– Где Купава? – спросил спасатель. – Дома я ее не нашел.

– Не знаю, – соврал Мальгин с пугающей простотой.

– Знаешь, – твердо сказал Шаламов. – Знаешь, мастер. Не хочешь говорить – не надо, узнаю сам. Что же мне с тобой делать? Ты мне будешь мешать.

– Давай вернемся, Дан. Без твоего согласия ни о какой операции речи быть не может, обещаю, хотя ты и…

– Договаривай.

– Ты болен, Дан, болен чужим знанием и прекрасно понимаешь это. Прошу тебя, давай вернемся, тебя ждут. Купава тоже.

– Откуда сведения? Вернуться я успею. Лучше скажи, что мне с тобой делать. Ты же добровольно не отстанешь…

– Не успеешь, Дан. Я имею в виду, что чем позже ты вернешься, тем дальше зайдет процесс…

– Ну-ну… Интересно.

– Не торопи меня и не стращай, я давно преодолел границы страха. Ты и сам знаешь, что в тебе идет процесс перестройки психики. Кем ты станешь, Дан, когда он закончится?

– А тебе что за забота? Подумал бы лучше о себе.

У Мальгина вдруг возникло ощущение, что внутри Шаламова шевельнулся дракон, поднял голову и посмотрел на него ледяным взглядом.

Ромашин сорвал с головы эмкан и посмотрел на осоловелого Шевчука.

– Прошел?

– А дьявол его знает! Стопроцентной гарантии нет, но он в станции. Думаю, конфликтная ситуация внутри маатанского метро исключена, «черные люди» не самоубийцы, чтобы пытаться силой остановить гостя с такой энерговооруженностью, как Мальгин.

– И все же…

– Отбой прикрытию! – скомандовал Шевчук и тоже снял эмкан.

Пока отрабатывалась процедура свертки операции, возврата эшелонов, подстраховывающих поход Мальгина к станции маатанского метро, руководители операции молчали и вздохнули с облегчением лишь после того, как все аппараты десанта, кроме телезондов, покинули атмосферу планеты и вообще пространство системы. Но не успел Ромашин вызвать начальников служб и руководителей отрядов, как на спейсер пришел кодированный видеовызов. Развернувшийся виом кодовой связи отразил экспедиционный зал станции «Эдип-2», центральной резиденции комиссии по контактам в системе Маата.

– Что вы самовольничаете, Ромашин? – сказал из виома прозрачноглазый, седой, вечно чем-то опечаленный Уильям Уэрт, начальник экспедиции и он же заместитель председателя ВКС. – Мы только что получили ноту маатан: в течение часа покинуть систему во избежание «недоразумений». Что произошло? Почему ваши технари сидят на Маате?

– Уже не сидят, – вздохнул Ромашин. – Мы вынуждены были развернуть императив по пункту «срам». Кстати, мы вас предупреждали, что могут быть осложнения.

– Вы практически сорвали начавшийся было единственный возможный вариант неформального контакта с «черными людьми». Понимаете? Неужели не могли обойтись без этих ваших императивов?

– Не могли, – ровным голосом ответил Ромашин. – Альтернативных решений много, а верное, отвечающее оптимальным расчетам, одно. Но кто может без колебаний оперативно принять его в условиях дефицита времени? Уверен, что мы действовали правильно.

– Какова «размазка» вероятности?

– Эфаналитики дали семьдесят семь[39] – достаточно для проведения любой операции.

– И все же ваши действия можно квалифицировать как намеренный срыв работы комиссии. Вы не можете не знать, что контактные отношения цивилизаций – это не только научные и культурные связи, но и все виды взаимодействия – от экономических, идеологических до политических и дипломатических, и если сорвать дипломатические…

– Я понимаю, – сказал Ромашин.

– Вряд ли, – отрезал Уэрт. – Иначе обеспечили бы себе квалитет ответственности.

– Председатель СЭКОНа предупрежден.

– Он должен был присутствовать на борту спейсера во время проведения вашей операции, вы же не мальчик, Ромашин. Я тоже не поборник официальных инструкций, но не в таком же деле. Единоличные решения операций столь крупного масштаба неправомочны и преступны, даже если они рассчитаны с дальним прицелом и намерения их благие. Чем вы замотивируете свои действия?

– С Земли в систему Маата бежал из Института нейропроблем Даниил Шаламов, находившийся на излечении с диагнозом…

– Я слышал, – кивнул Уэрт, в чертах которого было что-то от грустного бульдога. – Синдром «черного человека», так это, кажется, называется? Ну и из-за чего вы всполошились?

Ромашин помолчал, покосился на каменно застывшего Шевчука.

– Он… не всегда способен контролировать свои поступки. Более того, прогноз его будущей психической деятельности неблагоприятен настолько, что… вероятно даже полное раздвоение личности, а при его возможностях это может повлечь непредсказуемые тяжелые последствия. Его надо остановить и вернуть.

– Он что же – супермен-киборг?

– Ирония здесь неуместна. О его возможностях говорит уже тот факт, что против него работал весь технический и оперативный потенциал отдела и погранслужбы, а он все равно ушел!

Теперь замолчал председатель комиссии, грустно опустились уголки его губ; казалось, он вот-вот готов заплакать. Голос его стал тихим:

– Еще раз убеждаюсь, что древние философы знали жизнь не хуже нас, овладевших космосом. По закону Джилба любая система, зависящая от человеческой надежности, ненадежна. Мы просто не в состоянии всего предугадать в силу несовершенства логического аппарата, в силу психологического несовершенства, а может быть, и биологии. До связи на Земле, камрады.

– Все же попытайтесь объяснить маатанам, в чем дело, – попросил Ромашин. – По сути, мы пытались обезопасить в первую очередь не себя, а их.

Уэрт не ответил.

Виом свернулся в нить и погас.

Ромашин и Шевчук смотрели на глазок проектора, словно ждали, что он вспыхнет вновь и Уэрт весело прокричит: «Все в порядке, камрады, маатане все поняли и передают всем привет!»

– Если бы мы еще были уверены, что Мальгин отыщет беглеца… – произнес Шевчук. Ромашин встрепенулся.

– Не стоит думать о потерянных возможностях. Временная неудача лучше временной победы. Если у Мальгина все получится, как он задумал, и удастся выплыть вслед за Шаламовым или в Горловине, или на Орилоухе, это рационально. Что говорят наблюдатели?

– Молчат. Может быть, все же потревожим СЭКОН еще раз, объясним ситуацию? Пусть кто-нибудь прибудет для соблюдения квалитета.

– Поздно, – сухо сказал Ромашин. – Мы в цейтноте, и думать, как действовать, поздно, надо действовать. Зонды на Маате уцелели?

– Все пять, передачи вполне чисты… пока.

– В таком случае уходим в Горловину, здесь останется Лютый с обоймой прикрытия. Гони вызов на «Конунг».

Шевчук замешкался.

– В чем дело? – моментально отреагировал Ромашин, от внимания которого не ускользала ни одна мелочь.

– Есть сообщение с Земли, но я не знаю, настолько ли оно важно, чтобы заниматься им сейчас.

– Короче и по существу.

– Некто Марсель Гзаронваль самовольно, без подготовки и уведомления соответствующих служб, попытался пройти третий полигон.

– «Ад-3»?! Он что, сумасшедший? Что с ним?

– Сняли с трассы в состоянии грогги.

– В каком месте?

– В зоне информационно-топологической развертки.

– Для непосвященного он еще легко отделался. Кто он профессионально?

– Спасатель из группы курьеров Жостова.

– Что?! Ты понимаешь, о чем речь? Шаламов тоже из группы Жостова и, возможно, встречался с этим Гзаронвалем. Немедленно проверить и сообщить!

– Проверяется, – сказал Шевчук без тени самодовольства, он был умен и надежен как скала.

На борту спейсера «Конунг», которым командовал Хольгер Сваллинг, похожий на Шевчука как родной брат, Ромашина ждало сообщение об инциденте на острове Спасения, как его окрестили наблюдатели, где некогда произвел посадку верхом на маатанском корабле шаламовский «Кентавр».

Наблюдатели заметили Шаламова одновременно с маатанским «сторожем» и вынуждены были на своем когге, замаскированном под аппарат «черных людей», предпринять марш-бросок к «храму» вслед за маатанином. Они же смогли помешать «сторожу» в тот момент, когда тот пытался напасть на появившегося в поле зрения «черного человека», не сразу распознав под его видеокамуфляжем скафандр Мальгина. А когда наблюдатели, уничтожив «сторожа», достигли «храма», Мальгин уже проник в здание, не ответив на прямой вызов.