тем более, что из-за нового тела и так идет повышения его либидо примерно на двести процентов! А у него оно было не усохшим, а вполне нормальным. Ну, а теперь, кроме того, что нужно иметь несколько женщин, он и не знал, что своему носителю посоветовать дельного. И если учитывать характер Наруто, то на любовниц или просто на случайных девушек он не согласится. Для него это очень дорого в психическом и духовном смысле. Уговорить же просто терпеть соперниц нескольких девушек будет ой как непросто.

А если учитывать редкие приступы неконтролируемого желания, которые накатывают на Наруто из-за этого мальца, и то, что во время этих приступов, он, скорее всего, пойдет по девушкам… Увеличивать проблемы в этой сфере для своего истинного носителя Курама не желал.

— Вихрь лисьего пламени!

Налетевший на Кураму ветер снес с него часть пламени и, разгоняясь, устремился на как раз собирающегося использовать цепи Узумаки. Теперь же он стремительно сгорал и восстанавливался. Все же это был и его внутренний мир, и пока он незыблем, навредить ему очень сложно, а навредить так, чтобы этого не заметил их Наруто, и вовсе невозможно. Вот и приходится теперь круглосуточно заниматься с этим мелким, надеясь на то, что у него закончится духовная энергия и его можно будет запечатать в самом темном и дальнем углу подсознания.

*****

Направленный на девушку клинок дрожал. Вроде бы эта миниатюрная девушка с отличной фигуркой и с кроткими темными волосами, а так же с равниной вместо груди не могла никого напугать, но горящая в ее глазах пентаграмма Вечного Мангеке Шарингана изменяла дело на все сто восемьдесят градусов. А если учитывать еще и два деревянных хлыста, извивающихся, словно это змеи, то становиться совершено понятно, почему ее противник дрожит.

— Начать поединок!

И как только неизвестный, скрывающийся в тени, голосом властным, но тихим, старческим, произнес эти слова, девушка устремилась вперед. Резко поймав взгляд противника, она застила его остановится, чтобы всю следующую минуту просто забавляться с ним, располосовывая его до крови хлыстами, а затем, когда гендзютсу спадет, обвить его шею мокрыми от крови хлыстами и послать им сигнал о раскрытии. Две огромные ели, которыми и были хлысты, распрямляясь, просто разорвали беднягу на части.

— Ну бабушка! Ты видишь, мне эти слабаки не противники, прошу, дай мне попутешествовать по миру! А то я кроме этой долины и не видела ничего! Ты сама между прочим всегда-всегда говорила: ограниченность ослабляет! Или… Ты хочешь видеть меня слабой? Бабушка! Как ты можешь?

Девушка очень хотела покинуть остров на котором находилась долина, и который она, несмотря на запрет, исследовала практически полностью. Поэтому сейчас по ее щечкам катились слезы обиды, как будто она на самом деле уличила свою бабушку в обмане и недобрых намерениях. Вот только это могло пройти против отца, сына бабушки, и против ее холодной снаружи, но на самом деле доброй мамы, одной из последних представителей клана Юми. Но не против бабушки.

— Замолчи. Ты еще не готова. И я тебе сейчас покажу, почему. Приведите пленного!

Несколько стражей, со стеклянными глазами и цепочкой команд вместо мозгов ушли куда-то в глубь пещеры, которая была одним из четырех мест долины, где девочка еще ни разу не была. Кстати, стражей она уже давно не боялась, ведь достаточно было включить Шаринган, и они готовы выполнить любую команду. Все же не зря мама их, когда бабушка не видит, называла одурманенными, у них действительно своих мозгов не было.

Но тут ее мысли были прерваны появлением стражей, тащащих кого-то. Точнее, тащащих пленника бабушки. Это был крепкий мужчина с черными волосами, от которого веял тонкий аромат курительной смеси. Девочка его хорошо знала, ее отец был заядлым курильщиком. А еще у него на голове была повязка с, как его называла мама, протектором деревни. Неужели это шиноби? Она представляла их более внушительными, раз некоторых из них боится даже бабушка.

Тем временем пленника вытолкнули на площадку и кинули ему два то ли ножа, то ли кинжала. Он сразу же кинулся их поднимать, а поднимая, еще и успел оглядеться. И мгновенно сориентировался, похоже, разглядев кровь и кусочки тела прошлого слабака. Вот только повел он себя неправильно…

— Катон! Пепельное облако!

«И начал выдувать пепел прям изо рта! Ого, это ниндзютсу? Неужели…»

Но тут облако, зависшее перед человеком, вдруг рвануло к ней, расширяясь и расширяясь. И ей пришлось использовать хлысты, чтобы выйти из этого облака, в котором у неизвестного, но сразу видно — опасного противника были преимущества.

— Кац!

Облако пепла взорвалось огнем, стремительно расширившись. Чтобы не пострадать от ударной волны, девочка выставила деревянный щит, просто раскрыв свои хлысты. И тут же была откинута бабушкой в сторону. В место, где она стояла до этого, вошел по самую рукоятку один из тех ножей, что бросили пленнику. Девочка в полном шоке посмотрела сначала на нож, затем на проделанную им аккуратную дыру через ветви сразу двух многолетних елей, и на тела трех стражей по ту сторону ее щита, а так же выбитые двери перегородки — единственный проход на трибуны арены. Неужели этот шиноби настолько силен, что смог сделать сразу столько дел?

Девушка была испугана, впервые на ее памяти кто-то еще кроме родных чуть не убил ее в поединке. Все ее надежды на то, что она очень сильна, рухнули мгновенно. Так же как миг спустя левая стена арены вместе с трибунами просто рухнула, сгорая в черном пламени.

— Ну как? Поняла, что ты еще не готова? А ведь это был лишь джонин, не каге, которые лишь немногим уступают мне, или, как Ооноки и Эй вообще не уступают. И пускай ты можешь справится практически с любым генином и чунином, но вот бойцы уже с ранга токубецу-джонин и джонин тебе пока будут не по зубам. И не только из-за силы, а банально из-за опыта боев. А уж встреча тебя и каге, можно считать, предрешена изначальна не в твою пользу.

Девочка ссутулилась. А ведь она действительно надеялась уговорит бабушку.

— Не расстраивайся, внучка. Ты еще повидаешь мир, и я уверена, что уже очень скоро. Ведь ты Учиха, а значит, достигнешь уровня намного превосходящего сейчас увиденного тобой очень быстро.

И слезы радости и огорчения, истинные слезы Учиха Лилии хлынули на свободу.

*****

— Акира, почему?

Девушка, заливаясь слезами, смотрела на того, кого со вчерашнего дня, когда он ответил на ее признание согласием, считала своим парнем, и которого она сегодня встретила гуляющим и целующемся с другой девушкой. Он только сейчас, после окрика, заметил ее.

— Суюки? Что ты тут делаешь? Тебя же сегодня вызывал Сегун на миссию!

О да, на миссию. Конечно, теперь это многое объясняет.

Хоть Суюки и ни разу не видела Акиру с другими девушками, все в деревне считали его бабником. Её подруга «наговаривала» на него, говорила, что он соблазнил ее. Надо не забыть сходить извинится перед ней за то, что не поверила вчера ее словам и высмеяла, как завистницу и лгунью. Ведь она одна из самых лучших самураев своего потока, очень часто бывала на заданиях и миссиях.