Полковник посмотрел отсутствующим взглядом на костыли, слегка нахмурил брови, затем продолжил, отечески наклонив голову:

— Нет, мадам Лоуренс… Может ли чувствовать себя обиженным цветок, если вдыхают его аромат? А культурное растение, за которым ухаживают, внося удобрение, имеет ли оно больше шансов, чем дикий цветок, расцвет которого никто не видит? Не сожалейте слишком о вашем нынешнем социальном положении, мадам Лоуренс… некоторые нашли бы его заманчивым. В течение ближайших недель ваше положение может очень измениться.

— Черт возьми, что вы там рассказываете моей жене? — вмешался Малькольм.

— Мы поговорим об этом позже, мой дорогой, — быстро сказала Виржиния.

Полковник ей улыбнулся:

— Но прежде я хочу кое-что показать вашему мужу.

Немного возвысив голос, он позвал:

— Макс! Мориц!

Собаки появились рядом с ним.

— Ах, господин Лоуренс, я хотел бы вам показать сначала, насколько подчиняются мне эти животные и как они рассудительны.

— Мориц, — скомандовал он одной из собак с легким наклоном головы в сторону Малькольма. — Убей!

Малькольм не поверил своим ушам, затем ощутил резкий удар в грудь. Собака стояла, задними лапами упершись в землю, а передними — в Малькольма. Животное находилось чуть выше его рук, и поэтому все, что он попытался бы сделать, еще больше приковывало бы животное к нему. Малькольм попытался отвести руки назад, чтобы оттолкнуть изо всех сил собаку, но это легкое изменение равновесия заставило его покачнуться, и он понял, что если будет продолжать в том же духе, то упадет. Все это произошло в считанные доли секунды, затем собака лизнула его лицо и вновь встала на четыре лапы, заняв место рядом с Ритчи.

— Вы видите, господин Лоуренс? — спросил полковник обычным тоном. — Собака не реагирует на команду буквально. Я могу сказать Морицу «Убей», не придав голосу нужной окраски, и произойдет то, что произошло только что с вами. И, наоборот, приказ «Лизни», сказанный с интонацией, соответствующей «Убей», сами понимаете, к каким приведет последствиям. Ну… чтобы вам было понятней… Собака Павлова, например, реагирует на звонок, у нее начинает отделяться слюна. Если той же собаке сказать «суп», рефлекса не будет. Да, и еще одна немаловажная деталь: никто, кроме меня, не может отдавать команды собакам. Они действуют только по моей команде — таково искусство дрессировки. А теперь, я думаю, что вы тоже господин Лоуренс начнете действовать… Итак, до свидания. Я уже говорил, что у вас много дел впереди.

Они прошли решетку, и Ритчи закрыл за ними, сказав: «Макс, охраняй». Собака тотчас же застыла на месте. «Мориц, со мной!» Он сделал пол-оборота и пошел к дому в сопровождении собаки.

Малькольм и Виржиния совершенно нормальным шагом вернулись к себе, потому что Малькольм пошел тем же шагом, что и его жена. Он спрашивал себя, шла ли Виржиния непринужденно потому, что не была уверена в том, что сделает собака, если она бросится бежать. Впервые за многие годы Виржиния в чем-то сомневалась.

Оказавшись наконец Дома, Виржиния прежде всего проверила, закрыта ли дверь, затем села в кресло спиной к окну.

— Не сваришь ли ты немного кофе, прошу тебя, — попросила она.

— Да, конечно. Сейчас принесу, через несколько минут. Отдохни пока.

— Да, мне нужно несколько минут… Несколько минут, и все будет нормально.

Когда Малькольм вернулся с кофе, Виржиния начала говорить:

— Кортлью в его руках, я могу поспорить, что и люди, которые держат лавку на углу улицы, не очень-то счастливы. Видеть этих ужасных собак, которые бесконечно бегают взад и вперед, — невеликое удовольствие. Мы тоже загнаны в угол. Мы — его пленники.

— Э, нет, полегче! Там, снаружи, существует штат Нью-Джерси, и Ритчи не может…

— Нет, может. Иначе, он не рискнул бы это сделать. Поверь мне: нет ни грамма лжи в том, что он сказал.

— Но что он может нам сделать?

— Все, что пожелает.

— Это невозможно, — сказал Малькольм, сдвинув брови. — Он нас вывел из равновесия этим ужасным трюком, но, подумав, мы должны найти способ, чтобы…

— Собака все время там? — спросила Виржиния.

Малькольм подтвердил.

— Скажи, что ты подумал, когда она бросилась на тебя? На это было жутко смотреть. Я боялась, что она тебя опрокинет на спину. А ты? Что ты подумал?

— Честное слово, это удивительно сильное животное. Но, по правде говоря, у меня не было времени думать о чем бы то ни было. Понимаешь, человек, который вот так просто говорит «Убей!», это просто немыслимо. Особенно сразу же после чая и пирожных…

— Это чрезвычайно ловкий и проницательный человек. Я понимаю, почему он так хорошо разбирался с охранниками. Он действительно был достоин того, чтобы о нем написали книгу.

— Да, но после этого его должны были бы поместить в звуконепроницаемую камеру.

— Попытаться поместить, — поправила Виржиния.

— О! Не будем преувеличивать… Здесь он — хозяин, и он раздал карты, прежде чем мы узнали, в какую игру будем играть. Но это все же старый калека, притом совершенно свихнувшийся. То, что он повелевает супружеской парой в бакалейной лавке и третьеразрядным агентом недвижимого имущества, согласен… Но мы все-таки другого поля ягоды. И мы не служим в его полку.

— Мы — в его лагере для пленных.

— Послушай, Виржиния. Когда мы пойдем к Кортлью и скажем ему, что знаем все о полковнике Ритчи, нам не составит труда вернуть деньги за найм дома. Мы найдем какое-нибудь другое местечко или же вернемся в город. Мы вместе должны хорошенько подумать, как выбраться из этой ситуации. Тем более, что сидеть сложа руки и тупо повторять, что мы пленники, не в твоих правилах.

— Сознание того, что ты пленник, действует на тебя, Малькольм, просто магически. Ты уже разрабатываешь стратегию, создаешь организационные комитеты и все остальное, что положено делать в подобной ситуации.

Лоуренс тряхнул головой. Именно в тот момент, когда они так нужны друг другу, Виржиния вдруг потеряла всякую способность размышлять и действовать. Выход один — ускорить ход событий.

— Хорошо, — сказал он, — садимся в машину. Он почувствовал, как пот выступил у него над верхней губой.

— Что?

— Надо попытаться, по крайней мере, сдвинуть ее с места.

— Ты думаешь, что собака позволит нам приблизиться к машине?

— Ты предпочитаешь оставаться здесь? Хорошо, согласен, но закрой как следует дверь. Я рискну, и если мне удастся пробежать, я вернусь сюда с полицейским, вооруженным револьвером. Не знаю, как поступят с полковником и его двумя собаками, но, во всяком случае, я увезу тебя отсюда со всеми нашими вещами.

Лоуренс взял ключ от машины, вышел из дома и быстрым шагом направился к машине. Собака подала голос один раз. Дверь Ритчи точас же открылась, и полковник крикнул: «Макс! Останови!». Собака перепрыгнула решетку, и, хотя Малькольм бросился бежать, она сомкнула свои челюсти на кисти беглеца, прежде чем он достиг машины. Человек и животное застыли на месте. Собака дышала ровно и спокойно, ее глаза блестели. Ритчи и Мориц подошли к калитке.

— Теперь, господин Лоуренс, — сказал Ритчи, — я попрошу Макса привести вас сюда, ко мне. Не пытайтесь ему противиться, иначе ваша кисть будет разодрана. Макс! Веди сюда!

Малькольм твердым шагом подошел к полковнику. Макс ни на секунду не отпускал свою жертву.

— Очень хорошо, Макс, — сказал Ритчи спокойно, когда они дошли до калитки. — Теперь отпусти его.

И собака выпустила кисть Малькольма. Малькольм и Ритчи прямо посмотрели в глаза друг другу.

— Теперь, господин Лоуренс, вы отдадите мне ключи от вашей машины.

Малькольм протянул ключи через отверстие в решетке, и Ритчи спрятал их в карман.

— Спасибо.

Казалось, Ритчи раздумывал, что же еще сказать — так стоит преподаватель перед учеником, который должен сделать сообщение.

— Господин Лоуренс, я хочу, чтобы вы хорошо поняли, что происходит. Оказалось, что мне нужна банка свиного сала весом три фунта. Если вы мне отдадите все деньги, что у вас в карманах, это упростит многое.