Дальнейшее произошло в течение полуминуты. С «клюва» маатанского «сторожа» сорвалась неяркая в свете «дня» зеленая молния и вонзилась в тело шлюпа. На месте сцепившихся кораблей вздулся красивый сверкающий «мыльный пузырь», вырос до километра в диаметре и лопнул огненными лоскутами. Чудовищный вихрь взрыва ударил во все стороны, сметая на своем пути скалы и ближайшие «развалины» вудволлового леса. Серо-зеленая пелена раздробленного в щебень камня, почвы и пыли скрыла под собой чуть ли не весь остров.

В зале заверещали счетчики радиации, хотя спейсер при взрыве даже не дрогнул – сработали поглотители инерции и ударной волны.

– Аннигиляция? – пробормотал Ромашин.

– По кораблям нанесен удар неизвестным видом энергии, – сообщил Умник, – мощностью около трех мегатонн, но при этом применено локализующее капсулирование взрыва, ослабившее ударную волну, гамма-излучение и световой поток на пять порядков по двум осям координат.

Корона выброшенного вверх слоя почвы постепенно осела, пыль и дым рассеялись, и взорам свидетелей неожиданного нападения в центре острова вдруг предстала изумительно ровная, отблескивающая радужной глазурью дыра! Не воронка, а именно дыра диаметром в два километра и неизвестной глубины. Вся энергия взрыва, уничтожившего влипшие друг в друга корабли, пошла в глубь пород острова.

Мальгин не успел обменяться с соседом впечатлениями, маатанский «сторож» вдруг развернулся «клювом» в их сторону.

В рубке и зале десанта повисла напряженная капельно-звонкая «предгрозовая» тишина. У Мальгина непроизвольно сжались мышцы живота, будто неведомый противник направил в его незащищенное тело острие шпаги. Истекли долгие пять-шесть секунд, в течение которых состоялся короткий диалог Умника, Ромашина и командира спейсера, но они говорили на таком узкоспециальном жаргоне, что непосвященному разобраться в нем было почти невозможно. Мальгин понял только, что чужак запросил кодом спейсер, тот ответил, подлаживаясь под своего (безопасники и разведчики поработали неплохо, раскрыв многие секреты маатан, в том числе и язык), но поверил ли «сторож» – можно было узнать лишь по реакции водителя аппарата.

«Сторож» снова послал запрос – спейсер ответил еще раз. Маатанский автомат «задумался», что-то в ответе «собрата» ему не нравилось. Ромашин принял решение раньше.

– Брэк! – скомандовал он. – Императив «Кутузов»![24]

В ту же секунду спейсер перешел на «струну» и сошел с нее уже за пределами Горловины.

Десантники зашевелились, перебрасываясь репликами.

– Я думал, он и по «своему» проникателю шарахнет, – сказал Джума Хан. – Интересно, мы бы ответили?

– Скорее всего – нет. – В голосе Ромашина прорезались мрачные ноты. – Мы не исповедуем закона возмездия типа «око за око», но явно чего-то не учли в разработке режима «инкогнито». Умник, что не устраивало «сторожа»?

– Видимо, «динго» работал нечетко, изображение плыло, вот автомат и не поверил. А вообще-то программу «динго» составлял не я. Я действовал на основе собранных данных, точно следуя логике маатан. Сбоев и ошибок в работе систем и персонала не зафиксировал.

– И все же мы действуем пока в пределах наших правил игры. Необходим тщательный разбор ситуации ради исключения подобных сюрпризов. Почему «сторож» уничтожил разбитые корабли?

– Нет достоверной информации.

– Есть предположение, – сказал Шевчук. – В Горловине крутится много чужой техники, я имею в виду орилоунскую, причем в отличие от нас орилоуны свою не маскируют, а маатане делают вид, что не замечают их, а может быть, они договорились о совместном исследовании «серой дыры», но в любом случае маатане решили скрыть от всех предмет возможного спора – кто и когда открыл вход в «серую дыру». А появление спейсера над островом спровоцировало, вернее, ускорило их решение.

Ромашин подумал и выбрался из кресла.

– Не бесспорно, однако у меня нет принципиальных возражений. Возвращайтесь в Горловину и решайте свои прежние задачи, коль уж мы так неудачно вмешались в дела пограничной разведки.

– Это мы виноваты, – встал Мальгин, виноватым жестом теребя подбородок. – Но я не знал всех обстоятельств дела, и у меня… просто не было выхода.

– Вашей вины здесь нет, – сказал Ромашин твердо. – Просто мы плохо подготовили операцию, информационно и технологически плохо, с чем еще предстоит разобраться. Идемте, поговорим на базовом.

Через несколько минут, сняв скафандры, десантники покинули борт «Ильи Муромца», который тотчас же растворился в пространстве, направляясь в Горловину, и собрались в кают-компании «Конунга».

Неизвестно, о чем думал Джума Хан и какие им владели чувства, но Мальгин чувствовал себя неловко. Словно был виноват в неудаче экспедиции или на худой конец отстаивал необходимость заведомо обреченной на провал операции. Он редко нервничал, никогда не паниковал, не чурался риска, если это касалось только его самого и грозило неприятностями ему одному, но и бросаться очертя голову в схватку, в гущу событий, не зная ориентиров и конечной цели, не привык.

– Свои проблемы обсудим позже, – сказал Ромашин, каким-то шестым чувством оценив состояние Мальгина, – поэтому попрошу высказываться ближе к теме, касающейся наших гостей. – Он повернулся к хирургу. – Вся добытая информация и выводы экспертов будут зафиксированы в памяти Умника, и вы сможете получить запись по возвращении на Землю. Помощь наша, к сожалению, будет весьма незначительна, финал десанта не в нашу пользу, так что не обессудьте. Итак, сначала вы, Фредерик.

– Вынужден повторить эту очень неудобную фразу «к сожалению», – сказал главный кибернетик десанта, узкоплечий, с шапкой выгоревших до льняного блеска волос. – Все, что смогли, мы переписали и даже демонтировали кое-какие из блоков памяти Джорджа, но едва ли удастся восстановить из этого электронного хлама что-то путное. Компьютер получил сильнейший информационный удар, в результате чего шоковые наводки разрушили контуры интеллекта и межцентровые связи. Единственное, в чем мы разобрались: Джордж не был подключен к маатанскому компьютеру и принял на себя удар от пилота. Да-да, не удивляйтесь, это обстоятельство выяснено совершенно точно, канал связи координатора с эмканом пилота, слава богу, сохранился.

– Теперь вы сможете оценить не только качественно, а и количественно информационную мощь мозга Шаламова, – добавил Ромашин.

– Учтите еще вот что, – продолжал кибернетик. – Джордж, очевидно, подключился к мозгу пилота самовольно; это очень интересная деталь, но для вас не главная, – зато может заинтересовать процесс подключения. Время обратной связи «Шаламов – координатор» не превышало десятых долей секунды, но за эти мгновения Джордж, скорость операций которого близка к пределу Мука, пытался упорядочить хлынувший поток информации и успел частично перестроить электронную структуру мозга. Потом он все равно был «затоплен», однако четко прослеживается корреляция его оперативного поля со схемой маатанского компьютера.

– Ну и что? – спросил Джума Хан, подождав.

Кибернетик замялся, посмотрел на Ромашина.

– Извините, если я чрезмерно усложнил объяснение…

– Так давайте попроще, мы не обидимся.

Фредерик порозовел, был он, по сути, еще очень молод, но ориентировался в разговоре с неспециалистами быстро.

– В двух словах сказанное мной сводится к следующему: судя по состоянию Джорджа, принципы мышления вашего пациента близки к принципам работы маатанского компьютера. Предполагается, что у Шаламова база этики – человеческая, а база логики, база принципов обработки информации – маатанская. Подчеркиваю – предполагается. Более точную реконструкцию происшедших событий сможем выдать вам только после обработки массива полученных данных.

– Информация нужна мне сегодня, не позднее… – Мальгин запнулся, потому что хотел сказать «не позднее десяти вечера», но в полете время на спейсере отсчитывалось иначе. – Не позднее чем через шесть-семь часов.