— Тем более что без помощи Хранителя Судеб я бы не смог исправить такое количество записей, это нереально! Лишь когда я понял, что только Хранитель Судеб сможет исправить всё, что было испорчено, быстро и вовремя, я нашёл решение. Именно он помог мне исправить всё, то есть поможет исправить, то есть… Кроме судеб моих друзей, я не решился переписывать другие и исправил только одну запись, ту, что лежала в ларце…
— Что?! — испуганно воскликнул король Год. — В этот ларец никому не дозволено заглядывать, даже мне, и уж тем более переделывать, что бы в нём ни лежало!
— А лежала там судьба Хранителя Судеб, верно? — догадался учитель Фрост.
— Верно, — подтвердил Петер, — я бы даже сказал, его суть, и я исправил её!
Зал обескуражено ахнул.
— Что ты сказал?! Повтори! — Горн в ужасе уставился на студента, он не мог поверить, что простой смертный всё-таки решился заглянуть в святыню святынь да ещё и что-то там переписать.
— Возможно, я позволил себе даже больше, чем следовало бы, но сделать это меня заставили обстоятельства… — пробормотал Петер, чувствуя некоторую вину за собственную решимость.
— Как посмел ты вторгаться в самую запретную запись?! — Хранитель вновь приободрился и ринулся в словесное наступление на позиции неприятеля, надеясь отыграть утерянное преимущество. — Ты ничтожество, что ты изменил там?! Отвечай!!!
— Так это правда, что ты переписал свиток Хранителя?! — ещё больше перепугался монарх.
— Нет, — возразил Петер спокойно и серьёзно, — я побоялся, не посмел изменять суть Хранителя…
— Не посмел?! — вновь вскричал Хранитель, весь перекосившийся от ненависти и возмущения. — Тогда что же ты сделал с моей личностью?!
— Вашей личности там не было, на листе оказалась лишь огромная клякса. Я стёр её краем толстовки и написал заново то, что не могло бы повредить ни вам, ни всему волшебному королевству.
Все изумлённо уставились на Петера в ожидании продолжения захватывающего повествования.
Петер же наслаждался моментом собственного триумфа, он выдержал паузу, ещё раз обвёл собравшихся торжествующим взглядом и улыбнулся:
— У меня не было времени исправить миллиарды записей, это мог сделать только Хранитель Судеб, но его собственная запись была испорчена… Решение пришло само как озарение, спасибо моему любимому учителю Арчи Фросту! — Петер обернулся к наставнику и благодарно кивнул ему, Фрост чуть смущённо опустил взгляд.
— Да, я стёр кляксу, — Петер простовато поднял брови и развел руками, — и написал, что «после нашего разговора, когда я рассказываю о плане Хранителя Судеб собравшимся в тронном зале, он вновь становится самим собой и силой своей волшебной исправляет все судьбы на хорошие»!
* * *
Тут же прогремел гром и сверкнула молния. Все резко обернулись к Хранителю Судеб и с изумлением увидели, как мгновенно преобразился этот вечно насупленный и недовольный всем и вся субъект: волосы его из седых сделались русыми, рот из скрюченной скобки превратился в улыбающуюся дугу, а глаза заблестели, словно он помолодел на несколько сотен лет. За высокими резными окнами дворца встали рядами и засияли спелые радуги.
— Гениально! — воодушевлённо одобрил затею своего протеже Фрост. — Я бы не придумал лучше!
— Простите меня, друзья, я заблуждался, — неожиданно для всех произнёс Хранитель Судеб извиняющимся тоном, снимая с носа очки. — Спасибо вам, учитель Фрост, что воспитали такого одарённого ученика, и тебе, Петер, спасибо! Это произошло, когда я проверял судьбы, я всегда делаю это накануне Рождества, пока Новый Год ещё не начал вступать в свои права. Я случайно задел чернильницу краешком рукава и уронил её на собственный свиток. И моя судьба стала чистым листом, я не умел сам творить свои собственные поступки и поддался зависти…
— Петер увидел кляксу и обо всём догадался, — пояснил Фрост, словно откуда-то знал обо всём не хуже самого Петера, — но это ещё не всё, верно? Петер, скажи им!
— Правда, — подтвердил студент, — в ларце оказалась также и судьба Ловчего, которую я тоже исправил, написав, что и он отныне будет соответствовать Хранителю, — Петер улыбнулся и подмигнул Ловчему, словно они не враждовали, а наоборот, были давними друзьями. — Ведь он лишь помощник Хранителя и следовал приказам, как и положено. Больше он не будет ни за кем гоняться и не станет обижать единорогов, все его гнусные делишки, последовавшие за превращением своего начальника, отныне будут в прошлом! Тем более что имя Ловчий, как я вычитал, изначально дано было ему за любовь к ловле солнечных зайчиков, разбрасываемых его же лётными очками…
Тут и король и все прочие начали улыбаться, честно признаться, этот подручный Ловчий так сильно изменился с недавних пор, что держал всех в страхе. Собравшиеся хором обернулись к Ловчему, который подобно своему начальнику уже на глазах преображался: прицелы в стёклах очков погасли, губы из гримасы злобы сложились в мягкую, чуть ироничную улыбку, и вообще он здорово похорошел, став статным молодым лётчиком.
— С возвращением! — обрадовался король такому удачному завершению истории. — В таком случае, я прошу вас, мистер Хранитель, продолжать и впредь следить за людскими судьбами так же разумно, как поступали до этого! — он перевёл свой королевский взгляд на Ловчего. — А ты, мой мальчик, будешь ему в этом помогать, ведь это совсем не простое дело — дарить людям счастье и радость, в конце концов, он ведь не Санта Клаус!
— Благодарю, Ваше Величество! — кивнул Хранитель Судеб, всё ещё немного сконфуженно глядя в сторону, ему по-прежнему было стыдно за такую оказию.
— Скоро часы пробьют полдень! — учитель Фрост, что-то вспомнив, нервно обернулся к своему протеже. — Нам надобно срочно возвращаться, а то мы можем не успеть попасть обратно! После полудня уборщик может протереть доску и стереть нашу дверь!
— Мы будем скучать! — признался король, смахивая с пышных ресниц королевскую слезинку.
— Петер, Арчи, прилетайте обратно на следующее Рождество! — хором пропели снежинки, влетая в раскрытые двери залы.
— Спасибо вам, возвращайтесь непременно! — поддержали их хором все придворные, и громче всех восклицали Хранитель Судеб и Ловчий, преисполненные благодарности к своим спасителям.
Ловчий приблизился к Петеру и тёзкам Арчи и, сделав учтивый реверанс, пригласил пойти за собой:
— Позвольте, друзья, предложить вам транспорт, — Ловчий замялся, — а то вашу гондолу-то я сломал…
— Ладно, нет проблем, — львёнок снисходительно улыбнулся, — бывает!
К перилам балкона тут же подлетела изящная золотистая гондола и зависла подле перил.
— Спасибо, дружище! — обрадовался учитель Фрост. — Петер, ты идёшь?
— Если Сапфир не будет возражать, а то мы с ним уже здорово слетались… Ты как? — он обернулся ко льву через плечо.
Сапфир, довольный этим знаком уважения, улыбнулся ему в ответ, издал рычание, напоминающее смех, потом замурлыкал и одобрительно махнул лапой. Затем он распрямился в полный рост, взмахнул крыльями, и они вместе с Розой взмыли под потолок. Сделав круг по залу, львы ещё раз взглянули вниз на собравшихся и издали призывный рык.
— Он говорит, что покажет нам дорогу! — тут же перевёл сказанное Сапфиром и Розой львёнок Арчи.
Петер с учителем Фростом поднялись на борт, львёнок Арчи встал к штурвалу.
— Но сперва, — произнёс Петер, — прежде чем лететь следом, у меня будет небольшая просьба Ловчему, можно?
— Слушаю тебя, дружище! — Ловчий приблизился и отдал честь.
— Слетай-ка в долину тысячи туманов и ста одной радуги и помирись с единорожками, сделаешь? — по-дружески попросил Петер.
— Мне стыдно, — Ловчий отвёл взгляд, — но я постараюсь, чтобы мы вновь стали добрыми друзьями.
— А чтобы они тебе поверили, покажи им это, — Петер протянул Ловчему раскрытую ладонь, в которой лежал остаток волшебного единорожьего волоса, подаренного ему дедушкой, — и скажи, что у меня всё получилось наилучшим образом.
