* эти Вселенные могут (если существуют) являться абсолютно разными, но я же, пользуясь жанром «фантастика», загоняюсь по своему, представляя две возможные из всех возможных вселенных, как известную нашу Солнечную систему.

Параллельные/зеркальные(?), я даже сама не представляю, как это назвать, но думаю, что все, кто был запутан, немного разобрались с пониманием моего д-э-э-э-билизма, да и на самом деле не нужно углубляться в космологию, это же просто фанфик. В конце следующей главы вы поймете, почему и в другом мире Антон старше Арсения, ведь имеется ещё один жанр :D

Я ещё немного фигею, что ты решил, что я — серьёзный и правильный человек, но безумно рада нашему общению уже какой день, поэтому, глава посвящается тебе, инкогнито.

========== Глава 9 ==========

Арсений распахнул глаза и уставился в потолок. В голове крутилась одна и та же мысль, повторялись слова Антона, и прострация не отпускала, даже не позволяла подняться с пола. Он чувствовал боль в каждой части тела, словно его пинали несколько человек; ужасно болел затылок, вероятно, из-за удара об пол; спина, руки, ноги — всё изнывало, как будто парень тренировался с непривычки так долго, что переборщил с нагрузками, и теперь все мышцы болят. Арсений попытался подняться, перевернулся на живот и взвыл. Он не понимал, как падение с кровати (ладно, не с кровати, а с многоэтажного здания, но ведь это случилось во сне, вообще в другой Вселенной. Как такое возможно?), повлекло за собой такую невыносимую боль.

Бросив попытки подняться с пола, Арсений лёг обратно на спину и продолжил смотреть в потолок, крутя в голове слова Антона. Соулмейт был так краток, но этого достаточно для того, чтобы Арсений пустился всё анализировать. Он уверен, что в следующем сне (если вообще получится заснуть в течении двух дней одновременно с Антоном, или если тот вздумает спать, ведь парень так не хотел, чтобы Арсений жертвовал собой ради него) будет точно помнить всю свою жизнь из этого мира, а когда попадет в чужую реальность, воспоминания останутся наряду со знаниями о себе настоящем Арсении, шедшим когда-то по направлению в парк под дождём.

Дима сказал, что Антон был его старше, всего на пару недель. Значит, подобным образом обстоят дела не во снах Антона, где-то ему двадцать пять, где-то два дня до смерти — до дня рождения и смерти. Арсений задумался о словах Паши и убедился, что Антон всегда на шаг впереди, всегда больше знает или осознаёт, поэтому стоит так же поверить в то, что есть шанс забыть родственную душу, как поверил во все первые сны. Если прожить эти два дня с мыслями об Антоне, то затем можно уснуть и проснуться совершенно не помня ничего, сказать своим друзьям, что это были обычные сны, и что он сам не умрёт, а продолжит жить здесь.

Арсений бы так и сделал, если не одно обстоятельство.

Он прикусил нижнюю губу и поднялся с пола на кровать. Всё таки боль ещё терпимая, можно попробовать добраться до другой части дома, испытывая себя на прочность. Но парень пока что не стал это делать. Арсений укутался в одеяло и позволил слезам катиться по щекам. За что ему всё это? Почему такая несправедливость и трудности выбора? Арсений смирился с тем, что умрёт, но не мог и свыкнуться с мыслью, что в течение двух дней сам себя убьёт. Он же пообещал Антону, сказал, что ради него готов на что угодно — на собственную жертву.

Перед закрытыми глазами проносился весь сон, столько времени рядом с Антоном позволило ему понять истину своей тяги ко снам и другому миру. И он снова оказался рядом.

Вот Антон улыбается, а капли дождя стекаются по его лицу, Арсений завороженно смотрит на парня и сам улыбается в ответ; другой момент, и Арсений стоит на доске, а тот его поддерживает и не отпускает, говорит так много и мало одновременно для парня, что кажется, будто у них ещё есть время; они стоят на мосту, Антон обнимает Арсения, прижимается к спине соулмейта и шепчет на ухо, а тому уже не важен закат, ему гораздо интереснее сосредотачиваться на человеке позади себя; они забираются на крышу, один лежит, а другой сидит, и первый начинает разговор… а затем Арсений признается и падает.

И это падение продолжалось до сих пор.

Он не может отказаться от всех воспоминаний, не хочет забывать и терять связь с Антоном. От непростого выбора для Арсения зависит жизнь соулмейта в другой Вселенной. Он хотел снова держать его за руку и ходить по улицам города, мечтал вновь уснуть, чтобы встретить Антона в парке и сказать, что ему плевать на свою жизнь, на всех кто рядом и весь мир, и если в праве быть со своей родственной душой, как и положено им, то пойдёт на всё.

Арсений знал, что сейчас ночь, но не мог определить точное время. Когда немного отошёл от сна и мысли направил в другую сторону, поспешил проверить телефон. Половина одиннадцатого ночи, вот только совершенно другого календарного дня. Арсений проспал почти двадцать четыре часа под действием снотворного, не удивительно, почему ему так плохо — из-за того, что переспал. В эту ночь он точно больше не уснёт, встретит среду, бодрствуя, а затем свяжется с друзьями.

Перед тем как отправиться спать, он с друзьями хорошо провел время вместе; они разговаривали о другом и не касались проблемы (именно так для Димы и Саши можно охарактеризовать сны Арсения и его желание скорейшей смерти) и даже посмотрели какую-то комедию.

В Воронеж они собрались утром следующего дня, чтобы к ночи вернуться обратно и утихомирить Арсения. Это же почти двенадцать часов ему сидеть в четырех стенах и ждать звонка от Димы или Саши. Ладно, не так уж и плохо. Проведёт время наедине со своими мыслями, а затем сойдёт с ума.

***

Дима настоял на том, что машину поведёт он, и плевал парень на возражения друга, что это к тому же его автомобиль. Саша утроилась рядом на пассажирском сидении, а Арсений был вынужден сесть на задние места, бубня себе под нос, что друзья вообще офигели. На своей же машине, да и ютиться сзади.

По дороге в Воронеж они интересовались тем, что же ему снилось последние сутки, Арсений, смотря в окно, наблюдая за своим миром в последний раз, ведь там, где Антон, всё выглядит иначе, рассказал им многое, но упустил момент на крыше, зато сообщил о том, что стало причиной пробуждения — неосторожность во сне и падение с крыши; они, разумеется, поверили, и Арсений грустно улыбнулся, понимая, что ни Саша, ни Дима, не позволят ему сделать то, что собрался совсем скоро.

Когда высохшие слёзы на лице стягивали кожу, он долго лежал и думал о предстоящем дне в Воронеже, о походе на кладбище и посещение бывшего дома Антона. Друзья не разделяли его последнюю идею отчасти потому, что Арсений им даже не сказал, они договорились только пойти на кладбище, дать другу какое-то время на нытьё (подобным образом отшутился Дима прошедшим вечером, добавляя, что эта затея идиотская и не нужна Арсению, но тот упорно стоял на своём, словно что-то или кто-то тянул его в чужой город) и затем вернуться обратно.

Ночь тянулась мучительно долго, парень посмотрел в интернете по ноутбуку два каких-то фильма, за сюжетом которых не особо следил, а лишь просто смотрел на экран, но как будто сквозь, думая о своём. Он успел посидеть с портретом Антона на балконе, дожидаясь рассвета. Всё, что делал Арсений, он делал для себя в последний раз, уже не в падая в отчаяние с тем, что предстоит пережить самому, какую-то боль, пожалуй. Страх присутствовал, но отступал сразу, как только он понимал, что если не он, то Антон.

Арсений не раз выбирал первое.

Саша повернулась и отвлекла его от своих воспоминаний о последней ночи.

— Ты в порядке?

— Мне соврать, чтобы ты успокоилась? — с усмешкой переспросил Арсений.

— Ты чего такой негодяй, а? — спросил Дима, не отрывая взгляда от дороги впереди.

— Да блин, — пробормотал Арсений и отвернулся к окну.

Ну и как ему сказать друзьям, что осталось всего меньше сорока восьми часов (а точно ли столько было с момента падения с кровати?)? Арсений знал, что его не поймут, да и не представлял сам, как он бы повёл себя, если бы кто-то из них переживал то же самое. Наверное, вёл бы себя, как Дима, не веря, но понемногу смиряясь с очевидным.