Анна подробно описала совращение ее младшенького. Что мальчик не хотел, а растлительница его подпоила и соблазнила пьяного. Что многократно 'пользовала' по всякому, а также выманивала деньги и драгоценности, заставляя тащить все это из дому. Что преступница также совратила и ее старшего сына. В результате сделала мальчиков ущербными...
Ее показания подтвердил и отец пострадавшего. Впрочем, кроме 'угу' и согласного кивания головой не смог более изобразить ничего, слава богу, хоть стоять еще мог, громко отрыгивая, грозно выпучив зенки...
Затем вызвали самого "пострадавшего".
Горько и смешно было смотреть на рослого юношу, вытирающего слезы, судя по внешности самого способного кого угодно совратить.
Он не поднимая головы, односложно отвечал на вопросы обвинения и защиты, путался в ответах, но опровергнуть показания матери не решился.
Широко раскрыв глаза, я с изумлением взирала на любимого, будто видела впервые:
- Что за напраслину ты несешь, Алеша, взгляни мне в глаза!..
На уточняющие вопросы ко мне судьи, обвинения и защиты отвечать не стала, лишь причитала:
- Как же так, что вы с ним сотворили?..
Старший брат пострадавшего подтвердил ранее сказанное, дополнив небылицами, что совратительница однажды напоила его с двумя одноклассниками, соблазняла по очереди и гуртом, называть их имена не стал...
Вызывали и других свидетелей. Они подтвердили, что неоднократно видели выходивших от меня мужиков, Алешу, его брата...
Побеспокоили и муженька.
Тот оказался настолько пьяным, что не смог ответить ни на один вопрос, мыча, ничего не соображая, отпустили с богом.
Отправился неровной походкой на свое место, бубня, как попугай:
- Б..., курва, проститутка. Убью!..
Однажды зал все же развеселился.
Это произошло, когда с места взял слово конюх, давно оставшийся без работы по причине отсутствия в селе лошадей, тот даже ровно стоять был не в состоянии, не то, что подойти к трибуне. Икая, он сообщил, что сам не раз и не без успеха наведывался ко мне.
Тут уж я не выдержала:
- Да, он бывал у меня! - Зал удовлетворенно загудел.
- Поднимите рубаху на нем! - попросила, что было тотчас исполнено его веселой соседкой.
Зал рухнул от смеха - все увидели следы от плети, перемежавшиеся с грязными полосами на давно не видавшей мыла спине...
***
Выступление защитника поразило всех: и судью, и обвинителя, и зал, и... меня.
Это был немолодой невысокий мужчина с уставшим лицом. Негромко начал:
- Взгляните на этого рослого парубка! На вид ему все восемнадцать. Могла ли его полюбить женщина? Могла! Красивый юноша, вполне созревший для любви. Моя подопечная виновата лишь в том, что полюбила...
Поворотился ко мне:
- Обвиняемая признала свою вину, но виновата лишь по букве закона, не по справедливости, и очень надеюсь, что суд оправдает ее.
С ней все ясно. Как быть с 'пострадавшим'?..
Умолк, пауза затягивалась.
- Она его совратила, пусть так, не знаю - чего здесь больше для него, вреда ли пользы? Но то, что сделали мы, куда более непоправимо!
Помолчал. Заговорил, вдруг неожиданно повысив голос:
- Нет, не она растлила его - мы! Не сможет юноша, предавший свою женщину, свою любовь, стать полноценным мужчиной.
- Что он несет? - Мать Алеши в гневе вскочила с места. Зал возбужденно загудел.
Голос защитника уже с трудом пробивался сквозь шум:
- Обвиняемая из него сделала мужчину, когда-то это случается со всеми юношами. Вернее сказать, попыталась - не получилось, не удалось. Вмешались мы, в результате перед нами - недомужчина, недочеловек!
Шум в зале усилился.
Судья застучала молотком, возвращая тишину в зал, обратилась к защите:
- Вы не забыли, что вы защитник, а не обвинитель?
Тот уже не слышал ее замечаний:
- Есть ли нам оправдание?..
- Прошу защиту говорить по сути дела!
Защитник продолжил, в голосе его проступили нотки обреченности и горечи:
- Вы думаете - мы творим праведный суд над растлительницей. Нет, мы исполняем реквием по душе этого юноши...
Защитника почти не стало слышно из-за шума.
Судья, уже не переставая, стучала молотком.
- И все же надеюсь, - завершил защитник, повернувшись к судье, - Суд сумеет отыскать смягчающие вину обстоятельства и не осудит излишне строго женщину за любовь, всеми нами поруганную!..
***
Последнее слово дали обвиняемой.
Я обратилась не к Суду, не к родственникам Алеши. К матери:
- Мамочка, прости, лишь перед тобой я чувствую себя виноватой. Лишь ты имеешь право меня судить, ведь это тебе я нанесла самый тяжкий удар, надеюсь, ты выдержишь весь этот ужас, этот кошмар, прости, если сможешь!..
Тишина в зале, лишь негромкий голос:
- Да простит тебя Господь...
Обвела взглядом зал:
- Да, я виновата, но оглянитесь вокруг, увидите ли вы что-либо светлое, святое? Беспробудная пьянь, рвань, похабщина и мерзость! Моя вина лишь в том, что я полюбила мальчика - непорочного, чистого, светлого...
- Господи, что вы с ним сделали, изуродовали, загубили, - говорить я уже не могла, поникла, опустилась на скамейку...
Обвинитель, как положено, запросил два года тюрьмы, подразумевая, что судья скостит до 'условного' срока.
Судья (старая дева), не познавшая ни мужчин, ни любви, ни предательства, поступила по закону, не по совести. Она искренне считала, что должна остановить этот навал растления, породивший педофилию и проституцию, насилие и разврат. Оставила в силе срок, что запросил обвинитель...
Когда я шла под конвоем по залу, односельчане виновато отворачивали головы, прятали глаза. Они не ожидали такого поворота событий, думали - ну, пожурят, попугают, да отпустят с миром. Ан, нет!
Вдруг на пути стала помеха. Подняла голову - предавший меня любимый стоял, размазывая слезы, отводя глаза:
- Я не виноват, не хотел, меня заставили, это не я... они.
Не сказала ни слова, лишь плюнула под ноги...
***
...Она лежала на полке, растревоженная воспоминаниями, а перед ее глазами как живой стоял Алеша, светло улыбался, отражая синеву неба лучистыми глазками.
Вдруг ее сорвало с полки, согнулась над ведром, вывернула содержимое желудка.
- И давно это у тебя? - спросила соседка.
- Да нет, наверное, притравилась.
- Знаю я твое отравление, давно приметила. Залетела ты, милашка, да не боись - это твое спасение. Сейчас с этим стало проще. Через пару месяцев тебе будет большое послабление, а когда опростаешься, тебя, скорее всего, выпустят, так что благодари Бога!
- Господи, что мне делать, я не хочу рожать!
- Дура! Муж у тебя есть?
- Есть, да дитя не про его честь! - теперь она знала, кого следует винить в отсутствии у них с мужем детей!
- Ну, тогда радуйся! На аборт не соглашайся - изуродуют. А что, отец ребенка признает отцовство?..
Отрицательно мотнула головой.
- Тем лучше, через полгода, а то и раньше, будешь на свободе...
- ??? - Завидую тебе, а у меня вот ни детей не предвидится, ни скорой воли!..
